Юрий Жигалкин: Почему Россия страшится НАТО? Поиски вакцины от СПИДа зашли в тупик. Таковы темы уик-энда в рубрике «Сегодня в Америке».
Канун очередного саммита Североатлантического союза, членство в котором у молодых восточноевропейских демократий ассоциируется со стабильностью, был отмечен очередным предупреждением со стороны Москвы. В заявлении министра иностранных дел Сергея Лаврова, назвавшего попытки Грузии сблизиться с НАТО опасной игрой, американские наблюдатели увидели признаки тех самых инстинктов российского руководства, которые в прошлом добавили сторонников идее приема в НАТО стран, некогда состоявших членами Варшавского договора. Ведь идея членства Грузии в НАТО вряд ли кем-то воспринимается сейчас всерьез. Вот что говорит американский военный эксперт, вице-президент Лексингтонского института Дэниэл Гурэ.
Дэниэл Гурэ: В данный момент серьезное обсуждение вопроса о приеме Украины или Грузии в НАТО практически исключено. Аргументы в пользу их членства не выглядят, скажем так, безоговорочными, как это было в случае с Польшей или Чехией, в то время как аргументы против, в том числе неразвитость демократических институций, а в грузинском случае еще и раскол страны, довольно весомы. То есть, на мой взгляд, пройдет немало времени, прежде чем НАТО всерьез начнет рассматривать вопрос об их членстве.
Юрий Жигалкин: Ну а что можно сказать об аргументах в пользу приема этих стран?
Дэниэл Гурэ: Два убедительных аргумента в пользу из членства бросаются в глаза. Первое: их готовность участвовать в миротворческих операциях НАТО, что превращается в одну из основных задач Североатлантического союза. И второе: НАТО может, так сказать, экспортировать стабильность. Членство в союзе обусловлено созданием системы твердого гражданского контроля армии, обязательствами по укреплению демократических институций, и это послужит созданию большей стабильности в Европе. То есть существуют и военные, и политические соображения для того, чтобы, по крайней мере, подумать о возможности вступления Украины и Грузии в НАТО.
Юрий Жигалкин: Насколько эффективно российское отношение к НАТО как к оппоненту, если не откровенному врагу, для осуществления ее целей?
Дэниэл Гурэ: Очевидно, НАТО со вниманием относится к позиции России и пытается адекватно ответить на то, что странам-членам видится обоснованными опасениями с ее стороны. Но очень часто мнения Запада и России не совпадают по простой причине. В стратегическом видении Москвы часть Восточной Европы должна быть превращена в то, что я называю серой зоной, или буфером, которая бы в идеале находилась под ее влиянием, но это неприемлемо для Запада, который хочет стабильности на всем континенте. Что касается использования Москвой антинатовской риторики, то она вряд ли возымеет желаемый эффект. Западные столицы понимают, что поведение и заявления в советском стиле – это прием, к которому Кремль прибегает из внутриполитических соображений. Представление о противостоянии с НАТО, создаваемое российскими властями, имеет очень мало общего с реальностью.
Юрий Жигалкин: Таково мнение известного американского военного эксперта Дэниэла Гурэ.
Наиболее любопытным и менее предсказуемым аспектом саммита НАТО, скорее всего, станут встречи президентов Буша и Путина. Что ожидают от них американские политологи? Ян Рунов взял интервью у Майкла Раду, сотрудника филадельфийского Института внешнеполитических исследований.
Ян Рунов: Мистер Раду, каков смысл встречи двоих уходящих президентов?
Майкл Раду: Я думаю, в Вашингтоне верят, что Путин будет и далее управлять государством, а не новый президент Медведев. Поэтому переговоры надо вести с Путиным. Во время обсуждения американская сторона попытается более чётко представить себе роль президента Медведева при премьер-министре Путине. Но это, так сказать, психологический аспект. А основные политические вопросы хорошо известны: размещение систем противоракетной обороны в Центральной Европе, расширение НАТО за счет приема Украины и Грузии, и, в связи с Грузией, проблема независимости Абхазии по сценарию Косово.
Ян Рунов: Как вы считаете, смогут ли стороны договориться?
Майкл Раду: Я не вижу, как это может произойти. Во всяком случае, не при Буше. Буш не раз ошибался в своих оценках Путина, так что его оптимизм по поводу возможного соглашения не имеет серьезных оснований. Во-вторых, трудно себе представить какое-либо серьезное соглашение между, условно говоря, новым руководством России и уходящим руководством США. Поэтому я не ожидаю ни от бухарестской двусторонней встречи, ни от сочинской значительных результатов. Только если президентом США станет республиканец Маккейн, переговоры могут быть продолжены в том же русле. Но Маккейн сулит Кремлю немало неожиданностей, он гораздо меньше, чем Буш, склонен к уступкам России. А Буш уже не в том положении, когда он может давать долгосрочные обещания или принимать долгосрочные решения, выполнять которые придется следующему президенту США. Это понимают и сам Буш, и Путин. Во-вторых, серьезные уступки, например, в том, что касается приема Украины и Грузии в НАТО или приостановки размещения элементов ПРО уже после того, как Вашингтону удалось договориться с Варшавой и Прагой, нанесут колоссальный ущерб престижу и популярности США в единственном районе мира, где у Америки есть эта популярность, – в Восточной Европе.
Ян Рунов: Так считает Майкл Раду из филадельфийского Института внешнеполитических исследований.
Юрий Жигалкин: С ним беседовал Ян Рунов.
