Елена Рыковцева: Мы поздравляем наших слушателей с замечательным праздником – 1 Апреля! Прекрасного вам настроения, добрых шуток и правдоподобных розыгрышей!
Мы у себя в редакции, например, сегодня сразу поверили в ту новость, что Роман Абрамович выкупил у Международного Олимпийского Комитета право пронести Олимпийский огонь по улицам Лондона за 50 миллионов фунтов. Причем это право Международный Олимпийский Комитет отобрал предварительно у Пола Маккартни. Ну и почему же не поверить, если вчера на полном серьезе говорилось о том, что по Санкт-Петербургу огонь понесет Герман Греф. Если можно Грефу, так почему же нельзя, спрашивается, Абрамовичу?
Но сегодня мы в нашей программы вот с этим шутить, по крайней мере, не будем, тема вполне серьезная. Мы обсудим даже печальную, я бы сказала, тему исхода с высоких телевизионных и радио-трибун проводников путинского государственного курса, агитаторов, горланов и главарей. Я имею в виду, в первую очередь, Глеба Павловского, который закрывает свою программу «Реальная политика» чуть ли не в день инаугурации нового президента, а также Михаила Леонтьева, который внезапно оставил эфир «Эхо Москвы» и телекомпании RTVi . Они замолкают, либо резко сужают поле своей разговорной активности. Почему? – вот вопрос, который мы задаем сегодня слушателям.
И я представляю вам гостя нашей сегодняшней программы. Это как раз тот человек, который и понес вот эту невосполнимую утрату своего многолетнего партнера по эфиру - Матвей Ганапольский.
И сразу скажу, что сегодня Матвею было присвоено звание ведущего ведущего радиостанции «Эхо Москвы».
Матвей Ганапольский Матвей Ганапольский: Ну, там целая история. Там вручение медали. Я просто достаточно скромен, и я не хотел бы этого касаться, но вручение медали. И самое главное – звание Матери Терезы радиостанции «Эхо Москвы». Я пока не понимаю, в каком виде это будет: то ли деньгами, то ли, так сказать, просто какой-то медалью, то ли ее портретом из золота. Но такой факт есть.
Елена Рыковцева: Я знаю, что (может быть, это сюрприз для Матвея) деньги собирали все радиослушатели «Эхо Москвы». Был открыт специальный счет. И вот эта окончательная сумма будет объявлена сегодня.
Ну а начнем мы с нашей традиционной рубрики о событиях в мире прессы.
Час прессы. Что происходит?
Елена Рыковцева : Много событий случилось в один день. Мы начнем с внутренних. Вчера я получила письмо на свой рабочий адрес с адреса человека по имени Мосина Н.Н., в котором прикрепленным файлом было вложено «открытое письмо» мне, Рыковцевой Елене, от Павла Гутионтова, который работает, как я понимаю, в Союзе журналистов Российской Федерации, по поводу нашей пятничной программы вот как раз о судьбе этого Союза в связи со всеми действиями, которые он производил на предмет Рамзана Кадырова: его включения, выключения в Союз и так далее. Письмо Гутионтова содержит ряд упреков в мой адрес, на которые я, конечно же, отвечу, но не сегодня, 1 апреля, а в какой-то более серьезный день, когда найду время. И это свое письмо я также направлю на адрес Мосиной Н.Н. с просьбой разместить его там же, где размещено и письмо Павла Гутионтова. Таким образом, все желающие смогут с этой перепиской познакомиться. И поэтому я не буду перегружать наш сегодняшний эфир деталями этой дискуссии. Пожалуйста, ищите. Раз эти письма «открытые», значит, где-то же их открывают, на каких-то сайтах. Просто я не могу указать на каких, поскольку не сама этим занимаюсь.
Второе. Сегодня 15 лет празднует «Новая газета», наша очень любимая и замечательная.
Матвей Ганапольский: Поздравляем от всей души! Позвоню Муратову.
Елена Рыковцева: Поздравляем, конечно!
И наконец, третье. Сегодня также день рождения у Владимира Познера. Однако же Владимир Владимирович, несмотря на надвигающийся праздник, всю неделю выступал с очень серьезными заявлениями, которые требуют какого-то анализа и обобщения. И этот анализ мы просим сделать Арину Бородину, обозревателя газеты «КоммерсантЪ», она сейчас с нами на связи.
Арина, вот все началось с этого «круглого стола», на котором Владимир Познер в очередной раз сказал о несвободе на телевидении. Но именно это его заявление как-то особенно задело публику. Объясните нам, пожалуйста, почему.
Арина Бородина: Во-первых, я, пользуясь случаем, хотела бы поздравить Матвея Ганапольского с его многочисленными сегодня премиями и признаться ему в своей симпатии. Я пользуюсь вашим эфиром. Мы не знакомы лично, но симпатии мои всегда вместе с ним.
Матвей Ганапольский: Арина, спасибо вам, во-первых. Это, действительно, на меня свалилось неожиданно. И вот радиослушатели поймут меня... Вот тут сейчас мне пытаются упаковать эфирный пульт, как награду. То есть учитывая то, что я работаю на радио, по всей видимости, вместо денег мне дают пульт огромный, на 24 входа. Я не знаю, что мне с этим делать. Это странная традиция Радио Свобода. Может быть, чем-то другим бы дали...
Елена Рыковцева : Ну, хорошо, что хоть не выходы, потому что выходы – это был бы какой-то нехороший символ.
Арина Бородина: Матвей, мне кажется, стоит все равно гордиться. Такое бывает крайне редко в нашей профессии, тем более, такое признание. Это, я считаю, заслуженно.
Но я хотела бы вернуться к вопросу Елены по поводу Владимира Владимировича. Собственно, изумление в четверг вызвало у широкой общественности медийной... и даже, я замечу, у государственного фактически агентства «Интерфакс», во всяком случае, близкого к официальным властям. Недаром оно из всего «круглого стола», который проводила Национальная Ассоциация телерадиовещателей по проблемам закона о СМИ и вокруг ситуации с каналом «2Х2», выделило только заявление Владимира Познера. Я себе позволю его коротко процитировать, потому что оно очень примечательно. Владимир Владимирович на этом «круглом столе» сказал, что «у нас проблемы с законом о СМИ, действительно, есть, но я утверждаю, что у нас на телевидении, да и не только на телевидении, не существует свободы слова», - цитировал его «Интерфакс». И более того, господин Познер сказал о том, что «были вещи совершенно запрещенные: о том, о чем нельзя говорить, этого нельзя показывать, того нельзя приглашать». Это были цитаты. И конечно, это взорвало и медийную, и вообще общественность. И я думаю, что ровно поэтому господин Познер стал на следующий день гостем радиостанции «Эхо Москвы». И более того, там же определенно повторил, что ему на «Первом» канале, где он ведет программу «Времена», не разрешали во время президентской кампании и парламентской избирательной кампании приглашать тех или иных гостей.
