Модное поветрие – противопоставлять русскому театру европейский: он-де и актуальнее, и социальнее, и радикальнее. Примеры охапками завозят с фестивалей – Авиньонского, Эдинбургского, Торуньского.
Радикализм проявляется, по преимуществу, в равнодушном описании мерзостей жизни – не свинцовых даже, а каких-то фекальных, в подробном и тошнотворном смаковании насилия. Человек – скопище психоаналитических комплексов и пороков. Язык соответствует предмету описания.
Актуальность связана с тем, что в театрах идут новые, с пылу с жару пьесы. Социальность – с теми проблемами, которые существенны для наших европейских братьев.
Вот, например, французский режиссер Жоэль Помра, который приехал в Москву на фестиваль "Новый европейский театр", долго рассказывал, что у него в спектакле две героини: одна счастливая, потому что у нее есть работа (тяжелая, механическая, конвейерная), а другая – несчастная, потому что работы у нее нет. Московские театральные критики, по преимуществу, женщины, работающие часов по 10- 12 в день, очень смеялись. Жоэль Помра не понял, что их так развеселило. Впрочем, чуть позже он показал два хороших спектакля.
Если же посмотреть подряд штук 5-6 среднестатистических «фестивальных» представлений, возникает серьезное желание оказать Европе гуманитарную помощь. Дать им денег, теплого белья, книгу сказок и жилет, чтобы было во что поплакаться. Если бы умный пропагандист решил отбить у русских охоту к перемене мест, ему следовало бы принудительно водить народ на эти спектакли и тыкать носом – опа, опа, такая вот Европа.
Ну, я не стану рассказывать, что вообще-то она не такая, это всякий, кто хоть раз там был, знает. Фокус в том, что и театр на Западе разный. Есть антрепризная халтура, а есть замечательные, не оскорбляющие хорошего вкуса, представления для широких народных масс, то есть, вроде бы, коммерческие. Есть большие здания со стабильными труппами и классическим репертуаром, а есть маленькие подвальчики для экспериментов. Просто на фестивали приглашают тех, что «поавангарднее», а авангард нынче дешев.
Сопоставьте расходы на гастроли «Комеди Франсез» (транспортировка и установка декораций, проезд большой труппы, гонорары всем участникам, аренда большой сцены) с затратами на приглашение компании из трех человек, играющих в маленькой комнате на двух стульях (стулья, а также веревку, если захочется удавиться, можно получить на месте).
А еще говорят, что современный европейский театр практически неотличим от модерн-данса и пантомимы, звучащее слово его больше не интересует. Но и тут фестивальный спрос рождает предложение. Конечно, уместнее везти в другую страну сочинение, не требующее перевода и понятное без слов. Меж тем, европейские спектакли бывают болтливы до одури: актеры, зачастую вовсе не утруждаясь игрой, произносят километры текста, и часами внемлет им благодарная публика.
Фестиваль – зеркало, которое мы ставим перед театром. Но оно кривое.