Двадцатилетние поиски вакцины от СПИДА шли, судя по всему, в тупиковом направлении. Такой неутешительный диагноз своим усилиям были вынуждены вынести ведущие специалисты мира на конференции, организованной американским Национальным институтом здравоохранения.
Рассказывает Аллан Давыдов.
Аллан Давыдов: На минувшей неделе в Вашингтоне собрались ученые, имеющие отношение к разработке вакцины против СПИДа. Участники конференции в Национальном институте здравоохранения вынуждены были окончательно констатировать непригодность вакцины, которая применялась в двух клинических испытаниях, прекращенных осенью прошлого года. В испытаниях участвовали добровольцы из групп риска из стран Северной и Южной Америки, Австралии и из Южноафриканской Республики. Вакцина разработки и производства фармацевтической фирмы «Мерк», на которую возлагались большие надежды, не только показала полную неэффективность, но фактически повышала риск инфицирования. Один из первооткрывателей вируса иммунодефицита человека, директор Института вирусологии в Балтиморе Роберт Гэллоу сравнил неудачу данной серии испытаний с катастрофой космического челнока «Челленджер» в 1986 году, которая на многие годы затормозила реализацию американской космической программы.
Прокомментировать удручающий факт я попросил Митчелла Уоррена, исполнительного директора общественной Коалиции за вакцину против СПИДа.
Митчелл Уоррен: Конечно, провал эксперимента с вакциной - огромная неудача в борьбе со СПИДом. Но я все же не стал бы сравнивать ее с взрывом «Челленджера». Катастрофа шаттла была неожиданной, в научном же процессе неудача всегда ожидаема. В исследованиях, разработке и испытаниях вакцины результат с любым знаком - это шаг вперед в получении ответа на вопрос как получить вакцину и покончить с эпидемией. Это неудача, но не кризис. В сущности мы были готовы к ней, зная, что создание вакцины прежде всего связано с усовершенствованием системы человеческого иммунитета. Судя по результатам конференции, пока нет единого мнения о том, на чем сосредоточить исследования в будущем. Ясно только, что надо сосредоточиться на очень узких научных вопросах, ответ на которые сможет принести нам успех в разработке вакцины.
Аллан Давыдов: По каким же позициям сегодня исследователи согласны друг с другом?
Митчелл Уоррен: Так называемый вашингтонского саммит по антиСПИДовой вакцине показал, что неудача никого не остановит в поиске эффективной вакцины. Это самый важный посыл конференции. Другой важный момент в том, что следует переключить внимание на углубленное изучения ряда основополагающих научных вопросов. Большинство исследователей убеждено, что создание эффективной вакцины все же возможно. Ведь есть же люди, живущие с вирусом иммунодефицита по 7-12 лет без потребности в терапевтическом вмешательстве, их организм сам блокирует распространение вируса. Предстоит лучше понять, что предпринимает организм для самозащиты естественным путем, и как мы можем скопировать эти действия организма в вакцине. Это главное научное открытие, которое предстоит сделать. Предстоит также усилить наблюдение за небольшой группой людей, представителям которой регулярно грозит ВИЧ-заражение, но они никогда не заражаются. Наконец, нужно лучше понять все, что связано с самим вирусом. Сведя все это воедино, мы сможем выделить наиболее удачные экспериментальные образцы вакцины. И этот процесс уже идет.
Аллан Давыдов: Как можно будет применить в дальнейшем опыт, полученный при неудачном испытании вакцины?
Митчелл Уоррен: Не следует забывать, что потерпели неудачу лекарственные препараты, но не эксперимент в целом. Испытания все же дали нам колоссальное количество полезной информации. Например, о том, как вакцина действует на людей, подвергшихся ее воздействию в утробе матери. Прежде эту сферу всерьез не рассматривали. Известно также, что испытания оказались очень успешными в плане организации набора подопытных групп, поддержания их целостности и быстрого получения ответов о состоянии здоровья участников эксперимента. Этот опыт критически важен для проведения экспериментов в будущем.
Аллан Давыдов: Какие варианты предупреждения СПИДа остаются в условиях отсутствия вакцины?
Митчелл Уоррен: Все хотят покончить с эпидемией СПИДа, и многие желали бы найти универсальное решение проблемы. Но в действительности этого можно достичь только совокупностью различных мер, а не только применением вакцины. И не только на стадии, когда требуется принятие комплексных антиретровирусных препаратов, но и раньше – на стадии, когда применяются презервативы, когда осуществляется строгий контроль за стерильностью шприцев и образом жизни половых партнеров, когда мужчины имеют возможность по желанию пройти процедуру обрезания, которая почти вдвое снижает риск ВИЧ-инфицирования при гетеросексуальных контактах. Эпидемию СПИДа нам поможет одолеть сочетание трех компонентов: исследования, предотвращения и лечения.
Аллан Давыдов: По данным Всемирной организации здравоохранения, сегодня эпидемия СПИДа приняла характер пандемии. В 2007 году в мире было зарегистрировано свыше 33 миллионов больных СПИДом, из них 2 миллиона 100 тысяч скончались, в том числе – 330 тысяч детей.
Юрий Жигалкин: Провал в поисках вакцины, по словам некоторых вирусологов, означает, что пошли насмарку двадцать лет трудов. Следует ли из этого, что откладывается на десятилетия появление вакцины от СПИДа, которая, как они говорят, только и будет способна остановить эпидемию? Об этом специалисты предпочитают не говорить.