Ирина Лагунина: В понедельник Владимир Путин побывал с инспекционной поездкой в нескольких республиках Северного Кавказа. Свой как всегда неожиданный визит в этот регион он начал с Дагестана. Не каждый субъект федерации может похвастаться таким вниманием к себе со стороны главы государства. В Южном Федеральном округе только Чечню Путин навещал чаще. Чем вызван такой интерес к этой приграничной республике со стороны главы государства? Об этом в материале Андрея Бабицкого.
Андрей Бабицкий: О том, что в селении ожидают высокого гостя, правда, до последнего момента не было ясно, кого именно, жители Ботлиха знали за два дня до визита Владимира Путина, поскольку на военной базе был введен спецрежим. Однако повидать президента России им так и не довелось. Об этом в репортаже корреспондента дагестанской газеты «Свободная республика» Дианы Алиевой.
Диана Алиева: «Когда я видел, как дагестанцы защищают Дагестан и Россию, я полюбил их еще больше», - гласит огромных размеров плакат-цитата с портретом Путина на главной площади Махачкалы. Селение Ботлих Ботлихского района Дагестана находится высоко в горах, около пяти часов пути от столицы республики. Дороги, ведущие туда, ненадежные из-за частых камнепадов, а еще второй месяц как приходится ездить в село объездным путем. Гимринский тоннель, прорытый прямо, в горе закрыт из-за осады одноименного села, там проводится одна из многочисленных контртеррористических операций и дорога перекрыта блокпостами.
Более восьми лет назад в августе 99 в Ботлихе началась война. Тогда премьер-министр Владимир Путин прилетел в Ботлих, чтобы поддержать дагестанцев. В 2004 году президент распорядился разместить в Ботлихе горно-стрелковую бригаду, которая должна была пресекать деятельность боевиков, проникающих в Дагестан из Чечни. Жители Ботлиха провели не одну акцию протеста, выступая против строительства военной базы на земле, которая была занята садами и предназначалась для строительства новых жилых домов. Но бывший министр обороны России Сергей Иванов исключил возможность пересмотра этих планов и заявил, что в своих протестах ботлихцы руководствовались исламскими экстремистскими настроениями.
Самая масштабная акция протеста прошла в апреле 2005 года, когда местные жители смогли приостановить строительные работы, блокировав дорогу, ведущую от их села к месту расположения военных. Акция продолжалась сорок дней до тех пор, пока власти не пообещали перенести строительство городка на большее расстояние от села. Однако военный городок все-таки был построен в непосредственной близости от села.
Визит президента начался с осмотра местности. Путину продемонстрировали технику, которая стоит на вооружении бригады, средства связи и радиоэлектронной борьбы. Далее по плану мероприятий было обсуждение проблем, которыми живут жители самого села Ботлих. То ли президенту проблемы мирного населения были хорошо известны, то ли от нехватки времени, но Путин отказался выехать за высокие стены военного городка для того, чтобы встретиться с ботлихцами, которые его ждали. У местных жителей визит президента вызывает противоречивые чувства. Сорокалетняя домохозяйка Аминат сказала: «Обидно, что президента страны интересует только, как живут военные из городка, сыты они или нет, не холодно ли им, не обижают ли их местные. Восстановить дорогу, которую они сами же раздолбали военной техникой, провести газ ради того, чтобы военным было тепло и уютно – это мы уже проходили. Думаете нам, жителям села, где проблемы с водой такие же, как и сто лет назад, приятно наблюдать за фонтами военного городка?». Однако не все жители села разделяют это мнение. Некоторые видят в строительстве города и положительные стороны. «У военных есть деньги. Я, например, открыла магазин и теперь имею свой доход», - рассказала Патимат. Наверное, ее мнение подержат и пара сотен ботлихцев, которые получили работу на объектах военного городка.
Андрей Бабицкий: Видит Путина, по мнению политолога Сергея Маркедонова, знаковый вне зависимости от того, закладывался в поездку какой-то особый смысл самим президентом.
Сергей Маркедонов: Есть два события – это поездка по Северному Кавказу, а скажем, 30 числа это выступление на расширенной коллегии ФСБ, некая попытка подвести итог. Сама тональность общения Путина на расширенной коллегии, сама его тональность в Дагестане показала, что есть какая-то черта, которую он стремится подвести. Хочет он того, не хочет, но есть в этом что-то. Когда он, рассуждая о терроризме, говорил о тех прежних временах, когда на террористические вызовы мы не могли ответить, а сейчас можем, когда в Дагестане он не просто подводит какие-то пожарные итоги, а пытается выстроить некую стратегию на будущее. То есть здесь, конечно, пиаровская составляющая видна очень серьезно. Действительно Путин с Дагестана начинал, именно вторжение Хаттаба и Басаева в Дагестан и теперь он уходит, проводя инвентаризацию, его любимое слово, инвентаризацию тех проблем, которые есть.
