Ссылки для упрощенного доступа

Десятинная церковь – раскопки в Киеве




Марина Тимашева: Несмотря на выход Украины из состава России, российские археологи продолжают работать в Киеве. Вместе со своими украинскими коллегами они провели очередные раскопки первого христианского храма древней Руси - Десятинной церкви. С заведующим отделом архитектурной археологии Эрмитажа Олегом Иоаннесяном беседует Татьяна Вольтская.



Татьяна Вольтская: Олег, расскажите, пожалуйста, что такое Десятинная церковь и в чем ее особенности, кроме того, что это первая христианская церковь на Руси?



Олег Иоаннесян: Это самый первый храм на Руси, до него строительство каменного вообще на Руси не велось. Вся история русская, украинская, белорусская и, вообще, архитектура всех восточнославянских народов начинается именно с этой самой постройки, с Десятинной церкви. Вот уже третий год мы имеем счастливую возможность вновь заниматься ее исследованиями.



Татьяна Вольтская: Почему сейчас и «вновь»?



Олег Иоаннесян: Церковь погибла в 1240 году, когда Батый брал Киев. С тех пор, начиная с начала 19-го века, ее раскапывали многократно. И последний раз перед самой войной - в 1938-39-м году. Кстати, руководил раскопками мой учитель, профессор Михаил Константинович Каргер. На этом памятнике выросли все исследователи культуры древней Руси, и, казалось бы, что сейчас от него может остаться? К тому же, зачем за него было браться, потому что он был очень хорошо музеифицирован.



Татьяна Вольтская: Я помню, как 20 лет назад была в Киеве, и был фундамент, показывали, что здесь она стояла, я видела эти камни.



Олег Иоаннесян: Это был макет над фундаментом, сами остатки были засыпаны. На этом месте был выложен план раскопок, идея новый раскопок, несмотря на сопротивление моих украинских коллег. А они тогда призвали на помощь моих российских коллег. Для нас этого развала не произошло, мы, как жили вместе, так и живем. Если бы мы не настояли на раскопках, то было бы принято решение о воссоздании Десятинной церкви. Это был, конечно, полный бред, потому что, что тут было воссоздавать? Последний, кто видел Десятинную церковь, был хан Батый. С тех пор там были только руины, которые время от времени использовали, возобновляли. В середине 19-го века на этом месте, по проекту Василия Петровича Стасова была построена другая церковь, которая не заняла всю площадь церкви. Считалось, что это было возобновление древней святыни.



Татьяна Вольтская: А древняя святыня ведь тоже была не очень большая?



Олег Иоаннесян: Вот это как раз самый интересный вопрос, что считать церковью. До этого мы только сейчас добрались. Все наши предшественники исследователи считали, что это было громадное сооружение - вы же помните эти фундаменты. Стасовская церковь была на треть меньше, что и дало возможность, в начале 20-го века, петербургскому исследователю Дмитрию Милееву начать исследование той части церкви, которая не оказалась под стасовской постройкой. Стасов, в ходе постройки своей церкви, довольно многое уничтожил.



Татьяна Вольтская: То есть он, в общем, продолжил дело Батыя?



Олег Иоаннесян: Кстати, насчет Батыя. Батый тоже ведь вряд ли специально разрушал эту церковь. Летопись очень четко описывает, почему она разрушилась. Потому что последние защитники Киева забрались на своды этой церкви и оттуда отстреливались. Но тот же летописец пишет, что рухнули только своды, руины продолжали стоять и стояли очень долго. Стасов многое уже уничтожил. Дело Батыя он не продолжал, потому что такова была логика строительства в это время: «возобновить храм» значило построить новый. Поэтому, когда снесли церковь, то все обрадовались, что, наконец, появилась возможность подобраться к подлинной, древней, настоящей церкви. И вот тогда Михаилом Константиновичем Каргером, она была докопана. И появился тот самый план, который стал хрестоматийным. Все по нему учились. Еще до позапрошлого года я студентам лекции читал, и сам был в этом свято уверен, что это первый на Руси крестово-купольный храм, построили его константинопольские мастера и, несмотря на это, это памятник уже не просто константинопольский, это памятник уже и русский, потому что он огромный, а в Константинополе и, вообще, в Византии, таких громадных храмов уже не строят, что это храм, окруженный галереями, которые, может быть, достроили в 11-м веке, а в самом начале их не было. И был в этом уверен. Когда мы взялись за эти раскопки, только потому, что было решение кабинета министров Украины о воссоздании Десятинной церкви, тогда ясно было, что копать придется. Естественно, наши киевские коллеги тут же призвали нас. Тоже так исторически сложилось, что центром по изучению архитектуры древней Руси оказался, наверное, самый молодой город в России – город Петербург. А с киевскими коллегами у нас всегда были очень добрые отношения. И когда мы вновь начали эти работы, я испытал некоторое облегчение от тог что я уже иностранец - мне не приходилось ругаться с местными властями, с местными органами охраны памятников, с местными реставраторами… То, чем мне приходится заниматься здесь. Этим занимался мой киевский коллега Глеб Юрьевич. Но, перед тем как начать эти работы, Глебу удалось добиться такого решения кабинета министров, это еще при Кучме было, что сейчас вопрос о строительстве стоять не будет, как бы на этом не спекулировали. А на этом было очень много спекуляций с разных сторон. Речь пока идет об исследованиях, и исследования покажут, что тут делать дальше. Решение оказалось мудрым – даже то, что мы раскрыли, настолько теперь всем нравится, что теперь нас уже пугает другое. Все говорят: «А зачем строить? Давайте все тут законсервируем, и будем показывать». Это нас тоже пугает, потому что от Десятинной церкви сейчас остались уже жалкие остатки. И как это консервировать, таких способов в мире не изобретено. Не лучше ли вернуться к тому варианту, который был. Мы, правда, пользуясь своими правами иноземных консультантов, предлагаем макетирование уже не плана церкви, а макетирование раскопок. Потому что строительство на этом месте погубит остатки церкви окончательно.



