Ирина Лагунина: В среду представитель ОБСЕ по вопросам свободы средств информации Миклош Харости призвал власти Армении не лишать общество прав на получение новостей из различных информационных источников. В заявлении отмечается: Плюралистическое освещение событий содействует обеспечению прозрачности действий правительства даже в критической ситуации. И несмотря на волну несанкционированных демонстраций и даже насилие, освещение событий независимыми средствами информации – это законное право средств информации, а также обязательство Армении перед ОБСЕ», - говорится в заявлении представителя этой организации по свободе слова. Что же происходит с независимой прессой в Армении и какую роль она играет в нынешнем противостоянии оппозиции с властью? Я передаю микрофон Олегу Панфилову.
Олег Панфилов: Кроме претензий Миклоша Харасти существует уже довольно большой список имен журналистов, на которых оказывалось давление, которые были задержаны или на которых совершались нападения и до начала предвыборной кампании и в день выборов и в последующие дни во время массовых акций протеста.
Какова ситуация сейчас и что происходило за последние недели, рассказывает директор Кавказского института СМИ Александр Искандарян.
Александр, почему так увеличилось количество нарушений прав журналистов, нападений, задержания журналистов в эти последние месяцы?
Александр Искандарян: Увеличилось количество такого рода попыток препятствовать действиям журналистов, потому что политическая ситуация сама по себе изменилась. Власти ощущают угрозу, ощущали ее, начиная с конца сентября - начала октября. Угрозой для себя они воспринимали фигуру Тер-Петросяна, который вышел на политическую арену и участвовал в борьбе в политической за президентское кресло. Почти сразу дали понять обществу, вольно или невольно – это другой разговор, что они воспринимают Тер-Петросяна, как угрозу. А так как Тер-Петросян существовал в публичном поле, то были попытки на это публичное поле повлиять. Еще более сильно это возникло уже после выборов, когда выборы прошли, сторонники Тер-Петросяна отказались принимать их результаты, которые были официально озвучены - чуть больше 20% у Тер-Петросяна и победа Сержа Саркисяна в первом туре почти с 53% голосов. И соответственно продолжали пытаться влиять на освещение событий. Ну а теперь после того, что случилось первого марта и после введения чрезвычайного положения, это влияние стало просто формальным. Потому что частью, а может быть основной частью того, что введено чрезвычайное положение, является тот феномен, что у нас по телевидению по всем каналам идет официальная информация только.
Олег Панфилов: Скажите, какая была картина предвыборной кампании? Предыдущие предвыборные кампании вы изучали, то есть ваш институт проводил исследование и вы могли представить себе, насколько разные люди, претендующие на кресла депутатов парламента, могли воспользоваться правом высказать свое мнение или изложить свою программу по телевидению. Какая сейчас была предвыборная кампания, насколько она была объективная или может быть то, что происходит после выборов - это как раз результат необъективной предвыборной кампании?
Александр Искандарян: Перевыборная кампания происходила чрезвычайно интересно. До того, как начались изучения, которые делал наш институт, а именно мониторинги, международные наблюдатели приехали, собственно появилось время у кандидатов в президенты, у всех равномерно – это закон, это невозможно нарушать было, платный эфир был, бесплатный эфир. Но это за месяц до выборов, собственно президентская кампания. До этого некоторое время Левона Тер-Петросяна в эфире практически не было, то есть он блокировался. В телеэфире, в газетах, конечно, он был, а в телеэфире ситуация была такой, что его пытались блокировать, что, на мой взгляд, работало в значительной мере на его популярность. Люди приходили на митинги в Ереване и именно потому, что они не могли получить информацию о кандидате Тер-Петросяне еще откуда-нибудь, страна полнилась слухами и так далее. Потом появился период, месячный период, там действительно было более-менее выверено, у всех кандидатов по закону был доступ к средствам массовой информации. Но то, что творилось со стороны других кандидатов некоторых, про которых есть основание полагать, что они являлись спойлерами, то есть кандидатами, которые исполняли служебную роль по отношению к кандидату Сержу Саркисяну, началась кампания, черным пиаром называют, еще можно как-то называть, то есть такая в советском духе кампания очернения Тер-Петросяна, что в Армении не очень трудно сделать. Говорили о тех временах, когда он был президентом, тогда было холодно, голодно, война шла, света не было и так далее, и во всем виноват он. И эта отрицательная информация, которая, конечно же, отмечалась всеми мониторами, как отрицательная, на мой взгляд, опять же работала на президента Тер-Петросяна, потому что такого рода топорные вещи обычно работают в противоположную сторону. Ни в какой библии не написано, что если ты говоришь про кандидата плохо, что это обязательно плохо для него. И к сожалению, то, что сейчас происходит после введения чрезвычайного положения, на это очень похоже. Мне кажется, что господин Харасти прав и прав не только абстрактно в том смысле, что надо давать журналистам возможность работать - это их долг, надо давать обществу доступ к нормальной информации и так далее, а и конкретно политически. В результате того, что в электронных медиа, в телевидении информации нормальной о происшедших событиях нет или почти нет или она сильно искажена, в результате этого по стране ходят какие-то фантастические слухи. Это может быть не касается социального центра Еревана, интеллигенции, она имеет доступ к интернету, у них есть какие-то возможности друг другу передавать информацию, меняться, рассказывать, в каких-нибудь кафе ереванских можно получить информацию. А в провинции слухи совершенно чудовищные, совершенно фантастические, которые работают в том числе и против властей и это, конечно же, результат пустоты в информационном поле.
