Ирина Лагунина: Символом 2007 года в Европе стал белый медвежонок по имени Кнут. Он родился в берлинском зоопарке – первый полярный малыш за последние 30 лет. Но мать-медведица отказалась его признать. Кнута взял на воспитание служитель зоопарка. И все было бы ничего, если бы не какой-то защитник прав животных, который сказал в интервью журналу «Шпигель», что негоже очеловечивать белых медведей. Детеныш либо должен расти в среде диких зверей, либо его надо умертвить. Такой волны протестов, какую вызвало это заявление, не удостаивался ни один тиран минувшего года. Кнут моментально стал национальным героем. О нем стали слагать песни, с него начали делать игрушки, его портрет стал эмблемой природозащитных конференций. А первое его появление на публике – почти случайно совпавшее с 50-летием Европейского Союза – собрало чуть ли не больше международной прессы, чем сами европейские торжества в Берлине.
Белые медведи – первые жертвы глобального потепления и стремительного таяния льда и ледников на полюсах земли. Вероятно, этот вид станет первым, кто попадет в Красную книгу исчезающих животных из-за климатической угрозы. Белому медведю нужен лед. А льда может не остаться.
Я съездил на Северный полюс. Я проплыл под ледяным покровом на атомной подводной лодке. С тех пор, как в 1857 году началось патрулирование этой зоны, они с помощью радара проводили замеры толщины льда, потому что они могут всплыть на поверхность только в тех районах, где толщина льда составляет метр или меньше. Так что они методично составляли карту, но не публиковали ее, потому что материалы были засекречены в интересах национальной безопасности. Я поехал на север, чтобы убедить их рассекретить данные. И вот что я обнаружил. Начиная с 70-х годов происходит стремительное сокращение объема и толщины арктического ледяного купола. За 40 лет он исчез на 40 процентов. А новые исследования сейчас показывают, что через 50-70 лет в летнее время льда вообще не будет.
Ирина Лагунина: Это отрывок из фильма Эла Гора «Неудобная правда». Эл Гор вместе с Межправительственной группой из 2000 экспертов по изменению климата был удостоен в 2007 году Нобелевской премии мира. Накануне получения премии Гор ездил в штат Колорадо, встречался с Конрадом Штеффеном, директором объединенного института исследования окружающей среды в Университете Колорадо. Ученый провел 15 весен в Гренландии.
Конрад Штеффен: Именно так. Я езжу в Гренландию, начиная с 1990 года, когда я установил там, на ледяном покрове, исследовательский лагерь, чтобы исследовать климат и ледник, покрывающий остров. В начале 90-х годов температура была ниже обычной. То есть в те годы было больше осадков и меньше талого льда. Но начиная с 95-98-го годов период таяния стал более продолжительным. Спутниковое наблюдение за этим районом началось в 1978 году. И оно ведется ежедневно. По нему мы можем измерить районы и масштаб таяния льда. Фотографии со спутника показывают, что за эти годы льда стало на 30 процентов меньше. И в особенности за последние десять лет – каждый год приносит рекорды. Сначала мы думали, что 2005 год был особенно плохим. Но и в 2007 году ледник растаял на 10 процентов больше, чем мы когда-либо регистрировали, начиная с 1978-го.
Ирина Лагунина: Как тает лед? Ведь он настолько плотный, что похож на камень.
Конрад Штеффен: Он почти как камень, вы правы. И он занимает огромную территорию – более 2 тысяч километров с севера на юг и почти 500 километров с запада на восток. Так что объем льда огромен, это самый большой ледяной покров в северном полушарии. И если погрузить весь этот лед в океан, то уровень воды на земном шаре повысится приблизительно на 6 с половиной метров. Что мы сейчас видим? Спутники показывают поверхность, на которой лед начал таять. Они регистрируют именно масштаб, а не объем таяния. Но в 2003 году НАСА запустила специальный спутник, с которого можно измерить и объем льда. Это делает параллельная группа в моем институте. Они только что опубликовали отчет, в котором говорится, что каждый год мы теряем около 180 гигатонн льда. Трудно себе представить, какой это объем на практике. Но давайте возьмем все ледники в европейских Альпах. Они составляют около 100 гигатонн. То есть объем растаявшего льда в Гренландии в 1,8 раз превышает объем всех альпийских ледников. И эта вода уходит в океан.
Ирина Лагунина: Конрад Штеффен, директор объединенного института исследования окружающей среды в Университете штата Колорадо. Отрывок из фильма Эла Года «Неудобная правда».
