Иван Толстой: Начнем с Амстердама, где завершился крупнейший ежегодный международный фестиваль документального кино IDFA. В этом году особое внимание на фестивале уделено картинам, посвященным правам человека в тоталитарном государстве и зонах конфликтов. На фестивале побывала наш корреспондент Софья Корниенко.
Софья Корниенко: Юбилейный двадцатый фестиваль документального кино International Documentary Film Festival Amsterdam или сокращенно IDFA в этом году переехал в самое сердце города, на Рембрандтпляйн. В качестве центральной площадки фестиваля впервые выступил всемирно известный кинотеатр Тушинский; таинственно-зловещая смесь югентштиля и арт-деко словно подчеркивала основную тему фестиваля – тему человека в борьбе с государственным монстром и прочими обстоятельствами. Главная награда имени Йориса Ивенса (Joris Ivens Award) ушла во Францию за фильм Stranded («Выброшенные на берег») режиссера Гонсало Арижона (Gonzalo Arijon) о выживших в авиакатастрофе, а затем без еды и питья – в Андах, членах уругвайской команды рэгби. Приз за лучший короткометражный фильм достался израильской ленте To See If I'm Smiling («Чтобы посмотреть, улыбаюсь ли я») Тамар Яром (Tamar Yarom) о вынужденной службе девушек в израильской армии и ускользающей восприимчивости к страданиям палестинцев. В целом же около трехсот фильмов фестиваля пришли посмотреть полтора миллиона зрителей. Почему в этом году меньше эстетских фильмов о материи и философии кино и больше о диктатуре и человеческой трагедии? Директор фестиваля Алли Дёркс (Ally Derks):
Алли Дёркс: Это сегодня чрезвычайно важная тема. Однако такие фильмы, как «Операция Возвращение» (Operation Homecoming: Writing the Wartime Experience) режиссера Ричарда Роббинса (Richard Robbins) [об отвращении молодых американских солдат к войне] – это еще и высокохудожественный продукт. Эта картина, «Операция Возвращение», в этом году открывала фестиваль, и мгновенно произвела эффект. На следующий же день после открытия фестиваля мне позвонил голландский министр культуры Рональд Пластерк (Ronald Plasterk) и попросил выслать ему 16 копий фильма для членов парламента, в преддверии дебатов в парламенте о выводе голландского контингента из Афганистана. Некоторые люди до сих пор считают, что на фестивали документальных фильмов никто не ходит, и очень удивляются, когда видят, как все обстоит на самом деле. В этот раз мы приняли около 2800 иностранных гостей, то есть вновь на 300-400 человек больше, чем год назад.
Софья Корниенко: Заслуживающих внимания новых российских лент в этом году в программе фестиваля не было. Из калейдоскопа международных документальных новинок я выбрала пару фильмов, в силу некоторых обстоятельств, потенциально наиболее интересных русскому слушателю и зрителю. Это, прежде всего, монументальная работа Shadow of the Holy Book («Тень святой книги») финского режиссера Арто Халонена (Arto Halonen) о книге «Рухнама», авторство которой приписывается Туркменбаши, Сапармурату Ниязову. В Туркменистане «Рухнама» вот уже семь лет фактически заменяет закон, Коран и здравый смысл. Без знания этого текста, согласно которому туркмены изобрели колесо и основали более 70 государств на территории современной Евразии, невозможно даже получить водительские права. В фильме рассказывается, как, для того чтобы получить доступ на туркменский рынок, ведущие мировые бизнес-гиганты (Bouygues, John Deere, Diamond Chrysler, SIEMENS) спонсировали перевод и издание «Рухнамы» на разных языках.
Отрывок из фильма «Тень святой книги». Бывший министр иностранных дел Туркменистана Абды Кулыев: Вы знаете, цель его была такова, что он хотел, скажем, стать тринадцатым пророком мира. Даже не только мусульманского мира. Этой книгой он хотел подчинить весь туркменский народ своей идеологии, своей мысли, своей идее.
Софья Корниенко: Режиссер Арто Халонен.
Арто Халонен: Когда я впервые узнал об истории с книгой «Рухнама», я испытал одновременно и шок, и возбуждение, потому что уже давно искал историю, через которую можно было бы передать положение в авторитарных странах, таких как Китай, где некоторые западные компании косвенно поддерживают режим, способствуют его укреплению. На мой взгляд, в этом заключается одна из величайших угроз для будущего человечества: мы выращиваем монстров, и как только они становятся достаточно мощными, мы уже не можем больше влиять на соблюдение в этих странах прав человека и свободы слова. Как, например, о Китае сегодня уже мало принято говорить о нарушениях там прав и свобод. Китай сам уже контролирует демократические государства.
Софья Корниенко: Ни одна корпорация не согласилась встретиться с режиссером. Исключением стал лишь Тимо Мьеттинен (Timo Miettinen), глава финской компании ENSTO.
Отрывок из фильма «Тень святой книги»: Этические ценности для нашей компании оказались все же важнее прибылей. Дело в том, что как только мы отказались спонсировать перевод книги на финский язык, выход на туркменский рынок сразу был для нас закрыт. Компания ENSTO приносит извинения за свои действия, хотя мы уже приостановили туркменский проект. Я рекомендую и остальным компаниям, косвенно поддерживающим диктатуру, принести извинения за свои решения.
Арто Халонен: В этой компании тоже сначала три раза вешали трубку, прежде чем ее начальник решил поговорить с нами. В каком-то смысле, мне, конечно, приятно, что это финская компания, но еще больше я рад, что мы вообще нашли одного главу предприятия, готового открыть дискуссию. По-хорошему, это должно оказать давление на лидеров других корпораций.