Удивительно только одно. Было такое ощущение, что сам господин Познер все это время не работал в эфире и, собственно, не проводил тот курс, который проводят наши властные структуры. Ну, Бог бы с ним. Это, как говорится, дело каждого и выбор каждого журналиста, который работает. Меня поразило другое. Когда я в субботу смотрела программу «Времена» с Владимиром Познером... у него в конце, как знают многие ваши слушатели, наверное, и зрители телевизионные, есть так называемая «прощалка», где он говорит что-то, что не относится к теме программы и лично от себя. И я подумала, что, наверняка, Владимир Познер каким-то образом, возможно, коснется того, о чем, действительно, бурлит Интернет и бурлят средства массовой информации (те, которые еще могут бурлить о чем-то, но у нас их, к сожалению, сейчас крайне мало). Так вот, действительно, «прощалка» была посвящена его заявлению, но сам текст этих слов был крайне странен. Владимир Владимирович Познер говорил о том, что он стал каким-то вроде бы героем поневоле, и что взорвался Интернет, все комментируют его слова, что ему все звонят… И я с изумлением подумала: «Неужели на «Первом» канале Владимир Познер сейчас скажет, что «у нас нет свободы слова...»
Елена Рыковцева: Да, повторит то, что он сказал на этом «круглом столе».
Арина Бородина : Да, безусловно. Неужели он сейчас повторит то, что, собственно, он сказал на этом «круглом столе», что «у нас не существует в России свободы слова», и что у него лично, у Познера, были запреты во время президентской кампании?! И я уже приготовилась внимать. Но услышала я совершенно другое. В принципе, он сказал, по сути, может быть, и то же самое, но понять это было решительно невозможно. Владимир Владимирович сказал: чтобы его неверно не истолковывали, он хочет сам зрителям своей программы сказать о том, о чем он тогда сказал. И произнес дословно следующее: «Я сказал, что у нас нет свободы средств массовой информации, как я это понимаю. И я сказал более того, что чем меньше средство массовой информации, то есть чем меньше его аудитория, тем больше свободы, а чем больше аудитория, тем более ограничена эта свобода, и в частности, это применительно к федеральным телевизионным каналам». Я не знаю, поняли ли что-нибудь вы из вышесказанного...
Матвей Ганапольский: Арина, я потом поясню. Дело в том, что Познер процитировал меня, мой эфир, утренний «Разворот», когда я анализировал то, что он сказал.
Арина Бородина : Матвей, но он же говорил о своих собственных словах. Хотя сказал он на «круглом столе» совсем другое.
Елена Рыковцева : Арина, как я понимаю, он сказал фактически в своей «прощалке»: «Господа, что вы кричите и шумите?! Что я такого сказал?! Я сказал всего лишь, что свободной прессы должно быть больше. Вот и все». Правильно?
Арина Бородина: Да, конечно. Но ведь взорвался-то Интернет по другому поводу.
Елена Рыковцева: Конечно.
Арина Бородина : И позволить себе сказать это уже на «Первом» канале Владимир Познер не смог. И более того, эта ситуация повторяется уже не первый раз. Он на «Эхо Москвы» и на каких-то публичных мероприятиях говорит одно, а в программе «Времена» на «Первом» канале это звучит уже совсем иначе. И я допускаю, что за этот промежуток времени, за полтора дня, может быть, что-то произошло. Я также обращаю внимание на тот тезис, который господин Познер приводил на «круглом столе», в эфире «Эхо Москвы» и в своей программе «Времена», об ответственности журналиста, о том, что нельзя кричать «Пожар!» в переполненном зале, где много народа. Вы знаете, на мой взгляд, это просто очень спорное заявление, это очень удобная формула, которую избрал известный журналист, и который из раза в раз ее повторяет. Понимаете, кричать «Пожар!», наверное, странно работникам пожарной охраны и работникам МЧС – они должны его тушить. А журналисты должны проинформировать собравшихся людей о том, что в кинотеатре происходит пожар. Но это спорный тезис, который можно по-разному трактовать. Я просто хотела довести до слушателей вашей программы и вообще до коллег вот эту странность того, что в четверг человек говорит одно, а в субботу он уже несколько иначе представляет свою позицию.
Елена Рыковцева: Спасибо, Арина. Матвей что-то хочет у вас уточнить, я вижу.
Матвей Ганапольский: Нет. Я потом с Ариной поспорю, но потом. У меня другая точка зрения на то, что произошло.
Елена Рыковцева : Хорошо. Арина, может быть, из всего, что вы сейчас сказали, сделать уже для себя один простой вывод и успокоиться: что есть два Владимира Познера – один для телевидения, один для радио?
Матвей Ганапольский: Нет!
Елена Рыковцева: Не так, да?
Матвей Ганапольский: Категорически – нет! Давайте Арина просто скажет, а после этого я скажу несколько слов.
Елена Рыковцева: Арина, что вы скажете?
Арина Бородина : Я просто повторюсь, что это уже не первый случай, когда я вижу разночтения между телевизионным эфиром и радиоэфиром. Я не могу делать таких громких выводов, это касается самого Владимира Познера. Я только могу зафиксировать, что мне уже не первый раз, к сожалению, приходится слышать на аудиторию более узкую, более что ли либеральную и более адресную одни выражения, одни заявления, а на «Первом» канале я вижу совсем другой контекст программ, другие слова, других гостей и другие смыслы. Почему это происходит? Я думаю, что тут только Владимир Познер нам может сам ответить, почему так происходит.
Елена Рыковцева : Там был просто один момент, который я очень хорошо запомнила, когда Владимир Познер в какой-то из своих «прощалок» твердо говорил, что он не будет больше вести программу, если во время избирательной кампании случатся ограничения. Судя по тому, что он после этого вел программу, ограничений не было. Поэтому мне, например, было странно в четверг на этом «круглом столе» услышать, что ограничения все-таки есть. Ведь раз он оставался в эфире… То есть они есть или их нет? – вот в чем было противоречие.