Олег Панфилов: Александр, президентом выбран Серж Саркисян, который, по всей видимости, продолжит политику Роберта Кочаряна. Судя по реакции российских властей или тех стран, которые традиционно дружны с Арменией, все поддерживают Сержа Саркисяна. Мой вопрос касается того, насколько изменится или наоборот законсервируется ситуация со свободой слова в Армении и отношением к независимым средствам массовой информации? И тут я должен напомнить о том, что некий баланс в независимых средствах информации в информировании населения был нарушен, когда была закрыта телекомпания «А-1 Плюс». Сохранится ли эта ситуация сейчас и каким вы видите будущее армянских СМИ?
Александр Искандарян: Компания «А-1 Плюс» была закрыта очень давно, шесть лет назад, если я не ошибаюсь, с тех пор ситуация со свободами СМИ и вообще СМИ в Армении очень большая динамика. 5-6 лет - это для постсоветского времени огромный срок. Ситуация со свободными СМИ, наверное, нельзя говорить о независимых СМИ в Армении вообще, в печатной прессе и в электронных медиа, то есть телевидении очень разная, ее нельзя рассматривать вместе. Медиа печатные достаточно плюральные, там разброс от крайне либеральных, антигосударственных, антиправительственных до крайне националистической прессы очень велик. И не так ситуация в телевидении. В телевидении более видно государство, видно давление, иногда цензура, иногда самоцензура и так далее. Будет ли это меняться после того, что сейчас происходит? То, что сейчас происходит – это ужасно. То, что будет дальше – это зависит не собственно от СМИ, а от общей политической обстановки в стране. Если она опять станет спокойной или станет более спокойной, если политические баталии войдут в какие-то рамки, если этот предвыборный и поствыборный периоды закончатся, и страна начнет жить более-менее нормальной политической жизнью, то произойдет так, как всегда в Армении происходило во время всех выборов. Выборы – это ситуация, когда резкие изменения происходят и в политической элите, и в том, что вокруг, в том числе в средствах массовой информации. Люди чувствуют угрозу друг другу, политические силы борются друг с другом, пытаются ограничивать борьбу своих противников и так далее. Это отражается, в частности, на сокращении свобод СМИ. В спокойной ситуации, когда они чувствуют себя более спокойно, ситуация может развиваться, ситуация может двигаться. И я надеюсь, что это произойдет. Но и с сегодняшнего дня, очевидно, что сначала надо разблокировать эту жесткую политическую ситуацию с тем, чтобы начинать хотя бы говорить о том, что будет происходить в сфере СМИ.
Олег Панфилов: Спасибо, Александр. И последний вопрос, но он построен еще на том, о чем вы говорили - в принципе описание армянских СМИ, информационного пространства очень напоминает российское, где действительно пресса может быть разнообразна, но телевидение находится под жестким контролем государства. Потому что население все-таки больше смотрит телевидения. Мой вопрос касается интернета: насколько армянский интернет или пользователи интернета в Армении способны точно так же, как сейчас в России, использовать интернет для распространения альтернативной информации и становится ли он таким же популярным, таким же массовым, как в России или в Украине?
Александр Искандарян: Мне трудно судить о России, но в Армении да, конечно, именно в интернете есть все. И те сайты, которые закрывают, они вместо окончания (Армения), ставят другое окончание с тем, чтобы средство массовой информации становилось не в Армении. И после этого можно увидеть все на сайтах не армянских. Это, конечно же, происходит, становится все более популярным и так далее. Но я боюсь, что это для достаточно ограниченного количества людей. То есть это в основном для ереванцев, в основном для интеллигенции, в основном для молодежи. А какой-нибудь крестьянин в каком-нибудь богом забытом армянском провинциальном городе, он не имеет интернета. Если есть в его городе интернет, то он не имеет привычки им пользоваться, может быть не имеет денег для того, чтобы этим пользоваться, не имеет культуры пользования интернетом. А это огромная часть населения страны.