Софья Корниенко: Судебных исков не боитесь?
Арто Халонен: Мы были бы рады обсудить это дело со всеми корпорациями в суде. У нас есть, что сказать. У нас есть к ним вопросы. Однако, боюсь, что никто из них даже не подаст на нас в суд, боясь огласки. Посмотрим.
Софья Корниенко: Один из героев фильма, бывший политический заключенный Фарид Тухбатуллин также приехал на премьеру. Вы верите, что с помощью фильма можно что-то изменить?
Фарид Тухбатуллин: Даже не в том смысле, что изменить. Еще живя в Туркменистане, я и мои коллеги пытались донести до международного сообщества всю разрушительную силу «Рухнамы». Фактически, это идеологическая модель оболванивания, особенно – подрастающего поколения. И мы пытались это все донести. Мы, например, с сыном делали мультики. То есть, то, что нам доступно. Естественно, у нас не было возможности распространять это на широкую аудиторию. Теперь я надеюсь, что благодаря Арто, информация как о самой «Рухнаме», так и об ее влиянии на подрастающее поколение, даже для демонстрации того, как международные бизнес-структуры, наплевав на права человека, распространяли эту «Рухнаму», помогали, поддерживали режим туркменский, выйдя на широкий экран, эта картина донесет до международного сообщества всю неприглядную картину европейского, в том числе, бизнеса.
Действительно, мы возлагаем определенные надежды на этот фильм. Когда он будет демонстрироваться на широких экранах, то общественность об этом узнает. А европейские представители власти, например, хотя они и заинтересованы в том же газе, они заинтересованы и в голосах избирателей. И если общественность, узнав вот это все, опять-таки при поддержке правозащитных структур, начнет выражать недовольство, я думаю – это как раз и есть цель, на это вся наша надежда.
Софья Корниенко: Член жюри фестиваля, режиссер Маша Новикова.
Маша Новикова: Во всем мире те же самые проблемы: война, бесправие, насилие, диктатура. Грустно, конечно, что я сама делаю такие фильмы, и смотреть тоже приходится такие фильмы. Это наводит на пессимистические мысли, что все в мире очень плохо. Когда десять фильмов подряд на такую тему смотришь, думаешь, как говорят теперь в России: «А кому сейчас легко?»
Софья Корниенко: Ну, этот аргумент очень любят использовать современные наши апологеты. Говорят: «А везде так!»
Маша Новикова: Это смешно. Насчет того, что «везде так», это, может быть, не по теме, но я вчера выступала по голландскому радио по поводу того, что я делаю фильм о Каспарове сейчас, и был в прямом эфире вместе со мной корреспондент в Москве. Он сказал, что по российскому телевидению тут же показали, оказывается, демонстрацию школьников в Амстердаме, как полиция их разгоняет. И показаны моменты именно, как полицейские бьют детей. Выбраны были такие моменты специально, в этот же день, когда демонстрации были в Москве и в Петербурге, и арестовали кучу людей. Вместо этого они тут же показали Амстердам. И сказали, что «у них двойной стандарт, они нас осуждают, а сами детей своих собственных избивают». Конечно, не говоря о том, что эти дети сами громили все подряд, машины, стекла. А в Москве и Питере были мирные демонстрации. Так что да, все используется.
Софья Корниенко: В фильме «Музыкальные партизаны» (Music Partisans) ветерана фестиваля IDFA польского режиссера Мирослава Дембинского (Mirosław Dembiński) юные оппозиционеры находят выход своим эмоциям в музыке. Герои документальной ленты – белорусская рок-группа Тарпач. В фильме также поют легендарные НРМ. Они же – в роли адвокатов дьявола.
Отрывок из фильма «Музыкальные партизаны»: За последние 12 лет в Беларуси сильно изменился климат. Теперь у нас стали расти пальмы. Скоро море до нас дойдет Черное. Исторически, у нас был выход в Черное море. Скоро к морю пророют специальные каналы. Флот у нас уже есть. Они пока на меленьких кораблях в бассейне тренируются. Горы у нас тоже строят. Я бы предложил еще солнце новое, электрическое повесить. Или лучше – три солнца, чтобы по ночам тоже можно было работать. Все, о чем мы десять лет назад шутили, над чем смеялись - все сбылось. Все теперь – реальность.
Софья Корниенко: Режиссер Мирослав Дембинский.
Мирослав Дембинский: Если перемены и придут в Беларусь, то только благодаря молодому поколению. Если вы молоды и перед вами целая жизнь, то надо же делать что-то со своей жизнью. Молодым проще изменить мир. Условия жизни в Беларуси сегодня, особенно в том, что касается самовыражения, очень тяжелые. Мои герои используют универсальное средство самовыражения – музыку, как оружие против режима.
Когда я в прошлом году ехал в Минск снимать выборы – ключевой момент в фильме и важное событие в белорусской истории в целом – за две недели до выборов меня и моего оператора остановили на польско-белорусской границе и приказали возвращаться в Варшаву. Двух других членов нашей съемочной группы пропустили. На вопрос «почему?» мне ответили: «Мы не знаем».
Отрывок из фильма «Музыкальные партизаны»: Образцовый гражданин – недалекий и безынициативный. Он может быть и умным, но тогда он должен свой ум тщательно скрывать. Он должен ходить на работу, сидеть там, отрабатывать свою зарплату, ходить на коллективные празднования национальных праздников. Никаких предложений, инициатив выносить не стоит. Не надо этого. Вам скажут, что делать.