Арина Бородина : Елена, это очень важный момент. Потому что и на различных конференциях, и еще когда существовал «Интерньюс», господин Познер говорил о том, что есть ограничители. Но в эфире он сказал официально о том, что «если мне будут запрещать, то я больше не выйду в эфир». В эфире, слава Богу, он работает, но одновременно говорит, что были ограничения, и ему запрещали кого-то приглашать в эфир.
И еще. Мне все-таки очень важно одну вещь зафиксировать, уже пользуясь вашим эфиром. Бесконечные рассказы о том, что программу «Времена» «Первый» канал заказывает, то есть как бы господин Познер не имеет отношения к «Первому» каналу, а лишь выступает как ведущий программы производителя, - это большое лукавство. Те, кто знает, как устроена «кухня» «Первого» канала, прекрасно понимают, что программа «Времена» и Владимир Познер – это практически единое целое с «Первым» каналом.
Елена Рыковцева: Хорошо. Арина, спасибо вам большое. Но Матвей так мотает головой, что он все-таки должен что-то сказать. Ну, скажите, чтобы мы уже точку поставили.
Матвей Ганапольский: Нет, это не для спора. Дело в том, что, во-первых, я хочу сказать, что Арина Бородина – это тот человек (я тоже с ней лично не знаком), публикации которого я читаю с огромным интересом. Но, безусловно, я должен прокомментировать эту историю с Познером, потому что я не согласен, и мне это кажется несправедливым. И вообще, так скажем, с Познером надо навести порядок. Вот я собираюсь сейчас в эфире этот порядок навести.
Елена Рыковцева : А, вы будете лично с ним вести «Особое мнение»...
Матвей Ганапольский: Нет-нет. Может быть, к неудовольствию даже той же Арины, скажу так.
Елена Рыковцева: А как вы наведете порядок?
Матвей Ганапольский: Я объясню, что происходит. У меня есть следующее предложение. Вот представьте себе, все молчат, а есть один человек, который аффилирован с властью. Мы признаем то, что он аффилирован с властью, понимаем, почему он аффилирован с властью, и понимаем, что он, как журналист, не может себе позволить хлопнуть дверью и уйти, просто потому, что у каждого своя манера жизни. Нам может нравиться эта манера жизни, не нравиться.
Но почему такая реакция? Вот вдруг этот человек, который для нас, ну, как президент, он в каком-то смысле для нас президент. Почему? Потому что мы прекрасно понимаем, что к нему особое отношение, и особое отношение руководителей. И мы прекрасно понимаем, что если нас будут «мочить», то именно этот человек пойдет к Путину или к Медведеву и будет громко отстаивать...
Елена Рыковцева: Вы про Познера?!.. Вы шутите!
Матвей Ганапольский: Да, я про Познера. Подождите! Не 1 Апреля. И давайте я скажу, что я думаю.
Елена Рыковцева: Нет, это не 1 Апреля. Только что была Манана Асламазян, от которой он...
Матвей Ганапольский: Одну секунду! Не верите в это? Не надо. Но есть другой аспект. Вот представим себе человека, который до этого, например, не говорил, что нет несвободы, и вдруг взял и сказал. И тут же мы поступаем, на мой взгляд, неправильно. Мы говорим: «А почему ты вчера не говорил? А почему позавчера ты не говорил? А почему после того, как ты сказал, что нет свободы, ты не хлопнул дверью?». Ответ: «А по кочану». Мы должны быть благодарны ему в этом мире слабых и хилых людей – в смысле гражданской ответственности и гражданской позиции, что некоторые люди, пусть даже 50 на 50, но это утверждают. И мне кажется, что совершенно несправедливо и неправильно, этически неправильно «ловить» его: «Вот, смотри, в этой передаче ты сказал так, а вот в той уже так не сказал». Блин! Кто мы ему? Судьи? Мы ему не судьи. Этот человек просто, на самом деле, он не наш директор, он просто журналист. Да, к нему повышенное общественное внимание. Но быть ему судьей и говорить «почему ты не сказал?»... Я, например, в своей утренней передаче сказал: «Очень хорошо, что Владимир Познер сказал про то, что существует такая проблема. Это очень важно, что он сказал». Вот это пункт первый.
Теперь пункт второй. В чем Познер не прав, и в чем существует подмена понятий. Познер сказал: «В российских СМИ нет свободы». На самом деле, это не так. И если бы рядом с ним сидел Путин, то Путин бы засмеялся и сказал: «Спасибо тебе большое, что ты так говоришь. Потому что когда я буду разговаривать с Бушем или Гордоном Брауном, я ему скажу на эту же фразу: «А «Эхо Москвы», а Радио Свобода, а «КоммерсантЪ»?..». То есть логику мою понимаете, да? То есть он назовет ему тысячи изданий, в которых можно печатать все, что ты хочешь. Поэтому Познер имел в виду несколько другое, что он и отметил в своем финальном слове. Мне кажется, и я сказал в своей утренней программе следующее: «Мы заматываем тему». А тема заключается вот в чем. Повторяю Познера. Чем средство информации более маргинально, чем его слушает меньше людей, тем в нем больше свободы, чем оно федеральнее, если можно так сказать (хотя это неграмотное слово), тем меньше в нем свободы, потому что оно постепенно из средства, так сказать, журналистики переходит в средство пропаганды.
Поэтому главный пафос, о чем мы сейчас должны говорить, пользуясь историческим моментом смены власти, мы должны говорить о том, чтобы «Первый» канал, «Второй» канал и «Четвертый» канал, который называется НТВ, пали в их нынешнем виде. Они должны прекратить свое существование как средства пропаганды.
Елена Рыковцева: Понятно.
Матвей Ганапольский: Вот, собственно, то, о чем идет разговор.
Елена Рыковцева: Я только, Матвей, во всем этом монологе вычленю одну вещь. Даже президент России, который персона, в общем, повыше все-таки, чем Владимир Познер, не настолько неприкасаемый, чтобы не «ловить» его на слове и чтобы не вычленять какие-то противоречия в его тезисах.
Матвей Ганапольский: Он – функция. Нет, категорически...
Елена Рыковцева : Любого человека можно анализировать, по крайней мере, его тексты.
Матвей Ганапольский: Послушайте меня! Еще раз. Кто нам Путин (или, например, будущий Медведев)? Давайте говорить честно и откровенно. Это не человек, это – функция, это президент Российской Федерации, который согласно Конституции должен нам гарантировать права и свободы, которые гарантированы Конституцией Российской Федерации. Кто нам Познер?
Елена Рыковцева: Кто?
