Лондонский аукционный дом Sotheby’s торжественно передал российскому предпринимателю и коллекционеру Максиму Викторову уникальную скрипку работы Бартоломео Джузеппе Гварнери (Giuseppe Giovanni Battista Guarneri). После церемонии передачи британская скрипачка Клои Хенслип (Chloe Hanslip) исполнила на уникальном инструменте Capriccio №24 Николо Паганини. Викторов заплатил за скрипку сумму, значительно превышающую мировой рекорд стоимости музыкального инструмента, когда-либо приобретенного на аукционе.
Эту знаменитую скрипку работы Гварнери дель Джезу Максим Викторов приобрел не на торгах в Sotheby’s, а до них, но через посредство этого аукционного дома. Обычно в таких случаях владельцу предлагается сумма, которая, по мнению экспертов, значительно превышает ту, которую он может выручить на аукционе. По сообщению Sotheby’s, Максим Викторов уплатил за скрипку сумму, значительно превышающую мировой рекорд стоимости музыкального инструмента, когда-либо приобретенного на аукционах. Прежний мировой рекорд был равен 3,5 миллионам долларов. Когда я попыталась выяснить у нового владельца скрипки сумму сделки, он ответил, что по просьбе продавца вынужден сохранять это в тайне, однако добавил, что прежний аукционный рекорд был перекрыт «очень значительно».
Максим Викторов страстный коллекционер скрипок. В его собрании скрипки крупнейших итальянских мастеров XVIII века. Максим Викторов — юрист по образованию. Он меценат (в частности, он организует и субсидирует конкурс скрипачей в Москве), а также сам неплохой скрипач. Вот как он объясняет в интервью Радио Свобода, что побудило его приобрести этот инструмент: «Приобрести "Гварнери дель Джезу" сегодня даже за деньги и даже за большие очень и очень трудно. Но у меня есть абсолютно четкая и ясная причина, почему я хотел купить именно эту скрипку. Она поедет в Россию. 17 февраля исполнится 188 лет Анри Вьетану, человеку, который владел этой скрипкой двадцать лет. Как он сам писал в своем письме Андре Вельмоту, коллекционеру, выдающемуся коллекционеру, сохранившему очень много шедевров, он называл эту скрипку — скрипкой, обладающей совершенными качествами, одним из лучшим творений Гварнери дель Джезу. Он называл эту скрипку своим другом, который помогал ему и находился рядом с ним и в радости, и в горе. После Паганини в величинах, творящих в этой сверхаристократичной области искусства, следующим идет Вьетан. И Вьетан — первый среди тех людей, которых мы можем осмыслить и понять среди виртуозов. Инструмент, который был его другом на протяжении двадцати лет, с которым он делил радости и горе, носит, наверное, сакральный характер. Когда я думал о том, как этот инструмент прозвучит в Москве впервые, я подумал, что это будет Пинхас Цукерман. Он приезжал и играл на Красной площади 1 сентября прошлого года. Это был очень сложный и очень сильный концерт. Это было большое явление. Это трудное место — Красная площадь. Я был потрясен искусством этого человека. Мне кажется, сегодня это сильнейший виртуоз. Я подумал, что будет здорово, если в день весеннего полнолуния в марте мы услышим, как звучал оркестр Воланда в понимании Булгакова».
Говоря об оркестре Воланда, Максим Викторов имеет ввиду первую редакцию «Мастера и Маргариты», в которой Коровьев составляет список знаменитых музыкантов для концерта в день весеннего полнолуния. В окончательной редакции романа Булгаков оставил лишь одно имя — великого скрипача Анри Вьетана.
Скрипка, приобретенная российским коллекционером, была создана в 1741 году самым знаменитым членом семьи кремонских скрипичных мастеров Джузеппе Гварнери, прозванным «дель Джезу» («Христос») из-за креста, который был частью его рабочего клейма. Сохранилось всего пятьдесят скрипок и десять альтов его работы. У скрипки, купленной Максимом Викторовым, замечательная родословная. На ней играл не только Вьетан, но и другой великий скрипач — Эжен Изаи. Максим Викторов большое значение придает тому факту, что на этой скрипке не играли последние семьдесят лет, что, по его мнению, лишь подчеркивает ее уникальность.
«Последние семьдесят лет фактически она публично не звучала, фактически на ней не играли, — говорит Максим Викторов. — В этом есть безусловные плюсы. Активная концертная деятельность источает инструмент. Здесь же речь идет об инструменте, великолепно сохранившимся, о чем, собственно, говорят выдающиеся эксперты и соответствующие исследования. Это очень важно. Потому что у этих скрипок большой запас прочности. Но мир меняется. Сегодня, если сравнивать с другими инструментами Гварнери дель Джезу, то мы имеем ситуацию, когда, конечно, нужно выбирать либо активная концертная деятельность, либо сохранять инструмент. Здесь я имею 70 лет запаса прочности. Я хочу, чтобы эта скрипка звучала. Конечно, контроль за ее состоянием будет обеспечен на высочайшем уровне. Но одновременно с этим этот период тоже был очень важен, потому что концертные инструменты устают».
— И, тем не менее, что же перевешивает в этой покупке — удачное и успешное инвестирование в период экономической нестабильности или чистая благотворительность?
— Я не верю в благотворительность, которая не приносит радости. Дать кому-то, чтобы кто-то поиграл? Это не мое. Дать поиграть Цукерману, который создаст какой-то уникальный момент во время концерта, — это мне близко. Инвестиции ли это? Нет. Ни на один процент это не инвестиция. Если это называет инвестицией, то, скорее, это инвестиция в мою собственную семью. Потому что я бы хотел, чтобы вместе с этим инструментом к моим детям (а у меня два сына маленьких) перешла эта степень ответственности не только за эту скрипку, но и за то, что происходит в этом сложном, сложном мире.