Мирослав Дембинский: Кстати, кадры разгона мирного лагеря демонстрантов на площади в Минске и слома их палаток бульдозерами передал мне один русский телеканал. Какой – секрет. Только два канала знали, что ночью будут разгонять демонстрантов – русский и белорусский. Белорусское телевидение использовало свои кадры для подготовки телепрограммы о том, как в лагере протестующих было найдено много алкоголя, наркотиков, порножурналов и презервативов.
На съемках у нас было много проблем. Одного из моих операторов посадили на 15 суток, вместе с главной героиней нашего фильма, девушкой Светой. Правда, ее посадили на 7 суток, а оператора – на две недели. Посадили за то, что он носил горячий чай в лагерь демонстрантов. Разумеется, на суде какой-то милиционер сказал, что он нецензурно выражался.
Отрывок из фильма «Музыкальные партизаны»: В камере я запевала, остальные подключались. Потом подключались из соседних камер, и в итоге пел уже весь этаж. На нас кричали, что посадят в карцер. Но как запретить петь? Это невозможно.
Мирослав Дембинский: Съемочная группа останавливалась на частной квартире. Но все равно на выезде из страны конфискуют аппаратуру. Поэтому мы заранее спрятали весь отснятый материал в камере хранения на вокзале. Прямо как в дешевом детективе. Это смешной трюк, но он работает. Каждый день мы приносили отснятый материал на вокзал. Затем, когда я был в Варшаве, один мой оператор сидел в тюрьме в Минске, а за другим следили, и мы попросили другого человека вывезти материалы в Варшаву. В итоге у нас было 200 часов видео, и мы сделали два фильма.
Иван Толстой: В Праге открылась одна из самых крупных исторических выставок последних лет. Она называется «Альбрехт Вальдштейн и его эпоха» и посвящена она крупнейшему чешскому военачальнику первой половины 17-го века герцогу Фридландскому и Мекленбургскому. Благодаря драматической трилогии Фридриха Шиллера, он вошел в мировую литературу под именем Валленштейна. Это имя закрепилось и в других европейских культурах, а также в России, где он зовется Валленштейном. Но участники предлагаемого сюжета произносят его на чешский манер – Вальдштейном. Выставка, организованная Сенатом Чешской республики, Институтом военной истории и Национальным музеем, расположилась в Манеже барочного дворца самого Вальдштейна, выстроенного им в Праге. Представлено 750 экспонатов, многие из них привезены из зарубежных музеев и картинных галерей. На выставке побывала Нелли Павласкова.
Нелли Павласкова: Кем же, собственно, был этот человек? Замечательным солдатом и талантливым полководцем? Бессовестным карьеристом и дважды предателем? Потомком обедневшего славного рода, вернувшим богатство ценой несчастья других? Или он был выдающимся экономистом и меценатом своего времени, сумевшим поднять на высокий уровень свой родной край даже в эпоху опустошительных войн? Нынешняя выставка дает ответ на эти вопросы. Альбрехт Вальдштейн, герцог Фридландский и Мекленбургский, был человеком многоликим и незаурядным.
Выставка состоит из четырех разделов.
Первый называется «Вопреки зависти» - это был девиз Вальдштейна, здесь представлена жизнь герцога. В залах висят портреты его знатных предков, родственников, прослежен его путь от легкомысленного недоросля до вступления в армию после возвращения из поездки по Европе.
Второй раздел - «Счастливая земля» - посвящен области Фридланд, принадлежавшей Вальдштейну, а сам он представлен здесь как успешный хозяин-экономист и меценат. В экспозиции находятся планы и рисунки итальянских архитекторов, строивших пражский дворец и город Ичин, полотна фон Аахена, металлические скульптуры де Врие.
Третья часть - под названием «Гроза мира» - посвящена тридцатилетней войне, здесь выставлены оружие, пушки, доспехи, висят батальные полотна известных художников, картины, изображающие крутые солдатские пирушки в корчмах и прелестных маркитанток.
Четвертый раздел - «Бессмертная бестия» - посвящен мифу о Вальдштейне, его посмертной жизни в легендах, в произведениях искусства, в научных изысканиях. Об этой части выставки один из посетителей сказал:
Посетитель: Вальдштейн был политик и дипломат, прагматик, который точно знал, на какую сторону надо перебежать. Его могущество и богатство стало мешать другим придворным, и поэтому его устранили. Я вижу в этом параллели с сегодняшним днем. За эти четыре столетия его присваивали себе и чехи, и немцы. В 19-м веке чешские патриоты-возродители считали его предателем дела чехов, а немцы, наоборот - великим воссоединителем германских земель. Во время Второй мировой войны одна из немецких эсэсовских дивизий называлась «Валленштейн». Эта выставка немного идеализирует Вальдштейна и его время.
Нелли Павласкова: Выставку сопровождают сборники статей о Вальдштейне и его эпохе, путеводитель по Вальдштейнскому дворцу, описание событий, личностей, видов оружия и доспехов первой половины семнадцатого века, здесь же продаются диски с записями песен и музыки той эпохи, песен Тридцатилетней войны. Одновременно в здании Национального музея проходят лекции об архитектуре того времени, о работе астронома Иоганна Кепплера в Праге, об астрологии и гороскопах, которыми так увлекался герцог Вальдштейн.
О его необыкновенной судьбе рассказывает историк Ивана Качиркова.
