Ирина Лагунина: В минувшие выходные в столице Португалии Лиссабоне состоялась встреча глав государств и правительств стран Африки и Евросоюза. В истории европейско-африканских взаимоотношений нынешний саммит был вторым по счету, после семилетнего перерыва. За это время накопилось огромное количество проблем - и экономические связи, и общая политика в области глобальных климатических изменений, и проблемы прав человека, и вопрос о нелегальной иммиграции африканцев в Европу. Но уже на этапе подготовки саммита стало ясно, что проходить он будет, главным образом, под знаком участия зимбабвийского лидера Роберта Мугабе. За саммитом следил мой коллега Ефим Фиштейн.
Ефим Фиштейн: Многие европейцы решительно возражали против присутствия престарелого зимбабвийского диктатора на саммите. Роберт Мугабе за годы своего бесконечного правления постепенно эволюционировал из лидера национально-освободительного движения, романтического социалиста и любимчика леволиберальной печати в откровенного тирана-самодура с националистической и даже расистской идеологией. Несколько лет назад он отобрал землю у фермеров британского происхождения и раздал ее городским нищим – коренным африканцам, записанным в батраки. Обрабатывать землю они, разумеется, не стали, и Зимбабве очень скоро из экспортера продовольствия превратилось в получателя гуманитарной помощи. Всех недовольных развалом экономики и политическим зажимом Мугабе переловил и упрятал в тюрьму.
Британцы особенно настойчиво противились присутствию Мугабе в Лиссабоне. Но за него заступились африканские соседи, включая таких авторитетных, как Южно-Африканская Республика, которые пригрозили бойкотом. Их аргументацию можно свести к фразе «У нас так принято». В Зимбабве протестующих демонстрантов сажают в кутузку, но все же не расстреливают толпу, как, например, случилось в Эфиопии. В зимбабвийском парламенте, в отличие от других, сохранились какие-то образцово-показательные оппозиционеры. В результате Роберт Мугабе в Лиссабон приехал, хотя теплого приема и не встретил. Зато британский премьер Гордон Браун своим демонстративным отсутствием занизил уровень встречи в верхах. Его примеру последовали и некоторые другие лидеры, прежде всего из бывших коммунистических государств, для которых диктатура – не пустое слово. Первым делом я созвонился с руководителем Лондонского центра по европейской реформе доктором Саймоном Тайфордом и спросил его, чем объяснить такую позицию Великобритании, которая своей принципиальностью заметно отличается от других западноевропейских стран?
Саймон Тайфорд: Мне понятно глубокое разочарование Гордона Брауна тем, что нынче происходит в Зимбабве. Больно видеть упадок страны, переходящий в полный хаос. Это – крайний случай того, что в политологии называется «плохим управлением». Но случай далеко не единственный в Африке. Есть в Африке, конечно, и другие режимы, но если бы мы пошли по пути исключения всех лидеров, чья политика приносит скорее ущерб, чем пользу их странам, то вряд ли нам удалось бы собрать представительный форум. Разочарование Великобритании развитием положения в Зимбабве объясняется в первую очередь тем, что с этой страной у нас всегда были особые отношения и тесные связи. Но и тем, что речь идет о государстве, которое было когда-то самой процветающей страной если не всего континента, то по крайней мере к югу от Сахары. Здесь существовала работающая система просвещения и образования, государственного управления, правопорядка и судопроизводства, социального обеспечения. Было здесь на экспорт ориентированное рыночное хозяйство, достаточно конкурентоспособное в мире. Ничего этого больше нет, и ответственность за разруху ложиться целиком и полностью на нынешний режим. Но глядя из-за рубежа, трудно понять в чем смысл бойкота саммита и чего можно тем самым достигнуть. Без нас вряд ли могут быть заключены какие-то разумные соглашения между Африкой и ЕС. Позиция Великобритании по-моему играет на руку Роберту Мугабе, повышает его международный престиж и рыночную цену. Мугабе систематически пытается представить наши разногласия как некое постколониальное сведение счетов, как компанию Британии и ее прислужников против бывшей колонии. Это, конечно, глупость. Но отсутствие Гордона Брауна в Лиссабоне делу не помогает. Мне кажется, что Гордон Браун, который уже в сентябре предупредил, что не поедет на встречу, если там будет Мугабе, просто не хотел потерять лицо, нарушим данное слово, Если бы он мог сегодня пересмотреть свое решение, он, наверное, поступил бы иначе.