Матвей Ганапольский: Отвечаю. Никто. Познер – это влиятельный журналист, который имеет какую-то свою точку зрения. Но когда мы «ловим» его (слушайте внимательно меня!) на этих «мухах», мы переносим свою ответственность на него, мы делаем из него какого-то Робеспьера, мы делаем из него какую-то Жанну д’Арк. Он не Жанна д’Арк. Он просто руководитель программы, которая аффилирована с «Первым» каналом. Давайте не подменять одно другим. Он не обязан стоять с факелом... Вот у вас написано «Радио Свобода» и факел. Он не обязан стоять с этим факелом. Это наша общая задача. Поэтому огромное ему человеческое и профессиональное спасибо, что он на этой конференции вышел и сказал: «У нас большие проблемы со свободой слова». И после этого «ловить» его на виляниях – это совершенно неправильно. Спасибо ему за то, что он это сказал. Надо думать о том, как мы присоединяемся к тому, что он говорит, есть ли у нас механизмы присоединения, и отстаивать эти механизмы.
Елена Рыковцева: Хорошо. Вот Арина рвется сказать все-таки что-то. Арина, говорите.
Арина Бородина : Матвей, это вопрос дискуссии, вопрос спорный. Я лишь выступаю за то, что зрители программы «Времена», которые ничего не знали ни об эфире на «Эхо Москвы», ни о «круглом столе», где выступал Познер, были введены в заблуждение, потому что на этот раз тезис был высказан несколько иной. Это лишь то, что мне хотелось сказать. Ведь исходя из «прощалки» Владимира Познера, было решительно непонятно, что в стране угроза свободы слова. И то, как это было сказано, ей Богу, было совсем не понятно. Вот то, что мне хотелось сказать. И подпись свою под письмом в защиту Мананы Асламазян господин Познер поставил гораздо позже, чем поставили люди, которые вообще не знали Манану и никогда в жизни ее не видели, в отличие от Владимира Владимировича Познера.
Елена Рыковцева : Ну, потом он очень долго, что самое неприятное, оправдывался в вашем эфире за то, что он ее поставил...
Матвей Ганапольский: Ребята, что мы делаем?! Мы смотрим не часы, когда он поставил эту подпись. Давайте прекратим это делать. Сколько, уважаемая ведущая, сколько, уважаемая Арина Бородина и сам Матвей Ганапольский, сколько мы протягиваем руки, обнимаемся и целуемся с теми людьми, которые Манану растоптали бы и уничтожили, но, как минимум, они не поставили свою подпись?! Есть такие. Половина гостей ваших и три четверти гостей наших подпись в ее защиту не поставили. Давайте не клевать того и не смотреть на секундомер... на того человека, который подпись поставил позже.
Арина Бородина: Но именно Владимир Познер нас очень сильно волновал, потому что он и Манана – вещи были практически тождественные. И именно у Мананы я познакомилась с Владимиром Владимировичем, и была о нем высочайшего мнения. И мне было крайне, как и многим моим коллегам, горько, что его подпись, которая должна была стоять первой, в защиту Мананы, она не стояла. Это все, что я могу сказать лично от себя.
Елена Рыковцева: Да. И даже дело не в том, когда он ее ставил, а дело в том, что он потом говорил в эфире радио «Эхо Москвы».
И давайте мы на этом закончим. Затянулся разговор. Прочитаю пейджерные сообщения.
«Уважаемый Матвей, слушаю «Эхо» с 1991 года. Мне нравится ваша радиостанция, она не зависима от власти. Желаю вам счастья и здоровья, чистого эфира! С праздником 1 Апреля!», - пишет Андрей из Одинцова.
Матвей Ганапольский: Это он так пошутил?
Елена Рыковцева: Нет-нет. Ну, мы надеемся, Андрей, что вы серьезно.
«Павловский и Леонтьев замолкают, так как не знают, куда ветер подует», - пишет Олег.
Матвей, и я бы вас попросила, чтобы вы объяснили, что такого случилось. Вот все они – там большой круг товарищей, мы говорим только «Павловский, Леонтьев», но там их несколько человек, - были совершенно спокойны, пока шла эта избирательная кампания, назначали преемника, они же не дергались, не суетились. Им казалось: вот приходит (не знаю, как называть) Путин-2, клон Путина, но они останутся на своих местах. Откуда вдруг этот невроз? А он есть.
Матвей Ганапольский: Ну, невроз, безусловно, есть. Но если рассматривать эту ситуацию не с точки зрения некоего злорадства, то есть «вот, наконец, вы, ребята, получили то, что вы хотели»...
Елена Рыковцева: Нет, не будем.
Матвей Ганапольский: ...то их поведение... и упаси Боже, говорить фразу, как любят наши радиослушатели (и я уверен, что и вам прислали такое), «просто крысы бегут с тонущего корабля», просто здесь обычная история, очень простая. Эти люди, кто за деньги, и мы знаем их фамилии, кто, действительно, по убеждению, отстаивали в эфире некоторые идеи. Эти идеи корреспондировались с идеями лидера под названием «Владимир Путин». Сейчас Владимир Путин ушел, но остался. Новый лидер пришел и тоже находится здесь. В этой ситуации, если ты встроен во власть и в дальнейшем мечтаешь, ну, в какой-то степени, так сказать, быть проводником каких-то идей себе на пользу – торчание на «Первом» канале, участие в известных вам передачах и так далее, то ты должен понять, как это делать. Причем здесь есть такая сшибка, о которой, собственно, говорил Павловский, и я должен напомнить, что Павловский категорически был противником вот этого двоевластия. Я помню эфир на «Эхо Москвы», когда он разводил руками и говорил, что «они приняли...» «Они» - он имел в виду не Путина и Медведева, а вообще, по всей видимости, администрацией президента принято подобное решение. И он говорил о его негативе. Я ему считал срок в 11 месяцев, а он говорил: «Все произойдет гораздо быстрее – месяцев за 8». Но дело в том, что... поймите чисто по-человечески этих людей. Вот, например, они сидят в эфире и, допустим, сегодня Медведев что-то сказал. И вот сидит тот же Павловский. И он должен дать какую-то оценку, ведь это же аналитическая передача. И, например, он говорит: «Медведев сказал, и это замечательно!». Он не может так сказать. Почему? Потому что даже если Медведев это сказал замечательно, то будет 2012 год, и надо как-то в этом 2012 году жить, если опять придет Путин.
Елена Рыковцева: Тут же встраиваться в этот год.