Андрей Бабицкий: Однако собственно в самой республике появление президента, говорит дагестанский политолог Хаджи-Мурат Камолов, не вызвало ажиотажа, поскольку полностью укладывалось в уже привычный сценарий предыдущих визитов.
Хаджи-Мурат Камолов: Каждый его приезд всегда сопровождался какой-то интригой. И всем очень нравилось, что он прилетал неожиданно, появлялся на самолете, на вертолете, неожиданно перемещался то в Дербент, то Ботлих, демонстрировал сухпайки и кроссовки для гор - были такие эпизоды. В этот раз ровным счетом ничего необычного не было предложено его визитом, поэтому в Дагестане какого-то непривычного шороха не было, как раньше. Это уже пятый визит и он прошел обыденно, для обывателя ровным счетом это ничего не значило. Как отнеслись к этому? Конечно, ни первый, ни второй, ни третий раз собственно проблемами дагестанцев не занимался президент России. Скорее это больше агитационно-пропагандистская позиция обозначалась, демонстрировалось, что в Дагестане идет прочное государственное строительство и интеграция в Российскую Федерацию. Здесь его появление ровно счетом никто не понял, не оценил.
Андрей Бабицкий: По словам Сергея Маркедонова, за восемь лет пребывания Путина у власти федеральная власть даже не попыталась усложнить своих представлений о Северном Кавказе, оставаясь в рамках концепции обеспечения безопасности. Ровно в этих рамках проходил и визит президента.
Сергей Маркедонов: Образ, кстати, не очень хороший. Потому что, на мой взгляд, показывать надо было президента не на фоне военной базы, а на фоне, допустим, больницы где-нибудь в горном ауле Дагестана, больницы с хорошим оборудованием, чтобы все понимали, что это связано с Москвой. Или, скажем, школы, учебники русского языка и так далее. Это было бы гораздо более в стратегическом смысле правильно. Потому что все сводить к одним военным базам, мы же не оккупируем Кавказ, надо понимать эти вещи, что это не колония - это часть России, такая же часть как Рязань, Тула или Санкт-Петербург. Соответственно, те же правила должны быть. Будем говорить, даже навязываться в каком-то смысле, а не сводить все к борьбе с терроризмом. Еще раз говорю, Кавказ только к этому не сводится.
Андрей Бабицкий: Путин на Северном Кавказе - это статичное изображение, которое никто не считает необратимым менять на протяжении двух президентских сроков. На картинке все те же военные объекты, те же лица и даже подпись «Оборона рубежей Родины».
Сергей Маркедонов: Как бы мы негативно или неоднозначно, будем мягко говорить, ни относились к имперскому и советскому периоду, все-таки особенно в советское время армия была инструментом социализации населения, где появлялись военные городки, появлялись клубы, появлялись социально-инфраструктурные мероприятия, которые местное население подтягивали к армии, и действительно армия воспринималась как что-то свое. Да, прекрасно, военный городок, я двумя руками «за», но тогда подвязывайте местное население, чтобы какие-то рабочие возможности были связаны с военным городком, социальные возможности. Допустим, подлечиться в госпитале. То есть тогда будет армия восприниматься не как предмет социальной зависти, а как действительно очень прагматичный, нужный для повседневной жизни момент.
Андрей Бабицкий: Хаджи-Мурат Камолов считает, что Дагестан воспринимается федеральными центром как рубеж обороны, где Россия должна присутствовать прежде всего, а может быть и исключительно как военная сила. Именно поэтому социальные проблемы, если и затрагиваются во время визитов высоких гостей, то мимоходом, в отсутствии комплексного подхода иначе и быть не может.
Хаджи-Мурат Камолов: Задачу решить какие-то проблемы населения, по-моему, никто пока не ставит. Тут лишь бы удержать ситуацию под контролем. Для этого проводятся какие-то контртеррористические операции местами, эпизодически, территориально демонстрируется, что военная сила здесь присутствует. В течение последнего года все более и более насыщались территории Дагестана, военные базы дислоцировались, временные какие-то размещения дислокации проходили и попутно проводились контртеррористические операции. То есть здесь больше заявка на то, что Дагестан все более и более интегрируется и мощнее становится опорной базой на Северном Кавказе. А о социальных проблемах населения ни в каких контекстах не говорится. Говорилось тогда, что будет в течение восьми лет, пока застраивалась военная база в Ботлихе, что будут приниматься на работу, будут подряды. Подряды, кстати говоря, газовые подряды проводятся на федеральном уровне и выигрывают их чаще всего генподрядчики сибиряки, как правило. Здесь обычные коррупционные схемы, шаг влево, шаг вправо, какое-то мельтешение вокруг этих хозяйственных проблем, но такой интегрированной задачи в решении социальных проблем нет вообще.
Андрей Бабицкий: После Ботлиха Путин заглянул на военное базы в расположенных по соседству Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии.