Татьяна Вольтская: А дальше Олег Иоаннесян показал мне семь вариантов плана Десятинной церкви, которые возникли в процессе ее строительства.



Олег Иоаннесян: Вот тут вид, это уже окончательный вариант, который сложился как из кубиков, из разных добавок. Но эти добавки возникали еще в процессе строительства. Все эти семь вариантов плана возникли в период с 989 года по 996 год. Мастера, которые ее строили, искали план. Они разбивали план на земле и начинали работать. Это нормальная практика средневекового строительства. Но все дело в том, что то, что строили в это время в Византии, по нашему представлению, скорее, часовня. Пришли мастера какие-то, как летопись пишет «мастеры от грек», разбили планы фундамента под крестово-купольный план, а потом поняли, что храмы большие такого размера они уже не знали, Византии уже не нужно было строить столь грандиозных храмов, она христианизирована была за 500 лет до этого, там уже стояла гигантская, еще в 6-м веке построенная Константинопольская София. Но она была базиликой, а крестово-купольные храмы все крохотные. Как здесь построить такой храм? Они разбили план этой церкви, но потом отказались от восточного рва, и вот этот отказ, который раньше никто не замечал, кроме Милеева. А если этот ров был не использован, значит, церковь из крестово-купольной превращается в маленькую купольную базилику. Значит, искать ее истоки нужно не в Константинополе, а где-то в провинции. Здесь мы встали перед выбором. Это мог быть Крым, это могли быть Балканы. Пока еще боимся сказать, что нашли точно, но, кажется, находим. И, как ни странно, подсказки уже были до этого, но никто на это не обращал внимание. Почему богослужебным языком на Руси, после Крещения, оказывается старославянский? Это для нас он - старославянский, а тогда это был болгарский язык. В этом году мы находим две плинфы. На этих плинфах написаны две славянских буквы – «Щ» и «И». На самом деле никакие это не «ЩИ», а это цифра, номер партии. Тогда не было цифрового счета. Все палеографы в один голос говорят, что русский человек в 989 году не мог этого написать. Это чисто болгарская надпись. Так вот, скорее всего, эти «мастеры от грек» были болгарами. Первая болгарская церковь в это время тоже становится частью Византии.



Татьяна Вольтская: Это - открытие?



Олег Иоаннесян: Конечно, это открытие. Эти два кирпича, это древнейшая датированная славянская надпись. Это новое прочтение уже хорошо известного памятника, который сейчас меняет очень серьезно наши представления о ходе развития русской, белорусской и украинской архитектуры, древнерусской. Были ли здесь мастера действительно из Константинополя? Были. Об этом говорит кладка. В общем, Владимир Святославович получил вместе с принцессой, на которой он женился, вот такую сборную команду. Памятник оказался намного сложнее, чем мы до сих пор себе представляли.



Татьяна Вольтская: Интернациональный?



Олег Иоаннесян: Абсолютно интернациональный. Да что вы хотите, он средних веков. Это сейчас у нас есть граница - Украина, Белоруссия, Россия. А у Империи не было границ, и у древней Руси не было границ. Только не надо воспринимать Русь, как Россию, это совершенно разные государства. Памятник для всех для нас общий, поэтому работаем мы там вместе.


XS
SM
MD
LG