Ирина Лагунина: Не только российский президент Владимир Путин получил в результате выборов в прошлом году полностью подконтрольный Кремлю парламент. Аналогичная картина сложилась и в Казахстане, где партия президента Назарбаева заняла все места в законодательном органе, и ни одно оппозиционное движение не смогло преодолеть 7-процентный барьер. По этому поводу глава Офиса демократических институтов ОБСЕ заявил, что никогда не видел демократического государства с однопартийным парламентом. Тем не менее, в ноябре прошлого года ОБСЕ решила, что Казахстан может стать председателем этой организации в 2010 году. Есть ли такое понятие в Казахстане, как демократические институты и гражданское общество? И как в этой стране работается правозащитникам. Обо всем этом Людмила Алексеева беседует с руководителем алма-атинского Хельсинкского комитета Нинель Фокиной.
Нинель Фокина: Комитет существует с 86-го года в качестве казахстанского комитета по правам человека, а с 91 как Алма-атинский Хельсинский комитет.
Людмила Алексеева: Вы определяете себя как правозащитная организация?
Нинель Фокина: Сугубо правозащитная организация, причем особого типа. У нас в стране такая только одна. Мы осуществляем системный мониторинг ситуации с правами человека в том смысле, насколько международные соглашения подписанные Казахстаном претворяются в жизнь в законодательстве, в практике, в политической системе. Поэтому у нас очень широкий спектр. Единственное исключение, что мы не занимаемся экономическими и социальными правами, только гражданскими и политическими. Результаты нашей работы - это аналитические доклады, которые мы рассылаем и международному сообществу, и нашему правительству. Это основное направление. Иногда мы пишем, не иногда даже, а довольно часто специальные доклады по отдельным проблемам, по отдельным ситуациям.
Людмила Алексеева: Например?
Нинель Фокина: Например, мы составляли в этом году специальный доклад о ситуации с правом на свободу совести и религии для мусульманских меньшинств. Вопрос был связан с тем, что очень много верующих мусульман стали обращаться с просьбой о предоставлении политического убежища, мотивируя это тем, что они испытывают давление и дискриминацию. Аналогичный доклад мы писали по ситуации с правами христианских религиозных меньшинств. К сожалению, мы вынуждены были признать, что эти заявления не лишены основания, что действительно у нас в стране существует и дискриминация, и ущемление религиозных меньшинств.
Людмила Алексеева: Если вы сравните ваше нынешнее положение с советским временем и с 90-ми годами, то как вы оцените - улучшается ли ситуация или ухудшается.
Нинель Фокина: Тут два вопроса, как работается правозащитникам, в какой обстановке и что происходит вообще с правами человека. По первой части могу сказать, что нас не преследуют и никогда не преследовали. Даже более того, я являюсь членом комиссии по правам человека при президенте Казахстана, вхожу в состав различных консультативных советов, скажем, при Министерстве юстиции и так далее. Это не значит, что у нас нет трудностей, трудности есть, но преследования правозащитников, у меня на памяти таких случаев нет. Тем более, что сейчас много правозащитных организаций по разным направлениям - по свободе слова, женские, детские, инвалидные. Препятствия работе как правозащитникам нет, испытывают трудности неправительственные организации вообще. Но тут много говорить не стоит, потому что вам, как работающей в России, известно, какие трудности, и они автоматически у нас. Наши правительства все согласовывают и принимают синхронные законопроекты и синхронизируют практику. Что касается ситуации с правами человека, то в начале 90 годов, когда Казахстан получил независимость и Советский Союз распался, был такой бурный всплеск развития демократических процессов, была принята в 93 году приличная новая конституция, было принято несколько хороших, просто хороших законов о неправительственных организациях, о свободе религиозных объединений и так далее. Это продолжалось примерно года до 95-96, когда наши власти опомнились, что ничего не произошло такого сверхъестественного, что все осталось по-старому, и они стали потихонечку сначала возвращаться. И этот спад начался в 96-97 году и принял буквально катастрофические темпы и направления в начале 2000 годов, особенно после того, что случилось в США в 2001 году. Сначала это шло под флагом борьбы с терроризмом, потом терроризм заменил экстремизм, потом интересы национальной безопасности, сейчас идут интересы общественной безопасности и так далее. Наше правительство очень быстро учится, как можно прилично ущемлять права человека и даже опережают своих учителей. Сегодня мы имеем очень тяжелую ситуацию со свободой слова, безобразный закон приняли в прошлом году.
