Ссылки для упрощенного доступа

Как развивать словарный запас ребенка


Ирина Лагунина: Почему многие дошкольники и младшие школьники имеют бедный словарный запас и вообще плохо говорят, а потом и пишут? Психологи считают, что часто эти проблемы связаны с недостатком общения в семье и даже в школе, куда современные дети идут, в основном, неохотно. Как же расширить словарный запас ребенка? Тему исследовала Татьяна Вольтская.



Татьяна Вольтская: Попробуйте спросить 5-6-летнего человека, какую книжку мама или бабушка ему вчера читала, или о чем был мультфильм, который он только что смотрел: далеко не всякий ребенок ответит сколько-нибудь вразумительно и связно. Много ли детей сегодня знают наизусть стихи? Занятые родители все чаще оставляют малышей наедине с телевизором, все реже встречаются семьи, где на праздник нарядное дитя залезает на стул и старательно декламирует.

Сима: Ах был бы я художник, вставал бы я чуть свет.


Рисовал бы только бумажки от конфет.


Жила-была конфета с веселой начинкой,


Вот от нее бумажка с веселой картинкой.


А на картинке этой плывет кулек в реке,


И я вдвоем с конфетой плыву в одном кульке.


Река впадает в море и с ветром и волной


Кулек впадает в море с конфетой и со мной.


Ха-ха, кричат пираты, плывете к маяку.


Сейчас мы как бабахнем из пушек по кульку.


А ну отдай конфету с веселою начинкой,


Нам тоже нужен фантик с веселою картинкой.

Татьяна Вольтская: Симе 4, в этом году он обнаружил под новогодней елкой пиратский корабль - не иначе, Дед Мороз подслушал это стихотворение. Но стихи, оказывается, запоминают не все, книжки любят тоже не все, и, как ни странно, не со всеми детьми родители считают нужным разговаривать. Проблемы начинают обнаруживаться уже в детском саду, а к школе расцветают пышным цветом. Многим приходится обращаться за помощью к психологу и к специалисту-дефектологу. Учитель-дефектолог Психологического центра Московского района Вероника Архипова занимается с детьми, начиная как раз с 4-летнего возраста.

Вероника Архипова: С ними мы развиваем мышление высших психических процессов, творческие способности. И также я работаю с младшими школьниками и школьниками средней школы. В основном, если говорить об учащихся начальных классов – это проблемы развития речи. Дети не очень умеют связанно общаться, развивать свою мысль, строить предложения. Если мы устно не очень умеем говорить, то, соответственно, не умеем и писать и думать. Поэтому мы пытаемся говорить связанно, красиво.



Татьяна Вольтская: Как вы думаете, почему такие проблемы возникают, почему такое недоразвитие идет речи?



Вероника Архипова: В основном к нам приходят дети с общим недоразвитием речи, которым ставят такой «диагноз» еще в раннем возрасте. И он, естественно, дублируется и остатки идут в школу. Есть субъективные, есть объективные причины того, что у нас родители перестают общаться с детьми. Человек одет, обут, все хорошо, он ходит куда-то, а общаться элементарно, просто вечером поговорить о том, что произошло за день, прочитать лишний раз какую-то книжку, у многих родителей, да, я согласна, нет на это времени. Все зарабатывают с утра до вечера, и мамы, и папы, а бабушкам не до этого, лишь бы покормить и уложить. Но иногда, к сожалению, при возможности такой родители этого не делают, не общаются с детьми. Мы не хотим общаться между собой, и почему-то эта тенденция переходить на внутрь семьи, меньше общаемся друг с другом. Это легче где-то, чем вместе мыть посуду и о чем-то говорить при этом, лучше посадить, потому что если маленький ребенок, моется некачественно, а мне нужно время или включить «Том и Джерри», посадить ребенка перед экраном и заниматься своими делами. Когда приходят на консультацию родители и когда говорим: вы как-то общаетесь между собой? Вопрос встречает большие широкие глаза. Родители даже не очень понимают о чем речь, что значит общаться. Поэтому и фразы детей на бытовом уровне такие остаются. Никакого развития синонимичного ряда: я пошел, я сходил, я, он или Миша. Такая речь бытовая и упрощенная донельзя. Причем запущенность встречается в семьях достаточно благополучных. Хотя раньше термин педзапущенность относился в основном к детям очень неблагополучных семей, то сейчас псевдо-дагноз мы ставим в полноценных семьях.



Татьяна Вольтская: Такой малоговорящий ребенок к вам приходит, какие есть механизмы как-то разговорить его?



Вероника Архипова: Начинаем мы с совсем простых приемов: расскажи о себе, от частного к общему. Мы обогащаем словарь и опыт: расскажи о себе, кто чем занимается. Часто ребенок не знает фамилий, отчеств и имен своих ближайших родственников, бабушек дедушек. Даешь домашнее задание, что в следующий раз ты нам расскажешь в лицах, в картинках, с фотографиями. Даешь домашнее задание: ты поедешь домой с мамой на этом троллейбусе, давайте вы поговорите о том, что происходит за окнов.

Татьяна Вольтская: Бедность речи - не единственная проблема. Говорит сотрудник кафедры последипломного образования Российского государственного института имени Герцена Людмила Кондрашкова, она же - бабушка четырех внуков.

Людмила Кондрашкова: Внучку мы перед школой отдали в дом детского творчества Красносельского района. Там была группа, называлась она «Гармония». Ребенок посещал два года, обучали математике, русский язык, иностранный язык, давали какое-то изобразительное искусство. Они там танцевали, они там пели, играли, можно сказать, в школу. Внук у меня посещал детский сад. Он там занимался и в группе «Подготовка к школе». Тоже программа неплохая.

