Марина Тимашева: В московском клубе «Пироги на Никольской» состоялся вечер двух легендарных поэтов андеграунда пятидесятых годов, Валентина Хромова и Станислава Красовицкого. Я передаю слово Елене Фанайловой.
Елена Фанайлова: Поэт и переводчик Станислав Красовицкий в конце пятидесятых был признан молодым гением, но затем на долгие годы замолчал. Став священником Русской Зарубежной Православной Церкви, он уничтожил большинство своих стихов. К публике в последние годы вернулся совсем другой автор: лаконичный, суховатый, пишущий на историко-религиозные темы, стихи которого, порой, напоминают фэнтези.
Станислав Красовицкий:
Старинные шаги на тусклом гобелене
Мне шепотом своим о чем-то говорят,
Оставив пыльный след на замковых ступенях,
Они из глубины идут в дворцовый сад.
Охотник с девушкой, почтовая карета,
Готовая вот-вот перелететь тот мост,
Они, носители какого-то секрета,
Известного одним ответа на вопрос.
Да пусть хоть целый мир в когтях у людоеда,
Для вас всегда открыт свободный свод небес,
Мост, горы, девушка, волшебная карета,
Охотник с трубкою с ружьем наперевес.
Станислав Красовицкий: «Зима на Валааме».
Шумите, сосны Валаама, в далеком северном краю,
Как над могилою Адама в его потерянном раю.
Шумите, вьюги и метели, над головой в сей поздний час,
И скорбный рыцарь на постели с вниманьем выслушает вас.
Сделав лук из радуги, горизонт грозит,
Ветерок из Ладоги весело сквозит.
Из-за мыса дальнего вьется черный стяг,
Там плывет из Бьярмии в Англию варяг.
Когда страною правит вор и хам,
Закону Божию почти никто не верен,
Тебе дан бедный Валаам,
Тебе дан одинокий Север,
Где громоздятся голубые льды,
Здесь, означая линию беды.
Я знаю, в жизни нужно мало,
Все остальное ерунда,
Я знаю, в жизни нужны скалы,
Снега, и скалы, и вода.
И из глубокого тумана,
Что не пробил еще восход,
Как из прекрасного романа
Туле великий восстает.
Станислав Красовицкий: Преподобный Коламба это шотландский Святой, его стихи.
… Достиг блаженная земли святой монах Брендан,
И ты мне душу исцели, Господь мой, капитан.
Где птицы райские поют, управь нас к той земле,
Чтоб мы сказали: - вот он, тут, божественный Туле.
И на хребте того кита дай справить Пасху нам,
Ты сам Христос, ты сам Туле, Господь наш, капитан.
Станислав Красовицкий: Шотландская баллада «Вдова и три сына».
Три сына было у вдовы, и в море все ушли,
И долго не было вестей к брегам родной земли.
- Не стало их, не стало их, - летит, кричит молва,
- Я видеть их хочу в живых, - промолвила вдова.
- Пусть не устанет злой буран, устанет мир от бед,
Но я увижу их в живых хоть через тыщу лет.
Стояла ночь, глухая ночь, в печи огонь трещал,
И вдруг все трое входят в дом в березовых плащах.
Береза та растет не здесь, не в северном краю,
Березы той не знает лес, она растет в Раю.
- Скорей за стол, скорей за стол, пусть будут пир всю ночь,
Я вижу всех троих в живых - беда уходит прочь.
И постелила всем троим широкую постель,
И села рядом на краю, в окне шумит метель.
Вдруг черный петел прокричал, блеснула в щель заря,
И старший младшему сказал: - Пора нам брат, пора.
Петух дал крик, дал день зарю, разбужен адский червь,
И будет плохо, говорю, коль не уйдем теперь.
Прощай, родная мать, прощай, остался миг один,
И ты, красавица, прощай, что нам зажгла камин.
Елена Фанайлова: На вопрос о том, не мешают ли поэт и священник друг другу, Красовицкий отвечает так.
Станислав Красовицкий: Это разные вещи, поэтому они сопрягаемы. Григорий Богослов писал стихи, Блаженный Августин, не знаю, писал или нет, но очень любил читать Гомера. Как влияет вера на поэзию? Влияет. Обязательно ли обращение должно изменить путь поэта? Оно изменит, если оно настоящее.
Елена Фанайлова: Станислав Красовицкий заканчивает свое выступление одним необычным текстом.
Станислав Красовицкий: Это мое стихотворение, но оно написано по-английски. Я прочту его по-английски, а потом переведу.
These are husband and his wife,
They are very much alike,
They have lived a whole life,
Аnd they never said a lie.
Like a poet and his rime.
Вот муж и жена,
Они очень похожи,
Они прожили всю жизнь,
И не сказали друг другу лжи.
Как поэт и его рифма.