Людмила Алексеева: Что значит - безобразный?
Нинель Фокина: Уголовная ответственность за клевету. Чаще всего это именно критика властей. В этом году идут поправки к законодательству вплоть до того, что предлагают ввести уголовную ответственность за распространение достоверных порочащих сведений. То есть если ты написал, что чиновник проворовался и это доказано, это достоверно, но эти сведения его порочат, то ты будешь отвечать в уголовном порядке, если он возмутится. Если кратко, то у нас в стране, впрочем, наверное, как и в России, принцип приоритета прав человека прочно уступил место принципу приоритета национальной безопасности.
Людмила Алексеева: В том виде, как это понимает власть.
Нинель Фокина: Естественно, как понимает власть. Под предлогом укрепления национальной безопасности просто вносятся поправки в законодательство. И так мы в 95 году совершенно искорежили закон о политических партиях, закон о религиозных объединениях, закон о средствах массовой информации, закон о неправительственных организациях и так далее. То есть неправительственные организации как у вас поставлены под контроль, религиозные объединения наказываются за деятельность без регистрации. И у нас сейчас как в Туркмении и в Узбекистане такие же служебные рейды на воскресных богослужениях, скажем, баптистов их штрафуют. У нас еще три-четыре года назад не было ни одного узника совести, сегодня у нас в тюрьмах, через тюрьмы прошли и лишены свободы более трехсот человек, в основном мусульмане нетрадиционных вероисповеданий по обвинению в разжигании религиозной розни, национальной розни и так далее. И в конце концов, приняли фактически новый вариант конституции, который предоставил президенту право пожизненно переизбираться, оставаться на своем посту. Позволил ему увеличить собственную квоту в парламенте с 7 человек, которых он назначал, он плюс еще назначает 9 человек из Ассамблеи народов Казахстана и еще несколько человек в сенат. И мы изменили закон о выборах, по которому отменили мажоритарную систему и в результатов выборов, проведенных в августе, мы получили однопартийный парламент, исключительно состоящий из партии «Атан», которую возглавляет в качестве генерального секретаря действующий президент.
Людмила Алексеева: Преследуют за критику как за клевету. Но вы же все равно критикуете?
Нинель Фокина: Да. Я на всех заседаниях комиссии говорю то же самое, что журналистам и то же самое, что пишу в статьях, и то же самое, что за рубежом на международных конференциях. Дело в том, что мы не считаем ничьи деньги, кто сколько украл, не называем фамилии, а это больнее, это существеннее. Это не наша работа, поэтому может быть нас не трогают. Мы говорим: вот мы взяли обязательства, вот подписали, вот у нас такой закон, он не соответствует обязательству. Вот наша практика, она не соответствует ни нашей конституции, ни этому обязательству. Против этого трудно возразить. Если бы, конечно, ввязывались в такие дела как Казахгейт или почему президент рассорился зятем, тут были бы другие проблемы.
Людмила Алексеева: Обращаются к вам политические партии в связи с ущемлением их прав?
Нинель Фокина: Да. Несколько общественных организаций правозащитных объединились для защиты прав политической партии, которую не регистрируют более года и с явными нарушениями закона. Юристы наших организаций проанализировали этот случай, законы таковы, что они позволяют делать эти безобразия. Таков закон, который, допустим, не устанавливает срока прерывания в процессе регистрации. Поэтому этот перерыв может длиться сколь угодно долго. И по другим тоже вопросам, такими правами, как право на свободу объединения. С этой точки мы анализируем законы и в тех же рабочих группах в парламенте, в печати всегда указываем на нарушения конкретного права, по поводу которого у нас имеются обязательства. И тут неважно, религиозное это объединение или политическая партия, или это кооператив собственников квартир, важно, что нарушено право на объединение. В этом смысле исключений нет. Но мы никогда ни на каком уровне не высказываем своих политических предпочтений, которые у нас, разумеется, имеются. То есть пытаемся сохранить нейтральность политическую. Может быть еще и поэтому нам не мешают работать.