Матвей Ганапольский: Понимаете, это же люди, да, они демократы, но это люди мстительные. И они внимательно слушают, что говорят. И Путин однажды сказал такую фразу, что «я уважаю врагов, но ненавижу предателей». Он разговаривал с Алексеем Венедиктовым, мне Венедиктов рассказал об этом, и он ему сказал, что «враги – это понятно, я понимаю их позицию, вот они, я уважаю то, что они существуют, я понимаю, как мне с ними бороться. Но если предатели...». А здесь чисто по-человечески... Вот поймите, либо тот же Павловский, либо тот же Леонтьев должны, например, говорить: «Вот Медведев сказал об этом так, а на самом деле - помните, Путин же два года назад говорил об этом по-другому». Но Медведев очень внимательно следит за всеми и он запомнит. А если они скажут, что Медведев сказал правильно, то... Понятно, да? Вот эта сшибка, ее пережить невозможно.
Если бы Путин ушел, то было бы все в порядке. Они бы совершенно спокойно повернулись на 180 градусов. Тем более что Павловский придумал гениальную абсолютно отмазку. Те, кто смотрел его программы... Вот он все время думал технологически, как ему соединить вот этот Тянитолкай: Путина и Медведева. И он придумал тандем двух лидеров. Он перестал называть Путина и Медведева, он стал говорить: «И сегодня тандем двух лидеров размышляет о том, что...». Но уже сейчас нельзя говорить и эту фразу. Тем более что Путин не показывает никаких явных знаков, как надо себя вести. Такое ощущение, что Медведев вообще забил на все. И он говорит (если вы смотрели его интервью), что просто надо юридическую систему, это страна беззакония, он говорит, просто должны исполняться законы. То есть, по сути, то, что говорят все. И как в этой истории быть пропагандистом...
Елена Рыковцева : И чего пропагандировать-то?
Матвей Ганапольский: Совершенно верно. А что такое пропаганда, и собственно, на чем она стоит? Пропаганда, если мы берем ее значение, она, в первую очередь, основана на знаменитом путинском слове «мочи». Власть должна показать врага. А власть вдруг выпустила все из своих рук, пропаганда больше не нужна. Может быть, она возродится. И эти ребята оказались как рыбы, которые выброшены на берег. Они абсолютно правильно сейчас делают, с профессиональной точки зрения, - они отползают в сторону. Я бы сделал точно так же, если бы я не говорил последовательно всю жизнь то, что я говорю. У них свои проблемы. Но вот тут я могу сказать: «Ребята, это ваши проблемы. У вас особый, пропагандный жанр». Это жанр пропаганды, с которой мы с тобой жили еще во времена Советского Союза.
Когда во Львове я шел по замечательной улице, где польские дома, где еще не стерты коммунистами надписи на польском языке, и видел там такой лекторий, и было написано: «Лекция о международном положении». Мама туда любила ходить. Она приходила, садилась. Микрофона не было. Далеко-далеко была трибунка. И там стоял какой-то человечек, который говорил: «Америка...», - что-то такое.
У пропагандистов свои деньги, своя роль, свой жанр, но и свои проблемы. Поэтому, безусловно, Леонтьев отползает. А Леонтьев – это не Павловский. Леонтьев – это не Шевченко. Он на стыке, так сказать... Вот я написал, и ты, наверное, читала мое послесловие.
Елена Рыковцева: Да-да.
Матвей Ганапольский: Я сказал, что среди них он наиболее искренний, и у него есть свои убеждения, в отличие от тех флюгеров, которые просто работают за «бабки», и так сказать, у них ровно те убеждения, которые есть у лидера. Но он правильно абсолютно делает, потому что... Я еще спросил его: «А ты будешь ходить в передачи, где, например, просто нужно высказать свое мнение? Предположим, возьмем передачу Шевченко, где люди справа стоят и слева». «Да», - он говорит. И это нормально.
Елена Рыковцева: Но так, чтобы трактовать...
Матвей Ганапольский: Но быть идеологом передачи... Трактовать что? То, что Медведев сказал, что надо, чтобы был закон? Ребята отползают в сторону, им нужно почистить перья и понять, что будет.
Елена Рыковцева : Ну, Леонтьев уникален еще в том, что даже ваши последующие... Вы на сайте вывесили свое обсуждение: кем же теперь заменить Леонтьева? И получается, что вот в этой команде, в этой компании идеологов и трактовщиков, такого харизматика нет. Он, действительно, харизматичный, и его любят за это, его слушают, его ненавидят. И у вас же рейтинг. Вы же сами сидите и потрясаете этими бумажками с этим рейтингом: как же нам теперь эту дыру-то затыкать рейтинговую? Некем.
Матвей Ганапольский: Ну, об этом уж пусть думает Венедиктов, как главный редактор. Но, безусловно, я еще раз повторяю, безусловно, присутствие Леонтьева было важно. Потому что, еще раз повторяю, во всяком случае, девиз мой, который мы формулируем везде, и который формулирует Радио Свобода, нормальных средств массовой информации: «Демократия – это не только то, чтобы звать в эфир демократов. Демократия – это то, чтобы всем, кроме фашистов, давать высказать свою точку зрения».
Елена Рыковцева: Да. Но его воспринимали еще и потому, что он умеет это донести страстно и темпераментно до аудитории.
Ольга из Подмосковья, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Полностью я согласна с недоумением Арины по поводу поведения и высказываний Познера. По-моему, это для него, в общем-то, естественное поведение. Для меня этот вопрос уже давно решен.
А вот что касается Матвея Ганапольского, то, к сожалению, я стараюсь не слушать его на «Эхо», хотя других, в общем-то, иногда слушаю, из-за агрессивного...
Елена Рыковцева: Ольга, мы же не обсуждаем сейчас Матвея Ганапольского. Правда же?
Слушатель: К сожалению, все его поздравляют, а для меня это просто агрессивный демагог.
Матвей Ганапольский: А что же вы сейчас мучаетесь? Чего вы меня слушаете?
Слушатель: Потому что это Радио Свобода, и я слушаю...
Елена Рыковцева : Ольга, спасибо вам большое. Я просто совершенно категорически всегда против того, чтобы обсуждали гостей программы. Тем более, такие нехорошие слова говорить. У нас сейчас совершенно другая тема. Из Москвы Петр звонит. Гораздо более добрый, я уверена, человек. Здравствуйте, Петр.
Слушатель: Ой, я очень злой. Добрый день.
Елена Рыковцева : Говорите.
