Программу ведет Алексей Кузнецов. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Лиля Пальвелева.
Алексей Кузнецов : А сейчас рубрика «Ключевое слово». Ведете ее Лиля Пальвелева.
Лиля Пальвелева : Ключевое слово этой недели - «Безобразие». Его во вторник в программе Радио Свобода «Время гостей» произнесли сначала Михаил Касьянов, а затем позвонившая в прямой эфир радиослушательница. Бывший председатель правительства и несостоявшейся кандидат в президенты осудил то, что иностранные наблюдатели приедут в Россию лишь за несколько дней до президентских выборов.
Михаил Касьянов : Г лавные стандарты демократических выборов уже нарушены. И приглашение не было направлено заблаговременно – так, как этого требуют обязательства Российской Федерации . Н аблюдатели от ОБСЕ должны прибыть в страну для мониторинга выборов не позднее, чем за 6 недель В ажный этап начала избирательной кампании - выдвижение и регистрация кандидатов - специально был закрыт от глаз сторонних наблюдателей. Это просто издевательство над здравым смыслом. Что они успеют? Одну ночь переночевать в гостинице и найти место своей работы. Власть хочет, чтобы авторитет наблюдателей был использован ею для какой-то легитимации происходящего безобразия в нашей стране.
Слушатель : Михаил Михайлович, сейчас слово "безобразие" можно истолковать, как без образа, без образа справедливости, то есть как отсутствие порядочности и нравственности в нашей власти.
Лиля Пальвелева : Но правомерны ли такие построения с позиций лингвистики? Вот у слова «благообразие» прозрачная этимология - благой, то есть хороший, образ. А «безобразие»? Неужто это и в самом деле отсутствие какого-то образа? И какого? Об этом спросим у доцента кафедры общего языкознания Московского педагогического университета Андрея Григорьева.
Андрей Григорьев : Если мы обратимся к этимологии слова "образ", то исторически в русском языке слово "образ" происходит от глаголов "разить" или "резать", то есть рвать, ломать, нарушать. Исторически "образ" - это нечто получившее определенный облик или вид. Речь идет о внешнем виде сущности. Допустим, мы смотримся в зеркало, чтобы там увидеть внешний вид, внешний облик. Это значение древнейшего периода , еще до принятия христианства. А когда славяне принимают христианство, слово "образ" значение изменяет, поскольку является соответствием греческих слов со значением "нрав", "характер", "пример", "образец", то есть способ поведения. Акцент здесь смещается с внешних свойств предмета на внутренние.
Показательным является здесь анализ выражения "по образу и подобию". Человек создан по образу и подобию Божию. Что это значит? Не по внешнему же виду. Ведь Бога никто, нигде и никогда не видел, как нам Библия рассказывает. Здесь имеется в виду внутренние свойство качеств Бога, положительные качества, которые должен усвоить человек.
Лиля Пальвелева : Ну, или вообще «образ» выступает как абстракция, как совокупность неких абстрактных значений.
Андрей Григорьев : Да, совокупность качеств. И вот в XIX веке два значения у слова "безобразие" ярко выделяются - без «образа». То есть это, с одной стороны, недостаточная красота и уродство, а, с другой стороны, несоблюдение долга, приличия и порядка. Сейчас же все-таки более употребляется слово "безобразие" во втором смысле, а именно – в нравственном, внутреннем смысле. А в XIX веке эти значения еще были более или менее равноправными.
Лиля Пальвелева : «Безобразие» встречается уже в древнейших памятниках русской письменности. При этом оно, по всей видимости, образовалось не от русского «образа», а просто было по-морфемно переведено с греческого. Говорит доктор филологических наук Михаил Горбаневский.
Михаил Горбаневский : Оно являлось словообразовательной калькой, то есть дословным переводом по кусочкам слова "асхимосине", где "а" означало "не" или "без", "схима" означала "вид", "образ", "форма", а "сине" это флексия "-ие". Можно предположить, что значение слова развивалось следующим образом: «аморфность», «бесформенность» поначалу, далее - «уродство», и далее - «непристойное поведение».
Лиля Пальвелева : Такова долгая и сложная история совершенно привычного нам сегодня «безобразия».