Программу «Итоги недели» ведет Дмитрий Волчек. Принимают участие корреспондент Радио Свобода Данила Гальперович, владелец интернет-портала «Ингушетия.ру» Магомед Евлоев и представитель московского бюро правозащитной организации Human Rights Watch Татьяна Локшина.
Дмитрий Волчек: Главной новостью сегодняшнего дня стали тревожные сообщения из Ингушетии. Митинг оппозиции в Назрани вылился в столкновения с ОМОНом, есть пострадавшие, были задержанные, в числе которых и наш корреспондент Данила Гальперович. О происходящем в Ингушетии мы будем сейчас говорить с нашими гостями: это владелец интернет-портала «Ингушетия.ру» и один из организаторов сегодняшнего митинга Магомед Евлоев и представитель московского бюро правозащитной организации Human Rights Watch Татьяна Локшина. Прежде всего дам слово нашему корреспонденту Даниле Гальперовичу. Данила, добрый вечер. Скажите, что происходит с вами и с другими журналистами? Вас депортировали из Ингушетии?
Данила Гальперович: Фактически да, но при этом правоохранительные органы назвали это заботой о нашей безопасности. И отчасти это можно признать таковым, потому что нас вывозили из Ингушетии в темное время под очень серьезной охраной людей, которые явно не принадлежат к ингушским силам правопорядка. Это были спецподразделения центрального аппарата МВД России. Дело в том, что это явилось окончанием целой цепи событий, которая развивалась с сегодняшнего утра, когда в Назрани произошли столкновения между демонстрацией и ОМОНом. И в ходе демонстрации, уже после нее, после столкновения фактически все журналисты, которые там работали, а это в том числе журналистка «Новой газеты», два журналиста «Эхо Москвы» и снимающей группы телеканала «Вести» и Пятого канала, все они были задержаны и доставлены в ингушское городское назранское отделение внутренних дел. Меня задерживали, можно сказать, достаточно грубым образом. Как это было: когда столкновение закончилось, я попытался выяснить у старших офицеров милиции ингушской, сколько же пострадавших было среди сотрудников милиции, потому что в них летели камни, видно было, что были пострадавшие от бутылок с зажигательной смесью, там распылялся газ. Очевидно было, что что-то и с их стороны тоже могло произойти, кто-то мог пострадать. В ответ на полное мое представление, кто я есть такой и вопрос, старшие офицеры, недолго думая, приказали младшим милиционерам просто затолкать меня в автобус с решетками для доставки задержанных. И при этом надо сказать, милиционеры не церемонились, грубая ругань и даже попытка побить, когда я поначалу отказался отдавать им записывающую аппаратуру. В результате они изъяли все, включая кошелек, телефон, документы и так далее. Полностью без своих вещей я был доставлен вместе с журналисткой из «Новой газеты» Ольгой Бобровой в отделение милиции. Там сначала продержали полтора часа, не давая ни созвониться ни с кем, ни переговорить с сколь-нибудь значимым начальством. После чего в отделение приехали представители ингушской прокуратуры городской назранской и республиканской и более-менее как-то все начало восстанавливаться. Во-первых, по требованию прокуроров нам вернули все вещи, за исключением, возможно, возвращенного мне пустого кошелька, можно сказать, что инцидент с отбиранием у меня вещей был исчерпан. Нам даже обещали, что сейчас всех журналистов повезут встречаться с президентом республики Ингушетия Зязиковым. Но не тут-то было. После прокурорских в отделении милиции пришли сотрудники следственного комитета, и они начали допрашивать нас в качестве свидетелей по возбужденному уголовному делу. Уголовное дело было возбуждено, видимо, о проведении несанкционированной акции и массовых беспорядках. Я точно не знаю, по каким статьям возбудили уголовное дело. Здесь мы давали показания, я, естественно, указал и сотрудникам прокуратуры, и сотрудникам следственного комитета на абсолютно неприемлемые, на мой взгляд, действия местной милиции. После чего еще одна волна сотрудников правоохранительных органов подошла к нам и это уже были сотрудники Центрального аппарата МВД, которые сказали, что, видимо, по своему неведению или по какой-то общей неорганизованности мы все-таки решились работать в зоне проведения контртеррористической операции, которая, напомню, была объявлена буквально за сутки до этого в 10 часов утра 25 января. Поэтому они должны сейчас, охраняя нас, доставить за пределы этой зоны, что было сделано. Всех журналистов, практически всех, за исключением Ольги Бобровой, которая, насколько я знаю, находится в Ингушетии, нас поместили в бронированные машины и под охраной спецназа МВД мы приехали во Владикавказ, где я сейчас нахожусь. Можно сказать, цел и на свободе.