Слушатель: Ну, Матвей Юрьевич, собственно, все сказал. Начинается великое переползание. А что же будет делать, кстати, господин Проханов на RTVi ? Это первый вопрос. Он же предпочитал улыбку, как известно, Иванова.
Матвей Юрьевич, я вам хочу выразить благодарность за то, что в одной из передач вы задали Борису Немцову вопрос: «А кто послал Ельцина в Беловежскую пущу?». И тот ответил: «Не знаю. Никто не посылал». Вот в такой стране мы живем. Тяжело нам будет жить в такой стране. Уж не знаю, как при новых руководителях... Спасибо.
Елена Рыковцева: Спасибо, Петр.
Матвей Ганапольский: Знаете, Петр, я хочу вам сказать, что я совсем иначе себе представляю страну, с которой я во многом не согласен. Но когда мы говорим «вот такая страна...», мы, прежде всего, должны думать не о руководителях... Дело в том, что мы этих руководителей выбираем, мы этих руководителей лепим. Есть такая знаменитая история, которая называется «О социальной ответственности журналиста». Но я в своем эфире сказал, на мой взгляд, историческую фразу. Вообще, я стал к себе прислушиваться и очень любить то, что я стал говорить.
Елена Рыковцева: И записывать за собой тут же.
Матвей Ганапольский: Да, между прочим. Я сказал, что у нас страна не только нелегитимных руководителей, но и еще и нелегитимных граждан. И вот это стало гулять. Действительно, у нас граждане нелегитимны. Почему?
Елена Рыковцева: Вы опередили Дмитрия Медведева. Это же он заговорил: «Что же у нас за граждане?!.. Они покупают пиратские диски».
Матвей Ганапольский: Дело здесь не в этом. У нас нелегитимные граждане, а это значит – граждане, которые не понимают своего долга и как бы незаконно существуют. Они должны быть гражданами, а они просто существуют как население, как толпа.
Мне кажется, что и в случае с Познером... Понимаете, у нас происходит такое ужасное делегирование своих обязанностей другим. Причем это абсолютно везде. Это затрагивает даже, что меня очень огорчает, и журналистский цех. Вот «Познер должен сказать», «Медведев должен сделать»...
Елена Рыковцева : Да лучше бы наоборот! Иногда лучше б ничего он и не говорил. Лучше промолчать в какой-то ситуации.
Матвей Ганапольский: Я высказал свою точку зрения о Познере. И хоть тут небо упадет на землю, я еще раз повторяю, мы не должны от людей требовать большего, чем они могут сделать, тем более, осуждать их за это.
Елена Рыковцева: Ну, просто принять – и все.
Матвей Ганапольский: Понимаете, он президент какого-то ТЭФИ (или какой-то ТЭФИ), но он не президент Российской Федерации. Для него исполнение Конституции... она вообще к нему имеет опосредованное отношение. А вот президент Российской Федерации должен Конституцию исполнять и гарантировать ее исполнение для нас. Он – функция. А Познер – человек. Понимаете? У каждого человека есть свои слабости. Я не считаю себя вправе осуждать Владимира Познера за любое его высказывание. Я могу быть с ним не согласен, но говорить, тем более – публично: «Это чего он там вот это сделал, а тут не сказал?»... Давайте спросим себя, всегда ли мы последовательны, всегда ли мы говорим везде, в тех местах то, что надо сказать.
Мне кажется, что есть один последовательный человек, который, по сути, определил историю. И об этом я пишу в своем учебнике журналистики, который я сейчас делаю. Если помните, была журналистка Малкина. И эта журналистка Малкина, когда было ГКЧП, она встала и задала простой вопрос: «Вы понимаете, что это переворот?». Вот на этом переворот 1991 года и закончился.
И я хочу напомнить, что после этого все смелые, несмелые, входящие в журналистский пул... Особенно меня поражают некоторые журналисты, которые в журналистском пуле слово сказать не могут, а потом пишут всякие иронические статьи и как-то это соединяют каким-то хитрым, удивительным образом... еще и пользуются авторитетом у журналистского сообщества. Это какая-то новая мода: соединять несоединимое. Поэтому на их фоне осуждать за что-то Познера – да окститесь, ребята. Посмотрите на себя.
Елена Рыковцева: Хорошо. Матвей, я ведь совершенно ни с чем этим не спорю. Но вы как-то все-таки роль Познера немножко преуменьшаете. Так уж сложилось, что он взял на себя вот эту миссию Мессии.
Матвей Ганапольский: Он не брал на себя ничего.
Елена Рыковцева: Значит, мы на него сначала ее навесили...
Матвей Ганапольский: Послушайте меня! Я 150 раз цитировал Виктора Шендеровича. Он ехал со мной в машине. Блистательный Шендерович. Он сказал фразу, и давайте запомним эту фразу раз и навсегда. У меня в машине он сидел на заднем сиденье. И когда мы заговорили о Путине, вот об этом эффекте Путина, когда просто пришел не очень известный человек, и вдруг этот неизвестный человек, и вот теперь рейтинг и так далее. Он сказал... Вот вдумайтесь в эту фразу. Простая, но гениальная фраза. Он сказал: «В России у народа есть свойство натирать собою лидера». Понимаете, да?
Елена Рыковцева: Да.
Матвей Ганапольский: Вот, например, появился Медведев – тут же появились статьи... Мы задали себе вопрос: «А кто у Медведева родители?». И вдруг выяснилось, что они юристы. Мы тут же говорим: «А, если юристы, так все понятно. Понятно, что это будет более либеральный лидер, потому что не может сатрап родиться...». А что, это неправда? Это абсолютная правда. Дальше. Мы смотрим, например, он любит « Deep Purple ». Мы говорим: «Да не может быть узурпатором человек, который любит « Deep Purple »!». А теперь я задаю вопрос: мы с вами знаем, кем будет Медведев? Не знаем. Но мы уже прилепили ему, что он будет...
Елена Рыковцева: По косвенным признакам.
Матвей Ганапольский: По косвенным признакам, да. Так вот, не надо натирать...
Вот вы сейчас сказали фразу, которая вас полностью... Вернее, вы полностью показали, как делается этот процесс. Вы сказали: «Ну, так же получилось, что мы...».
Елена Рыковцева : Да уж, так сложилось. Я от этой фразы не открещиваюсь.
Матвей Ганапольский: Значит, не должно так сложиться.
Елена Рыковцева : То есть Познер... мы его просто низводим на уровень любого, рядового... «Не требуйте от него…»
Матвей Ганапольский: Он самый обыкновенный журналист.
