Сергей Сенинский: В Италии – правительственный кризис. Левоцентристкий кабинет во главе с Романо Проди, которому не удалось заручиться доверием верхней палаты итальянского парламента, стал 61-ым по счету в послевоенной истории страны. Не сложилось и временное правительство, единственной задачей которого должна была стать реформа избирательной системы. Многие в Италии считают, что именно в её несовершенстве и кроется причина широко известной итальянской политической нестабильности. Тему продолжит Ефим Фиштейн:
Ефим Фиштейн: В Италии действует пропорциональная избирательная система, с некоторыми специфическими особенностями. Так, партия, набравшая на выборах чуть больше одного процента голосов, может попасть в обе палаты парламента, если выразит готовность вступить в правящую коалицию. В результате законодательное собрание оказывается крайне фрагментированным, а кабинеты обычно представляют собой самые причудливые политические комбинации. К примеру, в правительстве Проди были представлены 9 весьма разномастных партий. Премьер только тем и занимается, что утрясает разногласия и гасит конфликты партнеров, нередко случайных. На повестке дня – реформа избирательной системы. А она в итальянских условиях идет настолько туго, что правильнее было бы сказать, не идет вовсе. Малые партии не намерены вводить ликвидационные для них правила, а большие могут остаться без потенциальных союзников. В итоге страна в марте проведет новые выборы по старым правилам. Я попросил нашего итальянского корреспондента Алексея Букалова дать для начала ситуационную зарисовку – что же происходит в Италии и почему?
Алексей Букалов: К выборам страна пойдет по тем же старым правилам, то есть как говорят здешние обозреватели, наступит второй раз на те же самые грабли. Дело в том, что ни один из опрошенных мной итальянских политиков не сумел мне сформулировать сущность итальянского избирательного законодательства. Оно состоит из смеси положений мажоритарной системы и пропорциональной. Но смесь эта взвешена таким образом, что решающую роль при формировании правительства играют мелкие партии, которые потом, входя в правящую коалицию, могут в любой момент выйти из нее и тем самым спровоцировать кризис, подобный тому, который сейчас переживает Италия. Таким образом, в любом случае выборы 13-14 апреля пройдут по старой схеме, причем она сравнительно новая, она была одобрена предыдущим составом парламента и таким образом, должна учитывать весь предыдущий итальянский опыт. Но на самом деле не удалось достичь такого закона, который позволил составить устойчивое большинство в парламенте и дать стране правительство, которое могло бы действовать в течение всего положенного конституцией срока. За последние годы таким рекордом отличился только кабинет Сильвио Берлускони, который отсидел в парламенте от звонка до звонка, а затем, как мы сейчас видели, началась обычная чехарда послевоенной Италии, когда правительство может сдвинуть отобранный у нее голос в парламенте, в данном случае в сенате республики.
Ефим Фиштейн: Но ведь еще бывший – может быть, он же и будущий – премьер Сильвио Берлускони попытался повысить стабильность правительства законной поправкой, по которой победившая на выборах партия получала определенный дополнительный бонус – 25 тысяч голосов сверх реально собранных. Почему же не удалось разрешить проблемы? Алексей Букалов.
Алексей Букалов: Совершенно верно. Но этот бонус касался только нижней палаты, палаты депутатов и не распространялся на сенат. А именно в Сенате, где была ситуация фифти-фифти, где правящая коалиция не располагала большинством голосов и она рассчитывала на голоса так называемых пожизненных сенаторов, то есть не избираемых сенаторов, а тех, которых назначает президент республики за прошлые заслуги, таких обычно бывает шесть-семь человек, туда входят по должности все бывшие и ныне здравствующие президенты республики, Проди держался у власти только благодаря этим голосам. И когда их не хватило, то разразился кризис.
Ефим Фиштейн: Многие специалисты утверждают, что в истории Италии были перепробованы все мыслимые избирательные системы. Ни одна из них не работала – не потому, что система плоха, а потому, что само местное общество предельно фрагментировано и разобщено, а политика является всего лишь отражением этой раздробленности. Ваше мнение Алексей Букалов.
Алексей Букалов: «Вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь», как заметил дедушка Крылов. Поэтому сейчас практически все эти положения уже уходят в тень. Запах власти заставляет забывать о принципиальных моментах и сейчас речь идет только о том, плохой закон, хороший закон, пролезть в парламент, добраться до власти, а там мы уже будем делить портфели. К сожалению, рецепта более-менее универсального итальянские политики еще не выработали.
Ефим Фиштейн: А ведь Италия остро нуждается в реформах, в модернизации. Сильвио Берлускони попытался было некоторые реформы запустить – пенсионную, финансовую. Чего же ожидать теперь, когда на носу досрочные выборы? Правительству не до реформ, вовсю идет кампания. Выходит, реформы опять откладываются в долгий ящик.
