Программу ведет Андрей Шароградский . Принимает участие корреспондент Радио Свобода Андрей Шарый .
Андрей Шароградский : Бывший советский партизан, полковник в отставке Василий Кононов, осужденный в Латвии по обвинению в совершении военных преступлений, выиграл дело против Латвийской республики в Европейском суде по правам человека. Кононова обвиняли в причастности к карательной операции в 1944 году, в ходе которой были убиты мирные жители, как утверждало обвинение. Сам Кононов считал, что убивал только фашистов и их сообщников. Прокомментировать это решение мой коллега Андрей Шарый попросил депутата сейма Латвии Бориса Цилевича.
Борис Цилевич : Что касается выводов, то пока, наверное, об этом говорить было бы несколько преждевременно. Поскольку я всегда, что касается приговоров Европейского суда, предпочитаю внимательно посмотреть текст. В чем именно заключается победа, это надо посмотреть. Насколько я понимаю, жалоба была по двум статьям 3-й и 6-й - это негуманное содержание, эквивалентное пыткам, и право на справедливый суд. Именно статья 6-я "справедливый суд" - это наиболее интересно. Было с самого начала понятно, что сама по себе концепция, на основании которой Кононов был осужден, она достаточно сомнительная и ущербная. Дело-то было до принятия вообще Европейской конвенции по правам человека, не говоря уже о том, что задолго до вступления в силу для Латвии и, в общем, военное время, то есть тут применимо так называемое гуманитарное право - Женевские конвенции. С чисто юридической точки зрения, если оставить в стороне все соображения политического характера, в общем, дело исключительно интересное.
Андрей Шарый : А если говорить о соображениях политического характера, можно сказать, что общественность Латвии была расколота в связи с этим случаем.
Борис Цилевич : Понимаете, общественность Латвии, к сожалению, расколота не только в связи с этим случаем, а, вообще, такая достаточно парадоксальная ситуация. В Латвии, на самом деле, контакты на межличностном уровне - на уровне работы, дружбы, семейных отношений - между латышами и русскими очень широкие. Человеческие отношения достаточно хорошие. Разделяют именно не столько даже политические вопросы, а сколько отношения к некоторым ключевым проблемам. Исследования показывают, что, в общем-то, базовые ценности и у латышей, и у русскоязычных очень близки, за исключением нескольких вопросов. Отношения к событиям Второй мировой войны, к событиям 1940 года различаются диаметрально противоположно. Естественно, к тем вопросам, которые отсюда в какой-то степени вытекают, например, проблема гражданства в Латвии, проблема прав национальных меньшинств и так далее.
Официальная концепция, которая была после 1990 года, в общем, принята и сейчас всячески пропагандируется, заключается в том, что в течение 50 лет Латвия была оккупирована - это включение Латвии в состав Советского Союза было совершенно незаконно, с чем, в общем, я и очень многие люди, даже критически относящиеся к нынешнему политическому режиму, вполне согласны. Но выводы какие отсюда следуют? Получается, что и советские войска, которые на территории Латвии действовали во время Второй мировой войны, они действовали не на своей территории, а на оккупированной территории, хотя, с другой стороны, в общем-то, всем понятно, что эта территория была оккупирована нацистской Германией в это время. Концептуальная неясность - вот это стремление уравнять абсолютно и советскую армию, которая действовала в составе антигитлеровской коалиции, и нацистскую армию "Вермахт" - вот это самое слабое место и то, что для меня неприемлемо. Признание того, что Советский Союз воевал в составе антигитлеровской коалиции вместе с демократическими государствами ни в коей мере нельзя рассматривать как, скажем, оправдание преступлений сталинского режима. Все-таки вот это стремление всячески поставить себя в положение жертвы, оправдаться как бы за сотрудничество с коммунистическим режимом, что, вообще говоря, было очень характерно для латышского истеблишмента, и для латышской номенклатуры, наверное, вот такие соображения шкурного характера являются основным препятствием для какой-то более или менее объективной и взвешенной оценки этих исторических событий.