Татьяна Вольтская: Это, вообще, говоря, обычная картина, детей готовят к школе, но меня волнует то, что происходит потом. А происходит то, что для поступления в школу существуют некие, часто негласные требования - скорость чтения, устный счет в пределах 10 и так далее. Вот ребенок все это одолел - и в первом классе он начинает долго и нудно проходить то же самое. Как вы считаете, это правильно?


Людмила Кондрашкова: Я считаю, что это неправильно, я с вами согласна. Потому что в школе они быстро обучаются тому же алфавиту, счету и так далее. Конечно, ребенок должен быть подготовлен к школе, с какой точки зрения: знать больше, меньше, понятия круглый, треугольник, квадрат, чтобы он знал, что можно, что нельзя.

Татьяна Вольтская: О проблемах обучения говорит заведующая кафедрой педагогики детства Петербургской академии последипломного педагогического образования, кандидат биологических наук Валентина Еремеева.

Валентина Еремеева: У нас сейчас очень много дидактогенных заболеваний. Вот сейчас говорят, очень много дисграфии, раньше не было такого количества дисграфии. Но раньше и не начинали обучать грамоте в таком раннем возрасте, и не начинали спускать те знания, которые раньше давали в пятом классе, на первый класс. Не формализовали настолько знания. Вот меня поразило, я давно училась в школе и дети мои давно закончили школу, и когда я пришла в пятый класс на урок русского языка, услышала вопрос, который задала учительница: есть ли окончание в слове «город»? Ребенок сказал: «Нет, окончания нет». Я согласно киваю головой. И вдруг учительница говорит: «Неправильно».



Татьяна Вольтская: Оно нулевое.



Валентина Еремеева: Да, окончание есть, но оно нулевое. Вот такая формализация не для детей этого возраста. Я согласна, что она может быть для специалистов-филологов, наверное, для них это удобно. Для детей что такое «нулевое окончание»?



Татьяна Вольтская: Ненужно усложнений.



Валентина Еремеева: Да, зачем такая абстрагированность, такой уход от конкретики, когда ребенку в этом возрасте надо опереться на образ. Тем более, что ребенок чем младше, тем он более правополушарнее. То есть правое полушарие отвечает за образное, целостное, пространственное мышление. И оно развивается быстрее левого. Для того, чтобы успеть модель мира, этот фундамент сформировать чувственный.

Т атьяна Вольтская: Одна из основных проблем младшей школы - это мотивация обучения, - считает Вероника Архипова.

Вероника Архипова: Дошкольники еще более открытые, любознательные, им все еще интересно, многие хотят учиться. А как только мы берем школьников, даже первые классы, там, конечно, очень остро стоит проблема мотивации к обучению. К сожалению, дети не хотят учиться, не замотивированы.



Татьяна Вольтская: Почему?



Вероника Архипова: Если касаться совсем маленьких школьников, главенствующее: если им нравится учитель, то младший школьник идет к учителям без проблем. Сейчас такая тенденция, что дети не хотят идти в школу, часто им не нравится стиль преподавания.



Татьяна Вольтская: Что не нравится? Командный голос?



Вероника Архипова: Дети, которые могут сформулировать свою мысль, то, переводя на язык взрослых, это авторитарный стиль общения с детьми в школах. Не все. Есть прекрасные педагоги. Но не нравится это ни мальчикам, ни девочкам. Почему я должен это? Почему я должен то? Такие правила, мы все через них проходили, это очень мало срабатывает. Это обостряется из-за того, что очень мало молодежи в школе. Разрыв между поколениями очень остро ощущаться начал. Если учителю 60 лет и ребенок семилетнего возраст, очень сложно друг другу понять. Может быть в наших семьях наши бабушки, дедушки для любви, для игры, они не понимают в компьютерах, они не понимают здесь, и детям маленьким совсем не переключить эту роль пожилого человека на роль учителя так, чтобы это все срасталось в маленькой голове и чтобы это было хорошо.

Татьяна Вольтская: Проблемы отношений учеников и учителей существуют не только в России. Говорит Рикард Хекбере, шведский предприниматель, живущий в России, но часто бывающий и на родине.

Рикард Хекбере: 6% от всех преподавателей в школах Швеции подавали заявления в милицию, что их ученики были преподавателей. Хорошо, если бы я был преподаватель, мы было бы очень стыдно пойти в отделение милиции, подать заявление, что мои юноши меня бьют или кидают что угодно в почтовый ящик или пишут на телефон. Мы жили полтора года, потом я заметил, что так трудно.

Татьяна Вольтская: Почему же учителю невозможно обуздать этих учеников, применить строгость - это что, пресловутая политкорректность?

Рикард Хекбере: Политкорректность, да.


Татьяна Вольтская: У российских маленьких школьников неуважение к учителю часто соединяется с откровенной скукой - можно сказать, запрограммированной, - считает Вероника Архипова.

Вероника Архипова: Многие, к сожалению, школы в первых классах дублируют то, что требуют на входе в первый класс. Получается, что мы требуем набор неких знаний, а потом в первом классе их дублируем, немножко добавляя, скажем так. Естественно, уже к середине первого класса мы имеем то: а зачем мне идти туда? Вообще проблема разной подготовленности детей в школе – это тоже большая проблема первого класса. Потому что один пускай сидел дома, но мама и бабушка имели возможность, желание, водили в кружки, развивали со всех сторон. А с другой стороны, бывает и после садиков разные трудности. Комплектовать класс такими детьми, которые сейчас очень разные, сложно и мотивацию поддерживать.

Татьяна Вольтская: Как ее поддерживать, как сохранить блеск в глазах ребенка, по-моему, редко догадываются чиновники и учителя, гораздо чаще - детские писатели и поэты. Но это уже другая история.
XS
SM
MD
LG