Елена Рыковцева : Все! Матвей, давайте на этом и закончим. Теперь я вас поняла.
Матвей Ганапольский: Нет, дайте я скажу. Еще раз, это очень талантливый, очень профессиональный журналист с огромным опытом работы. Власть ему разрешила вести передачу на «Первом» канале, потому что он вернулся из-за границы. Власть взяла его к себе по той причине, что как бы он очень авторитетен. По этой же причине он стал рулить ТЭФИ. По этой же причине он занял большое место в журналистском сообществе. Понимаете, есть у нас в стране вот такое, что люди, которые вернулись из-за границы...
Елена Рыковцева : Так он занял место большое в журналистском сообществе или нет? Он же занял.
Матвей Ганапольский: Но это же мы повесили...
Елена Рыковцева: Ах, так это мы повесили?!.. Или это власть повесила? Кто же ему повесил это место? Оно есть или нет, это большое место?
Матвей Ганапольский: Нет этого места.
Елена Рыковцева: Нет. Хорошо. Все.
Матвей Ганапольский: Мы не должны от него требовать, потому что у него нет ничего.
Елена Рыковцева : Так это же все объясняет. Вот ваша позиция: «Никакого такого места в нашем сообществе у него нет, и совершенно напрасно так вслушивается в него Арина Бородина. Зачем она, действительно, его вообще слушает? Что мы все, чокнулись что ли?»
Матвей Ганапольский: Абсолютно.
Елена Рыковцева : Отлично! Я, наконец-то, поняла.
Матвей Ганапольский: При этом, заметь, мы абсолютно его не унижаем.
Елена Рыковцева: Нет-нет.
Матвей Ганапольский: Мы просто говорим, что не надо на него вешать то, чего он не брал.
Елена Рыковцева : Да. Не сижу же я и не слежу за эфирами Ганапольского, и не говорю, что 5 марта он то-то сказал, а 7-го – другое. А Познер такой же, как Ганапольский. И чего мы, действительно, к нему прицепились?..
Матвей Ганапольский: Только профессиональнее.
Елена Рыковцева: Хорошо.
Василий из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я слышал передачу, может быть, последнюю Леонтьева вместе с Ганапольским.
Елена Рыковцева : Прощальную эту?
Слушатель: Не помню, именно там или не там, но было сказано следующее. Ганапольский очень возмущался тем, что Медведев сделал первую пресс-конференцию с « Financial Times».
Елена Рыковцева: Интервью, а не пресс-конференцию.
Слушатель: Да, интервью. Контекст был такой: почему он не всему журналистскому сообществу, а почему «Financial Times»? И очень, может быть, даже чрезвычайно перебарщивая эмоционально. Его возмущение сквозило. Вот если там был Леонтьев, то ему, может быть, просто было неприятно в такой компании выступать дальше.
Елена Рыковцева: Кстати. Хорошо. Василий, вот вы так спросили.
И я, действительно, вычленила одну фразу из прощания, из трагической вашей последней сцены, когда сидит Леонтьев и говорит, что он уходит. Там есть одна фраза, что ему не очень еще и комфортно... Он уже, наверное, в таком возрасте, когда хочется большего комфорта душевного. А ему в этой аудитории нехорошо. Он хочет быть с теми, кто его понимает, что вот он вещает – и его любят. А он уже устал от того, что он вещает, а на него все время чего-то такое катят и катят. Может быть, тоже в этом есть какой-то момент чисто человеческий? Устал он от вашей аудитории.
Матвей Ганапольский: Еще раз повторяю, я не являюсь психологом Леонтьева.
Елена Рыковцева: А почему нет? Вы имеете право на это. Такое знание предмета многолетнее!
Матвей Ганапольский: Еще раз, я не представляю себе возможным говорить о человеке... Кстати, Леонтьев не ушел, и об этом говорит Венедиктов.
Елена Рыковцева: Приостановил свое членство.
Матвей Ганапольский: Он приостановил до...
Елена Рыковцева: ...до лучших времен.
Матвей Ганапольский: Первое. Я не считаю возможным говорить о Леонтьеве без его присутствия. Второе. Я не являюсь его духовником и психологом. Третье. На «Эхо Москвы» существует железное правило, из-за которого был... так сказать, мы распрощались с Пушковым. Когда господину Пушкову не понравился один из наших ведущих – Леша Воробьев, то он пришел и потребовал, чтобы его заменили. Но Венедиктов ему ответил, что в наших правилах... у нас коней на переправе не меняют, и у нас ведущих не меняют вообще, и кто будет вести ту или иную передачу, определяет главный редактор. Вот это мой короткий ответ. Причины, по которым Миша Леонтьев приостановил свое членство в этой передаче, - это его причины. Мы можем трактовать. Но я не беру на себя объяснение.
Елена Рыковцева: Хорошо.
И мы спрашиваем вашего мнения, уважаемые слушатели: почему, вы считаете, Михаил Леонтьев, Глеб Павловский уходят вот с этих широких трибун от общения большого сейчас, серьезного, важного общения с вами?
Александр Иванов из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вот по моему личному мнению, все журналисты вообще, какие бы они ни были, - это, по существу, продавцы воздуха и губители леса. Они производят вчерашние новости и уничтожают лес – появляется печатная продукция, которая потом оказывается на свалке. Вот в нормальном, цивилизованном обществе, в нормальных государствах, допустим, в таких, как Соединенные Штаты, уважением пользуются люди совершенно других профессий, и на них обращают внимание. Обращают внимание на солдат, на докторов, на художников...
Елена Рыковцева: Александр, хорошо. И что?
Слушатель: И хотелось бы вам, журналистам, всем пожелать тех условий, в которых находятся журналисты в Соединенных Штатах. Там четыре федеральных канала, которые в открытом эфире видят все, занимаются непосредственно пропагандой. Один канал Демократическую партию пропагандирует, второй канал – Республиканскую партию. И таких каналов, как Радио Свобода, допустим, или радио «Эхо Москвы», в Соединенных Штатах априори не могло бы появиться. Потому что тот контент, который несете вы...
Елена Рыковцева: Александр, все, мы заканчиваем этот разговор, потому что он совершенно бессмысленный. Я даже не хочу об этом говорить и обсуждать. Нужно просто ведь знать ситуацию, а вы ее не знаете.
Матвей Ганапольский: У меня просьба. Разберитесь вообще, почитайте что-нибудь, поинтересуйтесь, чтобы знать, о чем вы говорите.