Ефим Фиштейн: А что вы ответили бы тем критикам британской позиции, которые утверждают, что ваша страна руководствуется корыстными мотивами, что ее в первую очередь интересует конфискованное имущество и утраченное богатство? Доктор Саймон Тайфорд.
Саймон Тайфорд: Британцы на протяжении длительного времени пытались предложить Зимбабве компенсацию за земельную реформу. Против самой реформы мы не возражали, но старались выговорить условия, при которых земля не могла бы стать собственностью членов семьи или ближнего круга друзей Мугабе. Режим наших условий не принимал, землю попросту конфисковал, национализировал, а затем роздал широкому кругу сподвижников диктатора. Теперь эти плодородные земли заросли бурьяном, никто их даже не распахивает, ибо новые хозяева не имеют никакого отношения к земледелию. Они не хлеборобы. В стране разразился голод. Британия вовсе не отказывается от своей ответственности, но не может безучастно смотреть, как хозяйства отнимают у крепких фермеров и отдают на разграбление тем, кто в сельском хозяйстве не знают никакого толка. Именно это и произошло в Зимбабве. Потому-то оно и не может покормить себя.
Ефим Фиштейн: Некоторые утверждают, что интерес Европы к Африке неожиданно пробудился по той причине, что Китай развивает на черном континенте самую бурную активность, повсеместно вытесняя европейских конкурентов. Одновременно усиливается и китайское влияние на политику африканских государств. Так ли это? Доктор Тайфорд
Саймон Тайфорд: Они правы – против этого трудно что-либо возразить. Именно конкуренция с Китаем крайне затрудняет процесс предоставления африканцам гуманитарной и прочей помощи. Мы, европейцы, пытаемся связать предоставление помощи с различными предварительными условиями – соблюдением прав человека, «хорошим правлением» и т.д. Китайцы же ничего подобного от африканцев не требуют. Они готовы вкладывать капиталы и помогать таким одиозным режимам, как зимбабвийский или суданский, которые без зазрения совести попирают все мыслимые права человека. Китайцам нет дел до прав и свобод, и они охотно сотрудничают с местными диктатурами. Поэтому нам трудно в Африке экономически и политически соперничать с Китаем. Но со временем, как мне кажется, Китай столкнется с таким же сопротивлением и недружелюбием местного населения, с каким столкнулись в свое время европейцы. Сегодня сотрудничество с Китаем представляется африканским лидерам, особенно с авторитарными склонностями, крайне выгодным – они могут брать в долг колоссальные кредиты, приглашать китайские строительные фирмы и делать все это без предварительных условий, не реформируя свою систему и экономику, не отказываясь от подавления гражданских свобод, не создавая институтов демократического общества. Но со временем, я уверен, Китай ждут проявления народного негодования. Их рано или поздно обвинят в беспощадной эксплуатации природных богатств африканских стран и их населения, для улучшения благосостояния которого они ничего не сделали.
Ефим Фиштейн: Позиции Великобритании и ее премьера Гордона Брауна дал оценку директор Лондонского центра по европейской реформе Саймон Тайфорд. Как уже было сказано, эту позицию в целом разделяют некоторые центрально-европейские страны, во главе с Чехией, которая в этом вопросе задает в регионе тон. Чешский премьер-министр Мирек Тополанек последовал примеру своего британского коллеги, несмотря на все идейные разногласия – Браун лейборист, а Тополанек – консерватор. Вице-премьер чешского правительства Александр Вондра отвечает именно за связи с Евросоюзом, поэтому естественно было попросить его объяснить позицию Чехии.