Ивана Качиркова: Год 1583 был для Чехии удачным: урожай винограда был обильным, а из Вены, которой угрожали своим вторжением турки, в Прагу вместе со всем своим пышным двором переехал император Рудольф Второй. 14 сентября того же года на родовом замке Гержманице в Чехии родился Альбрехт Вацлав Эузебиус Вальдштейн, потомок двух древних чешских родов, будущий генералиссимус армии императора Фердинанда Второго Габсбурга. Протестант по вероисповеданию, военный по образованию и призванию, полковник чешского протестантского сословного войска, 23-летний Вальдштейн переходит в католичество и, одновременно, в 1614 году переходит на службу к императору Священной римской империи Фердинанду Второму Габсбургу. Совершает все это легко и просто, сообразно своим карьеристским целям. Вместе со своим войском он остается верным императору и во время чешского сословного восстания в 1618-1620 годах. Историки всегда считали этот поступок его первым предательством. На это можно возразить, что Габсбург уже в 1617 году был признан всеми чешскими сословиями законным чешским королем. Загвоздка была в том, что он, католический король-фанатик, стал управлять протестантской страной с сильными гуситскими традициями. Он усиленно рекатолизировал Чехию. Результат его правления известен: новое восстание чешских сословий, битва на Белой Горе, казнь 27 чешских вельмож и конец самостоятельности Чехии – германизация на триста последующих лет…
Нелли Павласкова: Как во всей этой сумятице сориентировался Вальдштейн?
Ивана Качиркова: Он прекрасно всем воспользовался. В битве на Белой Горе его армия стояла на стороне Габсбурга. После конфискации имений казненных вельмож он ни за грош обретает гигантское состояние, становится генералиссимусом императора и одним из предводителей Католической лиги, борющейся с остатками протестантов; побеждает в датской и силезской войнах, оккупирует северную Германию. Говорят, что когда гремит оружие, то молчат музы. В случае Вальдштейна это не так. Во время этих войн он строит свой монументальный дворец в Праге в стиле раннего барокко, это наглядное свидетельство его мегаломании и тщеславия. В главном двухэтажном зале дворца 30-метровой высоты – фреска с изображением Альбрехта в виде бога войны Марса. В дворцовом парке возникает уникальная коллекция скульптур и фонтанов. Сейчас в парке стоят их копии. Оригиналы увезли мародерствующие шведские войска, вторгшиеся в Прагу во время тридцатилетней войны. Тогда же Вальдштейн перестраивает город Ичин, ставший его резиденцией генералиссимуса.
Нелли Павласкова: О Вальдштейне также известно, что его личная жизнь была трагичной…
Ивана Качиркова: Успехи в политике и войнах не принесли ему счастья в личной жизни. Умирает его сын, он сам непрерывно болеет - в пуританские времена говорилось, что он страдал от подагры, теперь никто не скрывает, что речь шла о сифилисе. Генералиссимус верит только звездам и звездочетам, постоянное недомогание ведет его к слепой вере в астрологию. На нынешней выставке целый зал посвящен астрономии и астрологии. Первый гороскоп ему составил знаменитый математик и астроном Иоганн Кепплер, живший в ту пору в Праге. Кепплер предсказал ему, что 1634 год станет для него критическим. И, действительно, в этом году Вальдштейна убивают в его резиденции в Хебе за предательство, на сей раз он якобы предал самого императора. Хотя исторически это не доказано. На выставке можно узнать, что Кепплер подрабатывал гороскопами, и что в гороскопе, составленном 25-летнему Вальдштейну, он написал, что у него твердое сердце и что он будет жить «без братской и супружеской любви, ни с кем не будет считаться, будет предан только самому себе, будет жестоким, коварным и сварливым, что люди будут считать его одиноким чудовищем, но, тем не менее, он сделает блестящую карьеру, которая начнется с выгодной женитьбы». Вальдштейн вскоре, действительно, женился на богатой вдове Лукреции Некшовой. И вторая его жена, молоденькая Изабелла Гаррахов, была тоже богатой и знатной. Но любви ни в первом, ни во втором браке так не было.
Нелли Павласкова: Некоторые историки считают, что Вальдштейн в конце жизни предал императора Фердинанда Второго Габсбурга, на сторону которого он в молодости перебежал от чешских протестантских вельмож. Какие цели он преследовал?
Ивана Качиркова: Трения с Фердинандом Вторым начались уже в 1630 году, тем не менее Вальдштейн продолжал воевать за него: изгнал из Чехии саксонские войска, выиграл у шведов битву под Лютценом, в этой битве погиб шведский король Густав Адольф, но вдруг в 1633 году он начинает вести тайные переговоры со своими врагами - шведами, ищет контакты с чешской протестантской эмиграцией в Швеции, и те предлагают ему чешскую корону. Так же, как и кардинал Ришелье. Но Вальдштейн не может решиться на этот шаг, хотя хорошо знает, что короля окружили вельможи-интриганы. В феврале 1634 года он приезжает в свой дворец в Хеб, чтобы вести там мирные переговоры со шведами, и там его убивают военные, подосланные Фердинандом.
Нелли Павласкова: На выставке представлены все документы, подтверждающие эту историю, картины с изображением жизни полководца, для которого главными были богатство и власть. Доспехи, оружие, батальные полотна и знаменитую картину, изображающую его убийство. На этой картине герцог стоит в ночной рубахе, от него только что ушел его астролог. Смертельный удар наносит ему копьем офицер его же армии. Это убийство потрясло тогда всю Европу, король не смог предоставить доказательства об измене Вальдштейна.
А что на выставке нравится посетителям?
Посетитель: Вот эти гравюры с его несметными имениями и процветающими независимыми городами. Герцог не разрешал расквартировывать солдат в своих владениях, поэтому они сохранились в таком первозданном виде.
Его владения расцвели благодаря ему, благодаря его экономической, хозяйственной деятельности. Его область Фридланд была освобождена императором от налогов и стала государством в государстве. Я прочитал, что там была даже самостоятельная правовая система. Всюду велись бои, а в Ичине и Фридланте не было никаких войск, не было грабежей. Это меня утверждает в мнении, что необходимо децентрализовать наши области, дать им больше самостоятельности, пусть региональное начальство ведет свою политику, пусть области соревнуются.