Елена Рыковцева: Почитайте книги, посмотрите, может быть, съездите туда или поставьте спутник какой-то. Не будем обсуждать.
«Перестраховываются на всякий случай», - считает Майорова.
«Да что Матвею дали-то?», - Лена из Тирасполя спрашивает. Лена, да мы шутим. Ну, 1 Апреля! Ну что ему дадут?.. Посмотрите на него. Не дали ему ничего... хотя могли бы дать, Лена.
«Программу Глеба Павловского можно смело назвать одиозной, так как он сам и его мистеры Паркеры с их мнениями являются пиаром действующей власти», - пишет Архипенко.
«Если только один Познер, который писал письмо против Сахарова, может быть, тогда он был...». Ну, я эту историю совершенно не помню, она очень старая какая-то.
«Ганапольский, не защищайте Познера». Почему же не защищать? Имеет право на это человек.
«Уважаемый Матвей, вчера читал вашу книгу «Евангелие». Очень интересно. Почему вы так сильно изменили свои убеждения?», - спрашивает Сергей Митрофанов из Москвы.
Матвей Ганапольский: Ну, вы знаете, если уже считать... Тут две ошибки. Если считается, что я написал Евангелие, то, конечно, мне очень приятно это. Я тогда не понимаю только, почему нога у меня болит, если мое божественное происхождение... Но я думаю, что вы читали «Евангелие от Соловьева». Это несколько другой человек, и он написал другую книжку.
Кстати, я хочу сделать одно важное замечание. Я полагаю, что мы с вами сойдемся в понимании того, что программа Павловского, равно и программа Шевченко, равно и программы некоторые другие, которые мы знаем, не являются субъектом собственно журналистики. Они являются субъектом пропаганды. Поэтому я бы очень хотел на это обратить внимание, я об этих программах говорю абсолютно брезгливо и делаю как бы одолжение своей совести. Потому что говорить об этих программах как о некоем факторе производства журналистского материала не приходится. Поэтому давайте не смешивать. Это к журналистике не имеет никакого отношения.
Елена Рыковцева: Да. Михаил из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Дамы и господа, с 1 Апреля!
Елена Рыковцева: Спасибо.
Слушатель: Вы меня простите, не хочу я сейчас ни о Леонтьеве, ни о Павловском...
Елена Рыковцева: А зачем вы тогда звоните?
Слушатель: А можно я скажу о Матвее? Я подтверждаю, что, действительно, он агрессивный. А именно...
Елена Рыковцева : Все, не надо «а именно...». Хотя, может быть, что-то хорошее хотел потом сказать?
Матвей Ганапольский: Всем, кто меня не любит, я хочу сказать простую вещь. Ребята, как бы вы меня ни не любили, я как занимался, так и занимаюсь этой моей любимой профессией. И, понимаете, вы со мной ничего не поделаете, к вашему великому огорчению. Конечно, я понимаю, как мучительно вам меня слушать... Ну, не издевайтесь над собой. Есть столько прекрасных радиостанций...
Елена Рыковцева : Да. Хорошо. Вот слушайте, что Александр пишет: «В школе КГБ учат, что наиболее эффективный способ выявления вражеской агентуры – это провокации. Сейчас, когда все противники Путина клюнут на медведевскую «оттепель» и проявят себя, Путин выявит их - и через четыре года всех прихлопнет». Хороший прогноз, по-моему.
Матвей Ганапольский: Ну да.
Елена Рыковцева : «Кроме того, это не свобода, - пишет другой Александр, - а либеральная дурилка. И вы будете обижаться, когда фашисты придут к власти и не дадут вам слова нигде».
Павел из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Всем здоровья! Вы знаете, я согласен с Матвеем в понимании того, почему люди отказываются теперь приходить на «Эхо», и вообще, все изменилось. Матвей все правильно расписал, все сказал верно. И Арине Бородиной, которую я чрезвычайно уважаю и чье мнение мне интересно, я тоже хочу обратить слова Шендеровича, которые Ганапольский привел, не надо обтирать Познера, просто не надо его обтирать. Он же не абсолютный человек.
Матвей Ганапольский: Не обтирать, а натирать. Это разные вещи. Обтирают покойников.
Слушатель: Ну, одно и то же. Дело в том, что, понимаете, он же не абсолютный. Вот Андрей Дмитриевич - да, Елена Георгиевна... Есть и сейчас абсолютные для меня люди. Но ведь Познер – это такой коммунист-романтик. Он каким был, таким и остается. Он всегда был таким комсомольским... Ну, ему хочется жить красиво и быть красивым при всем том, что он правильно говорит и неправильно.
Елена Рыковцева: Спасибо, Павел.
Матвей Ганапольский: Я еще раз хочу сказать, что я абсолютно не солидаризируюсь со всеми теми, кто сейчас, без присутствия Познера, без возможности ему ответить, я категорически не поддерживаю то, что говорят радиослушатели.
Елена Рыковцева : Алла Павловна пишет: «Поздравляю Ганапольского с премией!». Все вас поздравляют. «Полностью согласна с ним, но не по поводу Познера».
Матвей Ганапольский: Вот если позволишь, я хотел бы сказать два слова, потому что все-таки эта передача популярна среди журналистского цеха и ее слушают. Чему учит вот тот урок, который мы сейчас все переживаем? Он учит тому, что, во-первых, существуют две разные профессии, которые не смыкаются, и очень легко перетечь из одной профессии в другую – из журналистов в пропагандисты. Казалось бы, ну, ничего в твоей жизни не изменилось. Но критерий простой: как только ты стал отстаивать одну точку зрения – ты стал пропагандистом и ушел из своей профессии. Это первое.
И второе. Теперь этим ребятам сложно. Но стоит ли их жалеть? Нет. Они сами выбрали этот свой путь. И эти трудности, которые они переживают, пусть они переживают, потому что они сами выбрали свой путь. Когда-то Доренко, который теперь большой демократ, и мы его любим за профессионализм и так далее, он блистательный абсолютно журналист, когда-то он показал операцию – ногу, которую оперировали. И все это запомнили, и назвали его «телекиллером». И сейчас, что бы Доренко ни говорил, все время выползает...
Елена Рыковцева: ...нога выползает.
Матвей Ганапольский: Да, нога. Поэтому потерять свой авторитет для журналиста - ровно три минуты. И что бы ни было в стране, никто не забудет Павловского и его передачу, и никто не забудет другим ребятам те передачи, которые они делали.
Елена Рыковцева : На этом мы завершаем программу «Час прессы» с Матвеем Ганапольским.
