Ссылки для упрощенного доступа

Есть еще в России благотворительность. Рассказ о деятельности фонда КАФ


Ирина Лагунина: Осталась ли в России благотворительность? Все чаще те, кто нуждается в помощи, отвечают на этот вопрос «нет». Но вот пример успешной работы одной организации. Я передаю микрофон Людмиле Алексеевой.



Людмила Алексеева: Полина Филиппова - директор по программной деятельности российского филиала британской благотворительной организации КАФ.



Полина Филиппова: КАФ России - это филиал одного из старейших британских благотворительных фондов, который работает в России уже 15 лет. Мы очень гордимся тем, что за эти 15 лет нам удалось сделать довольно много для развития благотворительности в России. И КАФ в этом смысле организация необычная. Задача КАФа в развитии благотворительности как таковой, создании такой среды, которая позволит сделать благотворительность частью нашей жизни, сделать ее удобной, доступной для людей и в то же время, чтобы эти средства направлялись на осмысленную деятельность, а не на показную, малоэффективную работу. Одна из первых задач, которые перед собой КАФ ставил, придя в Россию, привнесение тех процедур, которые доказали свою эффективность во всем мире – это доступность, открытость и прозрачность. Это самые главные принципы. И собственно мы это демонстрируем, проводя программы благотворительные, как корпоративных доноров, так частных богатых людей.



Людмила Алексеева: Вы сказали - цель нашего прихода в Россию. Почему британская организация КАФ пришла в Россию?



Полина Филиппова: КАФ пришла не только в Россию, потому что есть филиалы КАФа и Индии, и в Болгарии, и в Южной Африке, и в Соединенных Штатах Америки, и в Австралии. Наш мир глобализуется, благотворительность тоже глобализуется, потому что многие компании, когда они покупают заводы или открывают представительства, для них неотъемлемой частью их профессиональной жизни является участие в благотворительности.



Людмила Алексеева: То есть и здесь можно собирать деньги, но уже на нужды этой страны?



Полина Филиппова: Мы стараемся в тесном сотрудничестве с другими некоммерческими организациями все-таки помогать нашим донорам, определять те темы, которые наиболее важны для России. Потому что приходят люди с искренним порывом помочь и при этом полное отсутствие представления о том, как эта помощь может выражаться. Прежде всего, на что ее нужно направить. Первые инстинктивные порывы обычно ограничиваются новогодними елками для детей-сирот, деньгами для строительства очередного храма или, как мы говорим, Большой театр, Третьяковская галерея храм Христа Спасителя. И при всем уважении ко всем перечисленным замечательным учреждениям и памятникам, которые, безусловно, нуждаются в помощи и поддержке, есть много более долгосрочных проектов, которые сейчас необходимы России.



Людмила Алексеева: На какие цели помимо этого списка легче всего направлять благотворителей?



Полина Филиппова: Одна из таких целевых групп, на которую люди обращают внимание - это дети. И это неудивительно, потому что проблемы, связанные с защитой детства, в России многочисленны. Я должна сказать, что государство на самом деле эти проблемы замечает. Десять лет назад было трудно себе представить, что в центре Москвы на Тверской улице будут висеть большие плакаты с призывом к усыновлению. Сейчас государство осознало эту потребность, но не всегда у государства хватает и ресурса и понимания того, какие необходимы инструменты, какие необходимы службы, какая необходима помощь людям для того, чтобы они могли усыновлять или каким-то другим способом обеспечивать детям семейные формы жизнеустройства. Для нас очень важно, чтобы развивалась возможность участвовать в благотворительности обычных людей.



Людмила Алексеева: Чтобы обычные люди участвовали в благотворительности?



Полина Филиппова: Конечно, не только сверхбогатые, не только корпорации. И для этого прежде всего необходимо, чтобы они могли доверять тем организациям и тем способам жертвования, которые им предлагаются. И это то, над чем мы активно работаем, создавая системы, которые будут обеспечивать для людей прозрачные механизмы жертвования. Очень важно, чтобы были такие проекты, такие начинания, которые позволят даже небольшим средствам принять участие в благотворительности, человеку почувствовать, что даже небольшие вложения могут помочь кому-то, в этой помощи остро нуждающемуся. И вот такая программа «Линия жизни», за четыре года в результате больших усилий эта программа за счет частных пожертвований, небольших пожертвований собирает очень значительные средства.



Людмила Алексеева: А в чем смысл этой программы?


Полина Филиппова: Программа предоставляет медицинскую высокотехнологическую помощь детям с определенными заболеваниями сердца, с определенными типами порока сердца, аритмией. И наша программа привела к тому, что многие больницы стали с удовольствием посылать своих специалистов на обучение, закупать необходимую аппаратуру. И за последние четыре года почти две тысячи удалось детей вылечить. Это дорогостоящие операции, средняя стоимость эквивалентна пяти тысячам американских долларов. Очень важно, что эти операции совершаются без разрезания грудной клетки. Дети полностью реабилитируются после нее и живут полноценной жизнью. И что важно, что это понятная цель, понятная задача и очень много простых небогатых людей с удовольствием дают на это средства. Потому что они видят конкретных детей, которые получают эту помощь, им предоставляется вся документация, если они в этом заинтересованы. И вот эта задача КАФа развивать благотворительную среду, чтобы она действительно стала частью жизни и была, как сказал один из наших самых уважаемых российских доноров, учредитель фонда «Династия» Дмитрий Борисович Зимин - это залог социального здоровья человека.