Нелли Павласкова: А вот мнение гимназиста, пятнадцатилетнего Зденека:
Зденек: Меня удивили картины с изображением его приездов в Прагу. Много карет, слуг, красивых лошадей, воины. По сравнению с ним королевские шествия более скромные. А вообще-то я историю не люблю, и музеи тоже не люблю. Мне нравится сам дворец и парк.
Нелли Павласкова: Последняя часть выставки посвящена легенде о Вальдштейне. Кроме Шиллера, о нем писали чешские классики, его именем пользовались как чехи, так и немцы. Это имя сияло в блеске славы, и было залито потоками крови. Но лучше закончить этот рассказ сообщением о том, что чешский пивоваренный завод в городе Нова Пака варит пиво по имени Вальдштейн. Знатоки утверждают, что это очень хорошее пиво.
Иван Толстой: Напомню, что в западноевропейской традиции и в России герцог известен под именем Валленштейн.
Иван Толстой: Русские европейцы. Сегодня Надежда Мандельштам. Ее портрет представит Борис Парамонов.
Борис Парамонов: Надежда Яковлевна Мандельштам (1899- 1980) прожила долгую жизнь, исполненную, не побоимся сказать, некоего античного величия. Высоко-трагедийное содержание этой жизни и конечный ее апофеоз сопровождались, как и положено по законам жанра, элементами сатирического снижения. Это была трагедия, сопровождаемая Сатировым действом. Слава Надежды Мандельштам, вдовы великого поэта, заслуженная ею, прежде всего, сохранением его отреченных текстов и великой книгой ее воспоминаний, со временем приобрела оттенок скандала. Этому способствовали авторы мемуаров, написанных уже о самой Надежде Мандельштам, но и в немалой (едва ли не в большей) степени продолжение ее собственных мемуарных штудий. Так называемая Вторая книга ее воспоминаний встретила резкие отзывы со стороны людей, имевших основания считать себя знатоками и свидетелями событий, ею описанных. Разница между ними и Надеждой Мандельштам – только та, что сами эти эксперты и свидетели в своих мемуарах не оставили ничего подобного тому, что сделала она. В этом смысле ее летописный подвиг выдерживает только одно сравнение – с «Архипелагом ГУЛАГом» Солженицына.
То, что сближает ее с Солженицыным и разводит, подчас очень резко, с другими советскими (или точнее антисоветскими) мемуаристами, - это бескомпромиссное неприятие всего в советской действительности, любых ее периодов. Великая заслуга Надежды Мандельштам – равновеликая солженицынской – разоблачение мифа двадцатых годов, заслуживших в советском мемуарном каноне репутацию, даже и славу великой эпохи. В это время еще не было до конца наведенного бюрократического порядка, что создавало иллюзию какого-то небывалого культурного взлета – по крайней мере, в области искусств. Теперь-то ясно, что тогдашняя художественная горячка была продолжением авангардистского рвения десятых, еще дореволюционных годов, когда, собственно, всё и началось: и футуризм с Маяковским, и новая живопись Татлина и Филонова, и даже советское кино, выросшее из экспериментов Мейерхольда, подхваченных его кинонемезидой Сергеем Эйзенштейном. Он сам говорил по поводу этого ученичества: нельзя было вернуть к молочку театра котят, попробовавших сырого киномяса. Вот этим сырым мясом, этой культивацией джунглей стали советские двадцатые годы. И нельзя не отметить совпадающих свидетельств о советском кино, пришедших, так сказать, с противоположных сторон баррикад: от молодого эмигранта Набокова (см. его «Дар») и номинальной советской гражданки Мандельштам, написавших одно и то же о холодном внечеловеческом эстетизме тогдашних российских киноэкспериментов. Такое, достаточно негативное, суждение об одном из прославленных достижений советской культуры – только один из многих примеров резкого неприятия Надеждой Мандельштам советского мифа в самой величественной из его упаковок.
Надежда Мандельштам была женой и вдовой великого поэта – и великого человека. Осип Мандельштам одним из первых понял всё – и не сохранил никаких иллюзий (если когда-либо и имел их). Он говорил: «Нам кажется, что ничего не произошло, потому что продолжают ходить трамваи». Присяга чудная четвертому сословью не состоялась – потому что и сословья такого не было, это был пропагандистский миф. Некоторое время он еще думал, что можно стучать на ундервуде – «пишущих машин простая сонатина», - но и эта иллюзия рушилась. В 1928 году у Мандельштама еще вышли сразу три книги – и на этом всё кончилось; последующие случайные публикации вызывали нарастающий гнев властей. Арест в мае 1934 года, после написания антисталинских стихов, каким-то чудом не привел к немедленной гибели. Впереди было еще четыре года стихов, остававшихся только в памяти жены. Мандельштам говорил Надежде: «Ты будешь хорошей вдовой».
Самое сильное во всех мемуарных текстах Надежды Яковлевны – описание отъезда в ссылку в первой книге воспоминаний:
«В тот миг, когда я вошла в вагон и сквозь стекло увидела братьев, мир раскололся для меня на две половины. Всё, что было раньше, куда-то кануло, стало смутным воспоминанием, зазеркальем, и передо мной открылось будущее, которое не хотело склеиваться с прошлым. Это не литература, а робкая попытка описать сдвиг сознания, испытанный, вероятно, множеством людей, переступивших роковую черту. Этот сдвиг выразился, прежде всего, в полном безразличии ко всему, что осталось позади, так как появилась абсолютная уверенность, что все мы вступили на колею бесповоротной гибели. Одному может быть отпущен еще час, другому – неделя или даже год, но конец один. Конец всему – близким, друзьям, Европе, матери... Я говорю именно о Европе, потому что в «новом», куда я попала, не существовало всего того европейского комплекса мыслей, чувств и представлений, которыми я до сих пор жила. Другие понятия, другие меры, другие счеты...».