Алексей Букалов: Кое-что попытался сделать не только Берлускони, но и Проди, но времени у него было мало. В частности, санация финансовых сторон жизни, бюджета государственного, какие-то попытки были сделаны. Но, это главная проблема итальянцев – у них практически никогда не хватает времени для того, чтобы разобраться в этих Авгиевых конюшнях. Кстати, о конюшнях: одним из толчков к нынешнему финансовому кризису послужил именно скандал, мусорный скандал в Неаполе, в котором как капля воды отразилась ситуация нынешнего общества итальянского.
Ефим Фиштейн: Картинку из современной итальянской действительности нам обрисовал Алексей Букалов из Рима. Многие в Италии в поисках положительных примеров обращают свои взоры к Германии и предлагают попросту позаимствовать тамошнюю избирательную систему. Как она выглядит и в чем ее особенности, сила и слабости? – рассказать об этом я попросил мюнхенского политолога, профессора Маргарету Момзен.
Маргарет Момзен: Избирательная система Германии обеспечивает достаточно справедливое распределение голосов. В Бундестаг попадают партии, преодолевшие 5-процентный барьер. Благодаря действующей системе, политическое пространство Германии не дробится на мелкие осколочные группировки – она скорее побуждает политически активных граждан сбиваться в массовые партии. В то же время, малые партии, всякие мелкие формирования, имеют шанс убедить граждан и войти в парламент, преодолев 5-процентный барьер. Так, к примеру, произошло с недавно образованной партией Новые левые, которая сейчас представлена в Бундестаге. В этом нам видится определенная справедливость закона. С другой стороны, система не исключает возникновения широких коалиций в случаях, когда ни одной из сторон не удается сформировать дееспособное одноцветное правительство. Именно это мы видим сейчас на федеративном уровне, где правит «большая коалиция». То же самое намечается и на уровне отдельных земель Германии, - например, в настоящее время соперничающие крупные партии вынуждены войти в коалицию в земле Гессен. В принципе в этом нет ничего противоречащего демократическим основам общественного устройства. Нередко случается, что правительства оказываются двухцветными или даже трехцветными – в этом последнем случае их называют «светофорными». Но если коалиции не получается, могут договориться и основные противники. В любом случае это лучше, чем итальянская система, которая затрудняет формирование парламентского большинства.
Ефим Фиштейн: Профессор политологии из Мюнхена Маргарет Момзен. А как решалась эта проблема в государствах бывшего социалистического лагеря, которые с 2004 года являются членами Европейского Союза? Я взял в качестве примера Латвию, страну, расположившуюся в самом центре Балтийского региона. Социолог из Латвийского Университета Юрис Пайдерс поясняет.
Юрис Пайдерс: В Латвии после установления независимости было восстановлена конституция довоенная. И конституция довоенная подразумевает, что значит парламент, Сейм Латвии выбирается на партийной основе. Эта система была восстановлена в момент, когда партий не было и тогда перед выборами быстро сформировались группы людей, которые одни назвались правыми, другие левыми и реально партии не имели массового базиса, массовой поддержки конкретных слоев населения. И это создало ситуацию, что партии власти практически буквально чуть ли не все с редкими исключениями очень малочисленные и фактически объединяют депутатов или лидеров самоуправления. Это один из нюансов. А второй нюанс – это то, что был плачевный опыт довоенных лет и был введен процентный барьер, который ограничивает принятие участия малочисленных партий. И это ограничение способствовало тому, что, по крайней мере, срок действия правительств намного дольше, чем было в довоенный период.
Ефим Фиштейн: Итальянцы, как мы уже слышали, вечно недовольны своей избирательной системой. А что жители Латвии – довольны всем? Или оговорки все же имеются?
Юрис Пайдерс: Очень многие недовольны, так как, скажем, избирают по партийным спискам, в финале происходит раскол партии. На днях одна из крупных партий раскололась и треть депутатов вышли из этой партии и сейчас будут голосовать так, как им заблагорассудится. Это первая проблема. Вторая проблема: депутаты не представляют интересы конкретных территорий и в результате им безразличны какие-то территории. Жителям некуда обращаться, потому что нет депутатов, которые бы представляли их интересы. И это создает ситуацию, что региональные проблемы отходят на второй план и очень многие недовольны, выражают пожелания, чтобы система была не партийная, а по крайней мере, часть депутатов выбиралась с конкретной территории и эти депутаты были подотчетны этой территории и представляли ее интересы.
Ефим Фиштейн: Таково мнение социолога из Латвийского Университета Юриса Пайдерса. Думаю, Европа с большим интересом будет следить за выборами в Италии, назначенными на середину апреля. Ведь учиться можно и на чужих ошибках.
