Программу ведет Дмитрий Морозов . Принимает участие корреспондент Радио Свобода Елена Фанайлова .
Дмитрий Морозов : В Москве в Библиотеке иностранной литературы при участии посольства Франции проходят вторые историко-литературные чтения «Прогулки с Андреем Синявским», посвященные жизни и творчеству писателя. Главной темой первого заседания оказались не политические аспекты дела Синявского-Даниэля, а творческий подход к жизни. На чтениях побывала наш корреспондент Елена Фанайлова.
Елена Фанайлова : Более всего тон чтений, посвященных Андрею Синявскому, напоминает его собственные (то есть его альтер эго, Абрама Терца) «Прогулки с Пушкиным». Синявский, по словам профессора Юрия Манна, своей иронической книгой поколебал образ главного государственного поэта, в которого Пушкин превратился в 1937 году. Выступавшие писатели, критики и журналисты под председательством приехавшей из Парижа вдовы Синявского Марии Васильевны Розановой говорили о советском, лагерном и парижском опыте писателя, о его энциклопедизме со светлыми лицами и веселыми интонациями. Конференция начался докладом историка культуры Сергея Бочарова о борьбе Синявского как эстетическом акте, а закончилась выступлением писателя Дмитрия Быкова на ту же тему, хотя изначально он парадоксально заявил тему: «Андрей Синявский как русский националист».
Дмитрий Быков : Либеральная цивилизация рано или поздно приводит к деградации и довольно быстрой. Консервативный спор славян между собой рано или поздно приводит к выяснению отношений - кто национальнее, а, следовательно, кто хуже. Настоящая русская культура, пушкинская культура, а это имя, конечно, для Синявского определяющее, всегда развивалась в стороне от этих двух самоубийственных тенденций, предлагая нечто третье. Конечно, идея креста, для Синявского столь близкая, она и есть отказ от противопоставления двух взаимообусловленных крайностей, а именно закона и морали. Одно без другого не мыслимо. На мой взгляд, эта глубоко христианская позиция впервые была сформулирована довольно ясно в мыслях врасплох. Я абсолютно убежден, что когда, действительно, придет время формирования русской национальной идентичности, тексты Синявского будут востребованы более чем когда-либо.
Выдающаяся и наиболее, может быть, радостная черта поэтики Синявского всегда почему-то казалась его гонителям цинизмом. Последний раз мне случилось плакать над текстом, когда я читал "Спокойной ночи" и дошел до слов: "Через сотню лет выкопают меня из могилы и спросят - кто ты? А я прошелестю: "Пи-писатель. Дайте мне ручку, и я вам что-нибудь напишу"". Вот этот замечательный, удивительный кусок, который как раз доказывает одну из самых главных и прелестных черт поэтики Синявского - глубочайшее презрение к любым обстоятельствам, к таким даже как смерть и время, и осознание их полной ничтожности по сравнению с искусством. Именно в этой отваге и заключен высший нравственный смысл искусства. Именно в этом заключено его милосердие. Когда-то Синявский в интервью мне говорил, что наиболее достоверна именно эстетика. Потому что этика может вилять, этика придумывает самооправдание, а эстетика всегда скажет, что приватизация это некрасиво, потому что нищая старуха отвратительна. Прежде всего, эстетически это очень страшно. Эстетика - это то, что нас не подведет никогда. Кому-то это, может быть, кажется цинизмом. Но мне это кажется как раз высшей добродетелью, хотя бы уже потому, что прожив такую эстетически красивую и эстетически законченную жизнь, какую прожил Андрей Донатович, уже есть само по себе великое этическое деяние.
Елена Фанайлова : Если пересказ Дмитрием Быковым тезиса об этике принадлежит скорее эпохе советского двоемыслия, то с финальной репликой трудно не согласиться.