Это новое – не только чердынская, а потом воронежская ссылка, но и вся атмосфера советских погромных лет. Подлинному поэту нечем было вдохновиться в этой атмосфере, а попытки такого рода давали впечатление истерического срыва и плохо кончались для самих художников (достаточно вспомнить Маяковского). Оставалось обращаться к вечным темам – любви, природе, временам года. Стихи вернулись к Мандельштаму в Армении среди древнего народа, в основе не затронутого всеобщей ломкой и крушением. Но то, что удалось поэту напечатать из этого цикла (в том числе великолепную прозу «Путешествие в Армению»), было уже действительно последним. Великие стихи воронежских тетрадей оставались только в памяти жены – нищенки-подруги последних лет. Она их сохранила. На фоне этого культурного и человеческого подвига малозначащими кажутся отдельные мнения, порой крайне несправедливые, высказанные Надеждой Мандельштам в ее Второй книге. В сущности, они никому не повредили – кроме, в глазах многих ревнителей культуры, ей самой.
И о ней в ответ поговорили с небывалой доселе в русской литературе откровенностью. В мемуарах Эммы Герштейн дан прямо-таки психоаналитический портрет Надежды Мандельштам со всеми ее сексуальными причудами. Скандал наслаивался на скандал. В общем, ничего особенного в этом и не было – в Европе, не говоря уже об Америке, так давно пишут. В описании сексуальных особенностей того или иного исторического персонажа не следует видеть попытку, да еще с негодными средствами, какого-то его (или ее) разоблачения. Да и если отнестись к вопросу по существу, во всей его культурно-исторической значимости, то и тут Надежда Мандельштам и нравы, ею культивируемые, оказываются глубоко укорененными как раз в высокой русской традиции Серебряного века. Достаточно вспомнить салон Мережковских или «башню» Вячеслава Иванова, а в советское уже время тройственный союз Бриков и Маяковского.
Надежде Мандельштам не повезло с эпохой. Она была бы абсолютно на месте в кружках русских дореволюционных декадентов или, скажем, в нью-йоркском Гринвич Виллидже. И в этом не было бы никакой особенной заслуги, никакого провокативного авангардизма. Заслуга Надежды Яковлевны Мандельштам была в том, что в эпоху концлагерей и тотальной лжи она сумела сохранить и донести до потомков творения великого поэта. Она сумела быть женой поэта – и его вдовой. Культурную память и понимание лучше всего сохраняют люди не простые, а достаточно сложные, не прямые, извилистые. Культуре умственная и психологическая простота противопоказана. Равно как и морализм хорошо воспитанных интеллигентов.
Иван Толстой: Тойфельсберг – самая высокая точка Берлина. Это не просто гора, а одно из самых удивительных мест в немецкой столице. Истории и загадке Тойфельсберга посвящен рассказ Екатерины Петровской.
Екатерина Петровская: История Тойфельсберга в Берлине – сюжет для небольшого детектива с вкраплениями мистических элементов. Тойфельсберг, по-русски «Чертова гора» – место действительно нечистое. Этот своеобразный исторический памятник не значится ни в одном путеводителе. В 1937 году, в середине Грюневальда, лесной зоны на западе города, начали возведение оборонного факультета нового университета. Здесь собирались строить грандиозный университетский город со зданиями в духе Парфенона. Весь комплекс являлся частью монументального замысла Адольфа Гитлера по превращению Берлина в столицу мира под названием Германия.
По плану Альберта Шпеера, главного архитектора третьего Рейха, вся немецкая столица должна была украситься сооружениями, берущими за образцы архитектуру древности. В одной из своих речей Гитлер предрекал: «Берлин станет мировой столицей, сравнимой разве что с Древним Египтом, Вавилоном или Римом. Что Лондон и Париж против нас!»
Но эти планы Гитлера не осуществились, ни в общем, ни в частности, и факультет так и не достроили. После войны городские власти долго не могли решить, что им делать с огромной руиной в центре зеленой зоны. Недостроенный Парфенон решили превратить в свалку и сюда стали свозить руины разбомбленных зданий, которых в Берлине после войны было предостаточно. Так начала осуществляться преемственность истории: одну руину стали засыпать другой, причину войны - ее последствиями. 600 грузовиков в день. Всего - 12 миллионов кубометров камня и щебня. Так, за 20 лет из берлинских руин выросла самая высокая гора в городе в 115 метров высотой. В сущности, здесь похоронен довоенный Берлин с его Потсдамерплатц и Фридрихштрассе. Горку прозвали Тойфельсберг, правда не из-за злобы на Гитлера, а по названию соседнего озера – Тойфельсзее. История горки только начиналась. Рассказывает журналист Зиглинде Гайзель:
Зиглинде Гайзель: Лишь где-то в начале 60-х годов со сбором обломков было, наконец, покончено, горку покрыли землей и озеленили. Уже тогда возникли идеи приспособить это место для прогулок, отдыха и увеселений с ресторанами и барами. Но тут пришли американцы и сказали: нет, мы не можем отказаться от уникальной возможности иметь такую прекрасную гору вблизи ГДР, ведь отсюда можно подслушивать весь социалистический лагерь!