Они отступают – с каждым годом. И это обидно, потому что ледники такие красивые. Но те, кто приходят посмотреть на них… Вот что они видят сейчас, каждый день… Гималаи представляют собой отдельную проблему, потому что 40 процентов человечества получают питьевую воду из рек и родников, наполовину питающихся талой водой этих ледников. И в следующие полсотни лет эти 40 процентов человечества столкнутся с очень серьезной нехваткой воды, потому что ледники тают. Италия – Альпы: та же картина. Старая швейцарская открытка с ледником, но и там сейчас та же история. Аналогичная картина и в Южной Америке. Перу, ледник 15 лет назад и то, что он него осталось, сегодня. Аргентина 20 лет назад, и то, что стало с тем ледником… 75 лет назад в Патагонии, на крайнем юге континента были огромные массивы льда. Сейчас они растаяли. Это – послание нам. Это происходит по всему миру. А лед может рассказать нам историю.
Ирина Лагунина: 4 процента территории Киргизстана покрывают ледники. Если растопить весь этот ледяной массив, то вода покроет все страну – слоем в три метра. Этого не произойдет, конечно, потому что ледники тают постепенно. И за этим процессом последние почти полвека наблюдает заведующий лабораторией гидрологии и климатологии Национальной академии наук Киргизстана Саламат Аламанов.
Саламат Аламанов: В целом для региона для нашей водной системы, для наших ледников характерна деградация, уменьшение их размеров как по объему, так и по площади, но они в разных местах происходят по-разному.
Ирина Лагунина: Тают те ледники, которые находятся на более низких высотах, говорит ученый. И это разрушение происходит в последние 100 лет. Но специалисты, работающие в Гренландии, как, вот Конрад Штеффен, как и исследователи Антарктиды, заметили, что особенно интенсивно этот процесс происходит в последние 10 лет.
Саламат Аламанов: Да, это наблюдается в Кыргызстане. Я могу так сказать, что по моим личным наблюдениям, которые я проводил сорок лет тому назад на наших ледниках, сезонное таяние – это таяние за период с мая по сентябрь, составляло порядка трех метров, а сейчас до четырех – четырех с половиной метров по толщине ледника. За последние сорок лет язык ледника, то есть конечная часть, которая спускается в нижнюю часть оледенения, поднялся примерно на 100-150 метров вверх по склону ледника. То есть эта часть оледенения сейчас практически не существует. Процесс, который происходит с оледенением в мировом масштабе, характерен и для нашей территории.
Ирина Лагунина: И это – результат глобального потепления?
Саламат Аламанов: По исследованиям наших ученых, той лаборатории, которой я руковожу, на высокогорных радиостанциях за сто лет у нас в целом потепление или изменение климата в сторону потепления климата составляет 1,2 градуса в отличие от 0,6 градуса по Северному полушарию. Естественно, такое потепление вносит свои коррективы в свойства оледенения. Потепление разрушает саму структуру оледенения, вносит изменения в структуру, в пластичность, в скорости продвижения, в способность таяния, формирования стоков и так далее. То есть это действительно можно подтвердить.
Ирина Лагунина: Саламат Аламанов, заведующий лабораторией гидрологии и климатологии Национальной академии наук Киргизстана, не разделяет взглядов Межправительственно группы экспертов ООН и Эла Гора, что потепление климата вызвано парниковым эффектом. И таких, как он, в ученом мире тоже много. Но все зависимости от отношения к парниковому эффекту все исследователи исходят из того, что температура земли повышается и будет повышаться. Из фильма Эла Гора «Неудобная правда».
Когда падает снег, он накрывает собой маленькие пузырьки воздуха. И ученые могут по этим пузырькам подсчитать, сколько углекислого газа содержалось в атмосфере в тот год, когда падал этот снег. Еще более любопытно то, что они могут исследовать изотопы кислорода и измерить даже, какая была температура в тот момент, когда падал этот снег. Когда я был в Антарктике, я видел эти срезы льда. И один из ученых посмотрел на срез и сказал: вот в этом году Конгресс принял закон о чистоте воздуха. Можно отсчитывать историю назад так же, как лесник читает историю по кругам на срезе дерева. Вы видите в этих слоях, как ледники таяли и вновь замерзали. Ледники в горах имеют тысячелетнюю историю. На основании этих исследований ученые создали график температурных изменений – красные пики периоды потепления, голубая линия – периоды похолодания. Я говорю об этом по нескольким причинам. И в первую очередь – для тех скептиков, которые повторяют: ну, все это носит цикличный характер, ведь был же, в конце концов, период глобального потепления в средние века. Да, был, вот небольшой красный пик в 11 веке, вот еще два еле заметных рядом. Но по сравнению с тем, что происходит сейчас! Да просто сравнения быть не может. А если посмотреть на температурный график за последнюю тысячу лет и сравнить его с графиком содержания в атмосфере углекислого газа, то вы увидите, что они почти совпадают. Так вот, тысяча лет истории горных ледников, это одно дело. Но в Антарктике ученые смогли уйти вглубь истории на 650 тысяч лет.