Дмитрий Волчек: Данила, давайте вернемся к тому, что случилось в Назрани утром, чуть подробнее о том, что происходило в городе.
Данила Гальперович: С самого начала было очевидно, что по сравнению с предыдущим днем, по сравнению с 25 января в городе серьезно увеличилось присутствие милиции, правоохранительных органов любого вида. И конечно же, все подходы к Площади Согласия, около которой находится администрация города, когда-то заседал и президент Ингушетии, все эти подходы были перекрыты милиционерами. Тем не менее, журналисты поначалу через эти заграждения довольно спокойно проходили. Некоторых задержали, меня не задержали и даже документов не спросили. Когда демонстрация под лозунгами «Россия и Ингушетия едины» и «Против коррупции в Ингушетии» подошла к кордонам ОМОНа около Площади Согласия, эту демонстрацию на площадь не пропустили. Совершенно очевидно, что в столкновении было проявлено насилие с обеих стороны, потому что в милиционеров полетели тяжелые камни и бутылки с зажигательной смесью. Возможно, кто-то из милиционеров пострадал от ожогов. Я видел, как в группу ОМОНа просто полетела бутылка, и там она достаточно многих зацепила пламенем. В этом противостоянии ОМОН сомкнул щиты, оттеснил демонстрацию подальше от Площади Согласия и столкновения начались в дворах, прилегающих к Площади Согласия. Я слышал, как звучала стрельба из автоматов Калашникова и из пулемета. Были разные сведения о том, кто применял оружие. После буквально сорока минут этого столкновения меня задержали, но еще до этого было очевидно, что применили гранаты со слезоточивым газом. Потому что ОМОН, когда пошел во вторую атаку против демонстрантов, он надел противогазы, чтобы, видимо, не быть зацепленным этим газом. И есть сведения о том, что гранаты со слезоточивым газом применили правоохранительные органы. Так или иначе, на мой взгляд, той акции, которую планировала оппозиция, не получилось, во-первых, потому что была блокирована площадь, во-вторых, потому что насилие было проявлено с самого начала.
Дмитрий Волчек: Спасибо, Данила. Это были впечатления корреспондента Радио Свобода Данилы Гальперовича. Я приветствую Магомеда Евлоева. Господин Евлоев, добрый вечер. Можете ли вы что-то добавить к рассказу нашего корреспондента о сегодняшних событиях? Появлялись сообщения о поджогах в городе, в частности, поджогах редакции правительственной газеты и гостиницы. Расскажите об этом, пожалуйста.
Магомед Евлоев: Действительно ситуация с утра в Назрани была тяжелой. В Назрань прибыли представители почти всех силовых структур, ФСБ, внутренних войск, Министерства обороны, в районе автовокзала четыре БТР были выставлены. Мирная демонстрация, мирные люди с нормальными лозунгами попытались пройти на Площадь Согласия, и на моих глазах началось то, что сейчас немножко описал корреспондент Радио Свобода Гальперович. ОМОН без предупреждений, без каких-либо устных распоряжений попытался разогнать сначала толпу митингующих, разгон не получился. После чего началась стрельба автоматная, пулеметная. Некоторые из митингующих, действительно у них в руках оказались бутылки с зажигательной смесью, которые пошли в ход. Началась перепалка. В это время, когда все эти события развивались рядом с Площадью Согласия и на улице около следственного комитета по Ингушетии, рядом с Площадью Согласия находится, где-то в других районах Назрани нам поступила информация, что действует какая-то группа хулиганов, которая ворвалась в гостиницу, открыла стрельбу по гостинице и забросала ее бутылками. В это время из других районов города тоже начали поступать сообщения о поджоге редакции правительственной газеты, о перестрелке около республиканской больницы. Мы поняли на месте, что идут провокации, направленные на дискредитацию организаторов митинга и митингующих. Звонят, спрашивают: это не ваши, не вы? Такая ситуация. Сразу же организатор митинга дал распоряжение митинг отменить и надо расходиться по домам. Около 700 человек собралось около автовокзала, мы подъехали туда, попросили людей разойтись. Люди хотели на машинах колонной поехать в сторону города Магаса, чтобы спросить у президента, на каком основании мирная демонстрация, мирный митинг разгоняется такой громадой вооруженных сил. Мы отговорили, потому что по направлению на Магас по федеральной трассе были выставлены блокпосты, пулеметы, БТР, и они могли применить оружие. Вот такая ситуация сегодня была в Назрани.
Дмитрий Волчек: Скажите, пожалуйста, тема митинга была сформулирована в поддержку курса Путина, против терроризма. Наш корреспондент говорил, что был лозунг «Россия и Ингушетия едины». Почему такие лозунги? В чем суть требований митингующих?