Екатерина Петровская: И, правда, маленький островок Западного Берлина с горкой посередине был со всех сторон окружен ГДР. Американское военное командование имело право голоса в стратегических решениях городских властей. Так на горке на многие годы засела американская информационная служба National Security Agency. Здесь построили радарную башню, напоминающую мечеть для инопланетян, и множество учреждений для более чем трехсот человек. Здесь без устали подслушивали, кодировали и раскодировали. Территория Тойфельсберга на многие годы стала самой охраняемой зоной в Западном Берлине. Кстати, на другой «чертовой горке», горе Броккен, где по утверждениям многих писателей, в частности, Гёте, ведьмы регулярно справляли свой шабаш, тоже воздвигли радары, правда развернули их в другую сторону – Броккен был территорией ГДР.
В 1993 году американцы ушли, забрав все оборудование. Но все здания и уникальная радарная башня остались. Участок с двумя рядами заборов и колючей проволокой перестали охранять. Через дыры сюда проникали тысячи берлинских жителей, чтобы, наконец, взглянуть на город с высоты и осмотреть место работы коллег Джеймса Бонда. В 1996 году Сенат продал этот лакомый участок инвесторам из Кельна. Они развесили всюду плакаты с нескладной рекламой «Наконец-то Тойфельсберг! Престижные квартиры. Роскошные гостиницы!» Но вскоре инвесторы погрязли в долгах и даже не начали сносить старую застройку. Сам город не в состоянии выкупить руины обратно, а лишь изменил их статус. Теперь здесь снова парковая зона, правда, войти на территорию бывшей станции нельзя: ворота снова закрыли, а дыры в заборе зашили. Ко всем проблемам Тойфельсберга прибавилась еще одна: юридический хаос. Сейчас вообще непонятно, кому принадлежит эта горка и что с ней делать. Зиглинде Гайзель рассказывает:
Зиглинде Гайзель: Будет просто преступлением, если эту руину снесут, это единственное в своем роде место на земле, здесь можно сделать музей холодной войны и показать то, чего просто нигде больше нет. Кроме того, эта башня, чисто акустически, совершенно уникальна, такие объекты нужно сразу ставить под охрану памятников. Здесь, конечно, можно сделать Музей Шпионажа, это очень подходящее место, можно сдавать помещения под мероприятия и вечеринки. Но это место как будто заколдовано, кажется, будто здесь черти водятся.
Екатерина Петровская: И действительно, строить нельзя, купить из-за долгов невозможно, тут разве что колдовство поможет.
И тут, как джин из бутылки, в ноябре этого года, без всяких предупреждений в Берлин явился сам Дэвид Линч, мастер мистического триллера, прославленный автор сериала «Твин Пикс». Дэвид Линч приехал, чтобы купить Тойфельсберг со всеми его чертями и навести, наконец, порядок. Ночью на Тойфельсберге наблюдали процессию: белый лимузин, за ним факельное шествие. Дэвид Линч в присутствии узкого круга единомышленников заложил камень для будущего... университета. Учиться, учиться и еще раз учиться. Но чему? Дэвид Линч решил основать на горке первый в Германии университет знаменитой ТМ, трансцедентальной медитации и тем улучшить общегерманскую негативную ауру. Дэвид Линч выступил перед непонятливой берлинской публикой с конкретными пояснениями о трансцедентальной медитации:
Дэвид Линч: Это прекрасный опыт, уникальный, сильный и глубокий, это волны счастья, эйфории и света.
Екатерина Петровская: И все в таком духе. Выступление Линча в кинотеатре «Урания» закончилось грандиозным скандалом. Масла в огонь подлил Раджа Эмануэль Шифгенс – глава эзотерической секты ТМ в Германии. Он вышел к аудитории в наряде короля с маленькой короной на голове – так ходят на карнавал в детском саду - и стал повторять, как мантру, всего два слова «непобедимая Германия», «непобедимая Германия».
«Это же терминология Третьего Рейха! Этого как раз и хотел Адольф Гитлер!», – закричал кто-то из зала. Выступление Линча и его наместника было сорвано. Пресса была соответсвующая. Последователи ТМ хотят построить «дворцы мира» для массовых медитаций в 3000 городах, 60 должны расположиться в Германии. В Эрфурте они решили возвести «башню непобедимых», в Фюрстенберге - «Дворец мира». Недалеко от Эрфурта стоит другая башня – памятник узникам Бухенвальда, а в Фюрстенрберге находится мемориал одного из самых страшных женских концлагерей Равенсбрюк. Масштабы мистического безобразия секты ТМ поистине грандиозны.
Радарная башня стоит на вершине горы, сквозь ее прохудившуюся прошивку гуляет ветер, и башня обретает голос. Иногда он похож на театральный бутафорский гром, а когда ветер сильный, башня вопит, как двигатель реактивного самолета. Проникнуть на территорию сейчас можно только за крупную сумму. 800 евро заплатила городскому сенату интернациональная группа художников-акционистов за право пользоваться башней один день. Они забрались под самый купол для проведения звуковых экспериментов. Порой они слушали голоса ветра, а потом посылали свои музыкальные шифры во всех направлениях воздушного пространства Берлина. Трудно представить себе, что еще может случиться на этой горке.
Иван Толстой: Двадцать лет назад скончался французский киноактер, незабываемый Лино Вентура. Из Парижа – Дмитрий Савицкий.
Лино Вентура: Вы говорите «звезда»! Я себя «звездой» не считаю! Для меня ЛизТейлор - звезда , Роберт Бёртон – звезда, Синатра – звезда, Мэрлин – звезда. Вот вам, пожалуйста, имена настоящих звезд. А Лино Вентюра…».
Дмитрий Савицкий: Голос покинувшего нас 20 лет назад итальянского актера Лино Вентура. Он покинул подлунный мир, но не наши экраны. Его фильмы с Габеном, Делоном, Бельмондо, Бурвилем, Блиером – входят в золотой фонд французского кинематографа.