Ирина Лагунина: Эл Гор в фильме «Неудобная правда» показывает, как тает Антарктида, как лед становится пористым, как швейцарский сыр.
Антарктида – самый большой кусок льда на планете. Мой друг сказал мне в 1978 году: смотри, если в шельфе Антарктики появятся трещины, это – признак глобального потепления. Если посмотреть сегодня, то лед откалывается по всему периметру Антарктида. И все это произошло за последние 15-20 лет. Давайте возьмем только один пример – залив Ларсона. На фотографиях с воздуха видны небольшие черные озера. Создается впечатление, что мы смотрим через лед на океан, который находится под ним. Но это не так. Это просто талая вода, которая собирается в озера на поверхности льда. Если бы вы летели над Антарктидой, вы бы увидели эти озера с высоты 200 метров – настолько они большие. Вдали – горы, а перед горами – континентальный шельф. Это – плавучие льды. А ближе к горам – лед, покрывающий землю. От залива до год – около 35 километров. Исследователи думали, что этот лет не сдвинется в ближайшие 100 лет, даже при глобальном потеплении. Но ученые пришли в шок, когда увидели, что, начиная с января 2002 года, и в течение 35 дней этот лед полностью исчез. Они не могли понять, каким образом этот лед мог растаять с такой скоростью. Они пытались проанализировать, в чем состояла их ошибка. И вот тогда они обратили внимание на эти озера талой воды.
Ирина Лагунина: Вернусь к разговору с Конрадом Штеффеном, директором объединенного института исследования окружающей среды в Университете Колорадо. В Гренландии процессы выглядят так же?
Конрад Штеффен: Да, очень похоже. На самом деле Эл Гор месяца полтора назад приезжал в наш институт в Колорадо, и мы снабдили его последними данными исследований. Отличие состоит в том, что в Гренландии в намного большей степени, чем в Антарктиде, лед тает на поверхности. Вода тяжелее льда, именно поэтому она находит трещины в ледяном покрове и уходит все глубже и глубже вниз. А когда происходит такое бурное таяние, как в последние годы, это уже не тоненькие ручейки, это реки, которые проходят через ледяной покров. Мы называем их мельницами. Затем эта вода собирается под ледяным покровом и приводит к сползанию ледников с острова в океан. Мы исследовали это движение льда, особенно в такие жаркие летние периоды, как были в последние 10 лет. Мы заметили, что скорость сползания льда может увеличиваться в полтора раза. Ледники сползают в воду и раскалываются, образуя айсберги. Именно поэтому мы в последнее время и теряем такой объем льда.
Ирина Лагунина: Почему так много льда тает на поверхности?
Конрад Штеффен: Сама по себе поверхность хорошо отражает солнечные лучи. Как любой снег в любой части света. Но когда снег тает, он становится темным. А это значит, что он поглощает больше солнечного света. А если снег тает еще больше, то начинает проступать голубой лед. А лед поглощает намного больше солнечной энергии. И получается замкнутый цикл: чем больше льда тает в начале сезона, чем дольше лед открыт для солнечной радиации, тем больше энергии он поглотит, тем больше льда и снега растает. Почему это происходит? Наши станции, установленные на ледяном покрове, проводят замеры каждые 15 секунд. И мы установили, что за последнее десятилетие летние температуры возросли на два градуса Цельсия, а температура весной и осенью повысилась почти на 4 градуса. Это – разительные перемены температуры. Именно они и приводят к активному таянию ледяного покрова.
Ирина Лагунина: Бишкек, Национальная академия наук Киргизстана, заведующий лабораторией гидрологии и климатологии Института геологии Саламат Аламанов. Вы тоже сказали, что вы заметили разрушение структуры льда. В чем это выражается?