Магомед Евлоев: Митингующие требовали одно – ситуация в республике очень тяжелая экономическая, коррупция процветает, власть оторвана от народа. Зязиков абсолютно не вступает в диалог с обществом, живет своей жизнью, его чиновники в Магасе устраивают вечеринки, пируют, а между тем народ нищает. И народ расслоился на чиновников и на обычное население. Возникла такая идея, поскольку Путин действующий президент и митинг в пользу курса Путина никто не будет отменять, была такая идея: давайте проведем митинг в поддержку политики Путина против терроризма и коррупции. Коррупция понятно, почему, потому что коррупцию развел Зязиков, а терроризм, те преступления, которые совершаются в республике - убийства участковых инспекторов, милиционеров, сотрудников правоохранительных органов, русскоязычного населения, все это мы тоже считаем терроризмом. И считаем, что если бы президент Ингушетии нормально вел бы себя в республике и контролировал ситуацию, не только говорил, что от него ничего не зависит, силовые органы ему не подчиняются, то многих негативных явлений можно было бы избежать.
Дмитрий Волчек: Татьяна, добрый вечер. В чем суть политического противостояния в Ингушетии, как оно вам видится?
Татьяна Локшина: Я была в Ингушетии в конце декабря прошлого года в ходе специальной поездки Human Rights Watch в республику для изучения на месте ситуации, в первую очередь, конечно, ситуаций с похищениями людей, с внесудебными казнями и с теми проблемами, которые нам сегодня кажутся наиболее актуальными. Мне тяжело говорить о политическом противостоянии как таковом, потому что подобными вопросами все же мы не занимаемся. Но совершенно очевидно, что ситуация в Ингушетии крайне обострилась, начиная с лета прошлого года, когда чуть ли не ежедневно происходили боестолкновения, столкновения между силовыми структурами, военными, спецслужбами и группами боевиков. После этих столкновений очень часто проводились зачистки населенных пунктов, в которых по сведениям спецслужб действовали боевики, и эти зачистки проводились с грубейшими нарушениями. В ходе подобных зачисток людей похищали, над людьми издевались и, естественно, что улучшению ситуации в республике это все отнюдь не способствовало. Что касается сегодняшнего митинга, во-первых, очень хочется поздравить корреспондента Радио Свобода Данилу Гальперовича и других журналистов, которые сейчас выехали из Ингушетии, с тем, что они живы, здоровы и свободны. Потому что в прошлый раз, когда подобный митинг пытался провести тот же самый оргкомитет осенью 2007 года, накануне митинга было похищено трое журналистов, корреспондентов канала РЕН-ТВ и глава правозащитного центра «Мемориал». В данном случае, кстати, кроме журналистов пострадали двое сотрудников все того же правозащитного центра «Мемориал», их задержали, хотя они сами в митинге не участвовали, просто наблюдали за тем, как он проходит, как журналисты делали свою работу. Одного из них, насколько нам известно, достаточно сильно побили омоновцы дубинками. Что это за митинги? Люди пытаются заявить свой протест против того, что происходит в республике. И в первую очередь, конечно, протест против действия силовых структур, против похищения людей. Митинги им проводить не дают. От этого проблемы никуда не уходят, скорее только обостряются. И общий уровень недовольства населения в республике тоже обостряется. Люди чувствуют, что у них нет никакой возможности выразить свое мнение, что кроме улицы для них не осталось никакого пространства. Поэтому они так активно в последнее время пытаются выйти на улицу. Но улица для них тоже оказывается закрытой. Что такое введение сегодня режима контртеррористической операции в Назрани с точки зрения правовой, мне не совсем понятно. В конце концов, республика Ингушетия уже достаточно давно считается зоной контртеррористической операции, то есть, конечно, режим можно усилить на один день, но когда дело доходит до выдворения, реального выдворения из республики сотрудников средств массовой информации - это кажется уже просто абсурдом. Почему людей так тянет на улицы? В конце концов, наверное, надо вспомнить о том, что одним из основных организаторов митинга Макшарип Аушев смог с помощью проведения публичной демонстрации добиться освобождения своего похищенного сына и похищенного племянника в 1997 году. Тогда действительно толпы народа вышли на улицу требовали, чтобы молодых людей отпустили. При том, что у Аушева была информация, что их содержат в незаконной тюрьме сотрудники силовых структур. И когда эти ребята были освобождены, то люди в Ингушетии поняли, что чего-то можно добиться и чего-то можно добиться публичными действиями.