Он действительно не считал себя звездой и был знаменит своей невероятной скромностью, своей прямотой и честностью, дичайшей застенчивостью. Но и взрывоопасностью.
Его невозможно было заставить играть, как он говорил, «в подштанниках». Когда на съемках «Рассерженного человека» Клода Пинотто Лино он должен был поцеловать героиню, разразился дикий скандал. Это был единственный поцелуй Вентуры в кино.
Когда Анджей Зулавски прислал ему сценарий фильма, в котором, как он предполагал, Лино Вентура сыграет главную роль, актер, раскрыв текст на любовной сцене, позвонил Зулавски и сказал, что он «в порнофильмах не снимается…»
На российских сайтах Лино Вентура носит имя матери – Луизы Боррини. Это ошибка на которую часто указывал сам актер. Его полное имя Анджиолино Джюзеппе Паскуале Вентура. Уменьшительное от Анджиолино –Лино. Он родился в Парме в июле 1919 года. Его отец, Джованни Вентура, первым покинул Италию и нашел в Париже работу коммерческого агента. Мать с сыном переехали в Париж, когда Лино было семь лет. Еще одна ошибка сетевых киноэнциклопедий: Лино Вентура остался верен Италии (верность также одно из его основных качеств) и не взял французское гражданство. Он был не боксером (последняя неточность российского интернета), а профессиональным борцом и чемпионом Европы в среднем весе.
Но прежде чем он стал адептом греко-романской борьбы, он стал школяром в парижском пригороде Монтройе. Школу, однако, он вскоре забросил, позднее сказав, что «улица была для меня лучшей школой». Работать он начал с 8 лет: он мыл пузырьки и флаконы во дворе районной аптеки, он был грумом, механиком, рассыльным, служащим различных контор и, наконец, профессиональным борцом.
Так как он сохранил итальянское гражданство, в самом начале войны его призвали в итальянскую армию. Он дезертировал и жил, вернее, скрывался, в Париже, хотя его друг по борцовским схваткам, участник Сопротивления, Анри Коган и сделал ему фальшивые документы.
Анри Коган был виновником того, что Лино бросил борьбу и, по касательной, виновником того, что Лино стал актером. Произошло это так: во время первых же послевоенных соревнований Анри Коган на борцовском ковре неудачно бросил Лино и сломал ему ногу. Какое-то время Вентура зарабатывал тем, что сам организовывал борцовские встречи, но в 53-м году он познакомился с режиссером Жаком Бэкером, который искал итальянца для подачи реплик Жану Габену в фильме «Не прикасайся к добыче». Габену Вентура понравился своей естественностью, внешним обликом и хрипловатым голосом. Лино Вентура неожиданно, но навсегда, попал в мир кино.
Кстати, Лино еще раз встретился со старым другом Анри Коганом – на этот раз на съемках. Коган подрабатывал в кино каскадером, в основном, драками. И Вентура влепил приятелю крюк правой, не как положено в кино, имитируя удар, а самым настоящим уличным образом, шепнув: «Привет тебе от моей ноги». Конфликт был исчерпан.
Друг Вентуры Жан Габен ценил в нем не только верность и естественность, но и аппетит.
Жан Габен: Лино? Квадратная челюсть! Он ест за двоих. Я помню, один раз это была свинина с чечевицей, а в другой раз кабанья нога. У тебя такое впечатление, что когда он ест, он готов тебя убить! Ты абсолютно уверен, что он тебя прикончит, и ты даже не решаешься заговорить. Ты лишь слышишь, как хрустят его челюсти, и думаешь, что лучше к нему не приближаться – убьет на месте! За столом он – чемпион мира!
Дмитрий Савицкий: Жан Габен, с присущим ему мрачноватым юмором, об аппетите Лино Вентуры. Он забыл лишь сказать, что Лино - как никак итальянец - еще и отлично готовил.
Но итог почти что 35-ти лет актерской деятельности, конечно, одними анекдотами не исчисляется. В российском прокате я насчитал 37 кинокартин с участием Вентуры, включая такую классику, как «Лифт на эшафот», «Мария-Октябрь», «Такси до Тобрука», «Дядюшки-гангстеры», «Второе дыхание», «Сицилийский клан» (где он, кстати, играл бретонца), «Армия теней». Всего же Лино Вентура сыграл в 75 кинокартинах. И играл он не только гангстеров и полицейских, снимался не только в детективах черной серии, он играл и в «Отверженных», Робера Оссейна, причем в роли, в которой мы видели и Габена - Жана Вольжана.
Младшая дочь Лино Вентуры, Клелия, написавшая биографию отца «Лино Вентура – урок жизни»:
Клелия Вентура: «Папа не хотел сниматься в фильмах, которые были бы запрещены для его детей. Для него это было совершенно четкой установкой, от которой он не отступал. Он хотел, чтобы его дети могли бы всегда им гордиться. Я люблю его фразу: «Если бы все те персонажи, которых я сыграл в течение моей жизни, прошли бы передо мною, я бы всем им пожал руку». Мне по душе эти слова, потому что он гордится своими ролями, несмотря на то, что играл он бандитов, полицейских и гангстеров. Меня глубоко трогают эти слова, потому что это правда, он именно таким и был.
Дмитрий Савицкий: Старшая дочь его была больна неизлечимой болезнью мозга. Лино и его жена Одет создали, в 1966 году, фонд помощи детям с ментальными заболеваниями «Подснежник».
Жан Габен говорил, что Лино умел с настоящими друзьями молчать. Молчать часами. Что это и было настоящей дружбой. Слова были не нужны. Лино Вентура молчит вот уже 20 лет. Его дружба со всеми нами не кончается.