Людмила Алексеева: Вот вы говорите, операция стоит пять тысяч долларов. Это оплата хирургу или это лекарства? На что идут эти деньги?



Полина Филиппова: Мы очень долго пытались вычислить правильный алгоритм, на что нужно давать средства. И в итоге мы пришли к выводу, что самое главное – это закупка дорогостоящей аппаратуры, тех деталей, которые собственно остаются в организме ребенка, расширяя какой-то проток или наоборот, закрывая ту дырочку, которая мешала правильно функционировать сердцу. Это приборы, которые нормализуют ритм сердечной деятельности и так далее. То, что остается, говоря очень грубо, внутри ребенка. Мы работаем с лучшими дистрибьюторами в этой области. Мы долго пытались понять, как же правильно: давать деньги просто больницам на то, чтобы они это развивали, платить врачам или давать деньги родителям. В итоге мы поняли, мы разработали такую систему, при которой деньги идут на оплату вот этих приборов, инструментов. И сейчас у нас очень налаженная понятная система, при которой больница сначала дает запрос, при которой независимый эксперт подтверждает, что ребенку действительно показана такая операция и что действительно запрошенное оборудование необходимо для ее реализации. И после этого мы оплачиваем эти инструменты.



Людмила Алексеева: Вы сказали, что КАФ пришла в Россию вслед за зарубежными инвесторами. Но вы получаете деньги не только от зарубежных инвесторов?



Полина Филиппова: Я на самом деле не совсем так сказала. КАФ пришла в Россию, потому что в России начала развиваться благотворительность, а собственно в развитии благотворительности миссия организации. Но действительно в какой-то период времени основные средства благотворительности были от западных благотворительных фондов и от западных компаний, в которых участие в благотворительности является обязательным. Сейчас картина кардинально изменилась. И мы очень гордимся тем, что мы были первой организацией, которая стала работать с российскими компаниями и корпорациями, с российскими донорами. И сейчас значительная часть средств, порядка 70% тех средств, которые проходят через КАФ, являются российскими средствами. При всем при том, что законодательная среда для благотворительности в России совершенно неблагоприятная, нет никаких налоговых льгот, нет никакой возможности свою собственную благотворительность как-то зачесть в свою пользу, тем не менее, российские доноры, российские компании очень активно в это включились, и они выделяют больше средств из чистой прибыли, чем среднестатистическая западная компания. Средняя цифра на Западе, средний показатель 2-3, максимум 4%, российские компании жертвуют 10-11% от своей чистой прибыли на благотворительность.



Людмила Алексеева: Может быть в эту цифру 10-11% входят те средства, которые богатые люди вынуждены отдавать чиновникам на какие-то их задумки?



Полина Филиппова: Я этого исключить полностью не могу. Хотя наши партнерские организации, которые проводили эти исследования, рассматривали те программы, в которых мы знаем, что они действительно инициированы в силу зова сердца. Но конечно, эта проблема, безусловно, существует - это такой государственный рэкет в области благотворительности, когда внебюджетные фонды направляются на то, что местные региональные или федеральные власти не считают нужным финансировать из бюджета. Но в большинстве развитых стран такая благотворительность считается проявлением коррупции. В этом смысле системная осмысленная благотворительная программа для компании, которая является частью всех ее учредительных документов, которая отражена на сайте, в годовых отчетах, она если не защищает от такого рэкета, то по крайней мере, несколько его ограничивает. Потому что если компания заявила, что она помогает детям, то давать деньги на взрослый спорт она уже не может, потому что за это проголосовали учредители, совет директоров и акционеры. Это, безусловно, проблема, которая есть. И мы очень надеемся, что она не загубит новую для нашей страны и такую важную составляющую цивилизованной жизни, как благотворительность.



Людмила Алексеева: Есть ли такие компании или такие люди, которые в нынешней ситуации решаются жертвовать, скажем, на правозащитную деятельность?



Полина Филиппова: Через КАФ такие программы не идут. Конечно, та реальность, которая существует, она сильно ограничивает возможности участвовать не только в таких проектах, которые напрямую связаны с правами человека, но есть темы, которые пока российские доноры неохотно поддерживают. Скажем, благополучие людей ВИЧ-инфицированных. Несмотря на масштаб проблемы, которая есть, пока эта тема не стала для частных и корпоративных российских доноров ведущей и важной составляющей. Вот дети, культура, иногда старики, старики реже – это то, что попадает в сферу интересов благотворительности и частных российских благотворителей.



Людмила Алексеева: Я думаю, важны не только направления благотворительности, очень важно, чтобы жертвователями были не только богатые, но и люди среднего достатка. Только тогда благотворительность станет массовым явлением, а российское общество добрее и отзывчивее.


XS
SM
MD
LG