Тот митинг, который я упоминала, где похитили из гостиницы Олега Орлова, руководителя правозащитного центра «Мемориал» и трех журналистов, он был объявлен после того, как после одной из спецопераций погиб шестилетний мальчик. Сотрудники силовых структур искали боевика, у них были сведения, что боевик возможно прячется в одном сельском доме. По этому поводу сельский дом был окружен, по словам членов пострадавшей семьи, двумя сотнями сотрудников неочевидных, неопределенных силовых структур, два БТР, моментально открыли огонь, весь квартал оказался оцепленным. В результате обстрела ребенок погиб. И раньше в 2007 году в Ингушетии бывали случаи, когда в ходе подобных операций погибали люди, но их, как правило, объявляли боевиками. Семьи подобных погибших людей настаивают на том, что сами эти люди не были причастны ни к каким противозаконным, ни к каким силовым действиям, но после гибели им в руки буквально вкладывали оружие и тут же против них же заводилось уголовное дело по факту наличия оружия, участия в действиях незаконного вооруженного формирования и так далее. История с этим мальчиком была очень показательна и очень необычна, потому что, конечно, шестилетнего ребенка никто не мог объявить боевиком. Ингушетия маленькая республика, новость о том, что произошло, распространилась мгновенно, люди были крайне возмущены и хотели выйти на митинг, протестуя против коррупции, протестуя против похищения людей. И в общем-то сейчас происходит то же самое. Но когда основными лозунгами становится «Ингушетия с Россией», все равно по сути люди, как говорил господин Евлоев, протестуют против коррупции, против произвола силовых структур, против похищений, которые для Ингушетии за последние несколько лет стали очень печальной, но крайне актуальной реальностью.
Дмитрий Волчек: Я хочу напомнить, что скоро в Ингушетии должны пройти выборы в республиканский парламент, в народное собрание Ингушетии, одновременно с выборами президента России 2 марта. Господин Евлоев, как идет предвыборная кампания?
Магомед Евлоев: Кампании никакой нет. Местные власти собрались на собрание, «Единая Россия» провела конференцию, составлены списки, утверждены и принято такое решение, то есть Зязиков и его окружение окончательно определили, кто будет депутатом народного собрания. Избирком должен выполнить их волю, то есть избирком должен цифры нарисовать такие, чтобы все депутаты, которых выбрал Зязиков, попали в народное собрание. Выборов нет, никакой предвыборной кампании нет. Четыре партии допущены к выборам.
Дмитрий Волчек: Скажите, пожалуйста, какую позицию во всем этом противостоянии занимает бывший президент Руслан Аушев?
Магомед Евлоев: К сожалению, Руслан Аушев старается не вмешиваться в события, происходящие в Ингушетии, пытается быть над всем этим, хотя неоднократно народ просит его проявить волю, мнение, чтобы он выступил. Но видимо, зная ситуацию с вертикалью, зная, какой мстительный президент России Путин или его окружение, которое готово ради великих амбиций растоптать талантливых бизнесменов, таких как Гуцериев, зная эту мстительность, зная, что ему не простят, он не вмешивается в эту ситуацию.
Дмитрий Волчек: Я вспоминаю, как Юлия Латынина в свое время написала, что Путин поддерживает Зязикова не потому, что ему очень нравится происходящее в Ингушетии или именно этот чиновник, а потому что Москве по большому счету все равно, что происходит в Ингушетии.
Магомед Евлоев: Я бы не хотел соглашаться с таким выводом, но последние события, особенно события последней недели полностью меня убедили в том, что Путина абсолютно не интересует то, что происходит в Ингушетии. Особенно когда на фоне массового недовольства народа, об этом, я уверен, докладывают другие службы и спецслужбы, он на этом фоне принимает Мурата Зязикова, дает указание командировать всех федеральных чиновников, с умным видом сидит и слушает внимательно вранье, которое ему Зязиков докладывает. К сожалению, в данный момент ингуши окончательно разочаровываются в ситуации. Я думаю, такого антироссийски настроенного народа больше нет в России на сегодняшний день.
Дмитрий Волчек: Что дальше, что планирует оппозиция? Теперь митинг опять перенесен на 23 февраля.
Магомед Евлоев: Митинг перенесен на 23 февраля, напряженная обстановка будет сохраняться. Мы хотим, чтобы молодежь наша не уходила к боевикам. Потому то опять люди настроены так: вы видите, ни митинги, ничего нам не помогает. Никакие уведомления, никакие законные процедуры не нужны, им не нужны эти акции, то есть они хотят, чтобы мы с оружием в руках отстаивали свободу. Вот такое мнение начинает больше превалировать среди молодежи, оно очень опасно. Я думаю, что Россия добьется того, что в Ингушетии вспыхнет вооруженное восстание.