Саламат Аламанов: Я вам могу сказать: при холоде минус десять градусов состояние ледника – это как стекло, холодное, массивное и твердое. Начинается потепление, ледник тоже начинает теплеть, ледник тоже имеет изменения температуры в своем теле. Чем ближе к нулевой температуре, тем структура этого ледника начинает изменяться в сторону того, что кристаллические решетки начинают изменяться в своем состоянии и, приближаясь к нулю градусов, они смягчаются. И когда достигает температура нуля градусов, лед начинает таять.
Ирина Лагунина: Только в Киргизии вода не скапливается в озера, она стекает и пополняет реки. Но, насколько я понимаю, ледники – это один из главных запасов пресной воды, причем не только для Киргизстана, но и для Казахстана.
Саламат Аламанов: Нет, это неправильное представление. Я могу так сказать, что ледниковые воды для всего Киргизстана составляют примерно 15-20% всего стока воды, а остальные 85% - это снеговые и дождевые воды. Поэтому этот ажиотаж, который поднимается, что при деградации обледенения мы останемся без воды – это заблуждение. Ледники сами – это продукты нашего рельефа. Наша горная система – это экран, который вводит водные потоки с Атлантического океана и Северо-Ледовитого океана. И эти воды, которые к нам приходят, они осаждаются на склонах наших гор и от них образуются те же ледники, те же снега и те же атмосферные осадки.
Ирина Лагунина: Национальная академия наук Киргизстана, заведующий лабораторией гидрологии и климатологии Института геологии Саламат Аламанов. Одно из наблюдений в фильме «Неудобная правда» - влияние таяния Гренландии на Гольфстрим.
Земной климат – это большой мотор, который перераспределяет тепло от экватора к полюсам. Он делает это с помощью океанических и воздушных течений. И ученые доказали, что климатические изменения не всегда наступают постепенно, иногда происходят внезапные скачки. /…/ И проблема, которая больше всего беспокоит исследователей в этой области, находится в северной Атлантике, в том месте, где Гольфстрим приносит теплую воду с экватора и встречается с холодным воздушным потоком из Арктики через Гренландию. Холодный воздух забирает тепло, и ветры и вращение Земли относят пар в Западную Европу. Но, не правда ли, интересно, что все океанические течения на Земле связаны в единое целое? Ученые называют это океаническим конвектором. Теплые течения проходят у поверхности, и Гольфстрим – самое известное из них, а холодные течения по дну текут в противоположном направлении. В северной Атлантике, после того, как тепло из Гольфстрима испарилось, от течения остается холодная и более соленая вода (ведь соль не испаряется). А это делает воду более плотной и более тяжелой. И вот эта плотная и тяжелая вода уходит на дно со скоростью почти в 20 миллиардов литров в минуту. И эта скорость оттягивает течение обратно на юг. В конце ледникового периода по мере того, как ледники в Северной Америке отступали, в результате таяния снегов на севере континента образовалось гигантское озеро пресной воды. Район великих озер – это остатки того озера. На востоке это озеро защищала образовавшаяся естественным образом ледяная плотина. Но в один прекрасный день она прорвалась. И вся эта пресная вода с огромной скоростью, разрывая реку и залив Святого Лаврентия, устремилась в океан. Она смешалась с холодной соленой водой течения, сделала ее более легкой, подняла ее на поверхность. Насос, который гнал холодную воду на юг, остановился. И Европа вновь погрузилась в ледниковый период – еще на 900-1000 лет. И перемены от тех условий, в которых мы живем сейчас, к ледниковому периоду произошли, возможно, всего за десять лет. Вот это – внезапный скачок климата. Конечно, этого больше не произойдет, потому что ледников в Северной Америке уже нет… Кстати, а есть ли в этом районе какой-то большой кусок льда? Ах, да!
Ирина Лагунина: Ах, да! Ах, да – это Гренландия. Может ли эта масса пресной воды перекрыть Гольфстрим? Фильм создавался два года назад. За это время какие-то исследования были проведены? Такими будут последствия бурного таяния Гренландии? Конрад Штеффен.
Конрад Штеффен: Это, конечно, будет иметь большие последствия. Мы только что закончили исследование, которое проводили по заказу правительства США, о возможных факторах резкого изменения климата. Мы пришли к выводу, что вероятность того, что нечто подобное произойдет в будущем, очень мала. Исследование 2007 года показало, что может быть некоторое замедление океанических течений, но не полная их остановка. Так что изменение в поведении Гольфстрима, которое привело бы к внезапным и очень тяжелым изменениям климата, маловероятно.
Ирина Лагунина: Конрад Штеффен, директор объединенного института исследования окружающей среды в Университете штата Колорадо.