Александр Вондра: Мы приняли решение, что нашу делегацию будет возглавлять министр иностранных дел Чехии Карел Шварценберг. Председатель правительства Мирек Тополанек был в эти дни занят подготовкой встречи так называемой «вышеградской четверки», которая по времени совпала с лиссабонским саммитом. Его отсутствие не следует воспринимать как полный бойкот, так как наша дипломатия на встрече была представлена на достаточно высоком уровне. Что касается дискуссий об участии президента Зимбабве Роберта Мугабе, то нашу реакцию на нее можно охарактеризовать как сдержанную. Мы считаем, что звать его на встречу не следовало.
Ефим Фиштейн: Чем объяснить такое отношение Чехии к режиму Мугабе и не подрывает ли это чешских позиций в Африке?
Александр Вондра: В его лице мы имеем дело с диктатором, действия которого в сфере прав человека заслуживают всяческого осуждения. Его присутствие на афро-европейском саммите стало предметом пристального внимания и не позволило сосредоточиться на важнейших вопросах наших отношений. С другой стороны, его приезд в Лиссабон никак не способствовал улучшению положения в самом Зимбабве. Что касается нашего влияния в Африке то, как мне кажется, оно особо не пострадает. Чехия никогда не была колониальной державой, не имела, подобно другим европейским странам, в Африке владений и ее влияние всегда было ограниченным. Наши позиции на этом континенте невозможно сравнить с отстроенными позициями таких стран, как Великобритания, Франция и другие. Мы проводим абсолютно автономную политику в Африке – с одними странами у нас есть хорошая традиция взаимовыгодных отношений, с другими такой традиции нет. На наш взгляд, не стоит питать иллюзии относительно возможностей углубления двусторонних отношений в ходе двухдневной встречи, в которой участвует огромное количество делегаций. Скорее это всего лишь возможность заявить о своем присутствии. Другое дело Португалия - для нее, как для государства, по ротации председательствующего в ЕС, имеющего старые колониальные связи с Африкой, проведение такого саммита несомненно может иметь значение.
Ефим Фиштейн: Некоторые центрально-европейские государства, как и Чехия, послали в Лиссабон делегации на более низком уровне, чем премьерский. Является ли это результатом координации позиций? Можно ли говорить о формировании регионального блока?
И что вы думаете о роли Китая как катализатора европейского интереса к Африке?
Александр Вондра: Обмен мнениями, разумеется, имел место и его результат таков – несколько центрально-европейских стран направили в Лиссабон делегации не на высшем, а на министерском уровне. К их числу относятся Словакия, Венгрия, Литва. Но вряд ли это можно назвать соглашением, тем более сговором. Мы свое отношение в секрете не держали, повсеместно и загодя разъясняли свою позицию. В нашем регионе особых споров по этому поводу не было. Повторяю, мы не бойкотировали эту встречу, мы приняли в ней участие на достаточно представительном уровне – на уровне министра Шварценберга. Что касается Китая: надо сказать, что его присутствие на черном континенте неоспоримо, и одна встреча, сколь бы гигантской она ни была, китайского наступления не остановит. Китай осуществляет свое проникновение весьма умно и продуманно, путем поощрения своих экономических интересов. Если чего-то Европе и недостает, то не такого рода пышных саммитов, а кропотливой работы на двусторонней основе. Европе следует активней участвовать в поисках решения гуманитарных конфликтов и кризисов типа Дарфурского. Слишком долго не могли европейские страны сориентироваться в этом вопросе, найти общую линию и проявить минимальную дееспособность. Да и на Лиссабонском саммите о гуманитарной трагедии в Дарфуре речь заходила не слишком часто. Несомненно, Евроейскому Союзу следует расширять свое экономическое присутствие в Африке, но на мой взгляд, двухдневная встреча дела не поправит.
Ефим Фиштейн: Александр Вондра, вице-премьер правительства Чехии, которая в Лиссабон отправила делегацию на более низком уровне, чем большинство стран Западной Европы.
