Ирина Лагунина: В течение 17 лет по Красной площади не шествовала в параде по случаю Дня победы боевая техника. Казалось, что этот символ советского военного государства ушел в прошлое. Кто так думал, ошибся. Прошлое возвращается. И даже слова президента Путина, объясняющие решение вернуть парад, тоже взяты из прошлого.
Владимир Путин: Это не бряцание оружием, мы никому не угрожаем и не собираемся этого делать, никому ничего не навязываем. У нас всего достаточно. Но это – демонстрация наших возрастающих возможностей в сфере обороны, мы в состоянии защитить своих людей, своих граждан, свое государство, наши богатства, а их у нас немало.
Ирина Лагунина: Государственная пропаганда вернула народу и миф о том, что Запад хочет поработить российский народ и жаждет лишь одного – добраться до российских природных ресурсов. Вообще, почему-то это связано – запуганный взгляд на мир из построенной собственными руками клетки и военные парады. И не случайно свою парадную военную мощь демонстрируют сейчас так мало стран в мире – Китай, Северная Корея, Иран, Венесуэла, Белоруссия, где в военном параде принимает участие и сельхозтехника. В демократических странах проходят намного более красочные и привлекательные парады духовых военных оркестров.
Еще один символ прошлого в современной России – тема войны и памяти о подвиге, который совершил народ, стала сплетаться с возродившейся риторикой о патриотическом воспитании. Об этом из Санкт-Петербурга Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: "Дяденька солдат, ты погиб не зря", - так начинается письмо одной маленькой девочки к мертвому солдату. Дети писали тем, кто погиб, защищая своих детей, а также их - еще не родившихся, и поэтому так и не узнал, чем закончилась война. Вот детские письма и рассказывали им о том, какова она, сегодняшняя жизнь, о школе, о поездке к морю, о котенке, о гостях, которые пришли на день рождения. Странная идея, на первый взгляд, письма живых детей мертвым солдатам, но, может быть, и не такая странная. Ведь когда пишешь кому-то письмо, обязательно представляешь себе его лицо. И патриотическое воспитание, которому чаще всего хочется приставить слова "так называемое", перестает быть рутиной и риторикой. Идею детских писем к солдатам Великой отечественной воплотил в жизнь петербургский детский журнал "Костер". Говорит его главный редактор Николай Харлампиев.
Николай Харлампиев: На счету «Костра» огромное количество всяких массовых акций, «От Касторной до Кенигсберга», например, 1923 полк под пионерским знаменем воевал, ребята, наши следопыты в 63 году прошли путь этого полка. Множество разных массовых акций. Но это уже в прошлом, мы не можем себе позволить сегодня этого. Прежде всего журнальные страницы поле нашей деятельности. И главное – это интерактивные формы. Конкурс «Точка отсчета», когда мы предложили ребятам написать на передовую тем солдатам, которые погибли в 41 году и когда не очень было понятно, кто победит. Конкурс, второе его название «Скажите, как закончилась война?». Мы предложили ребятам написать письма, фронтовыми треугольничками их сложить и отправить на передовую тем, кто не узнал, чем закончилась война, погиб в самые страшные первые дни войны. Письма удивительные, более трехсот. Вот это цепляет, это работает, это задевает.
Татьяна Вольтская: В России вообще и в Петербурге в частности довольно много молодежных поисковых отрядов, для которых война и правда не закончена, пока не похоронен последний солдат: они ищут останки в местах боев и содействуют их захоронению. Понятно, что в процессе отчасти проясняются исторические события, становится понятнее, как и чем воевали, какие отдавались приказы, какие были потери. И все-таки - почему дети, старшеклассники идут в эти поисковые отряды? Говорит координатор молодежных поисковых отрядов города Герман Сакс.
Герман Сакс: Недостаточно освещены зачастую те даже события, о которых все хорошо знают, что касается Великой отечественной и Второй мировой войны в целом. Хотят своими руками потрогать, своими глазами посмотреть и как-то принять в этом участие. Кто-то ищет своих родственников, даже такое бывает. У кого-то прадедушка пропал на войне, никаких данных нет, он хочет если не его найти, по крайней мере, помочь своим участием. Плюс ко всему, конечно, это пребывание в коллективе, на свежем воздухе, как правило. Так для молодежи, подростков своего рода туризм, но с патриотическим и общественно-полезным уклоном.
Татьяна Вольтская: Основная цель поискового отряда "Северо-Запад", зарегистрированного в 93 году, - увековечение памяти защитников Отечества и воспитание у подростков любви к родине, - говорит командир отряда, руководитель музея военной археологии Илья Дюринский.
Илья Дюринский: Многие школьники очень слабо ориентируются в истории Великой отечественной войны, несмотря на то, что в школьных программах вроде как все это присутствует, но в средствах массовой информации встречается не так широко, как в былые годы. Плюс у детей, у подростков складывается достаточно искаженное представление. Потому что зачастую на телевидении, в кино все это преподносится в таком виде, что зачастую не имеет ничего общего с тем, как это было на самом деле. В нашем поисковом объединении на данный момент 6 поисковых отрядов, порядка 160 человек. Мы хотим через музей, который мы создаем, музей военной археологии детям привить определенный интерес к истории не всегда обычными способами. То есть наш музей, который пока небольшой, но планируется, что он станет со временем музеем городского значения. Основные методы, которыми мы прививаем интерес у детей, они следующие. Например, пытаемся детей привлекать к поездкам в лес за экспонатами, на захоронения их возим. Плюс в музее разрешаем практически все, за исключением некоторых вещей, потрогать руками. То есть дети многие предметы могут держать в руках. И зачастую наблюдаем такую достаточно интересную реакцию, что школьники приходят веселые, радостные, галдят, фотографируют друг друга на телефоны. Но когда школьник берет в руки винтовку, пулемет или автомат, вдруг находится в некотором замешательстве, что, оказывается, ребенок не представляет, сколько весит оружие. Через такие не всегда стандартные методы мы пытаемся у детей добиться того, чтобы отложилось после посещения музея гораздо больше. Может быть сразу это себя никак не проявит, но в дальнейшем, возможно, подростки это вспомнят и больше будут задумываться о том, что же такое была война. Кроме школьных групп, учащихся разных учебных заведений мы еще к этой работе и музейной, и поисковой пытаемся привлекать трудных подростков. В частности, сотрудничаем с организацией, которая называется Общественный благотворительный фонд «Гуманитарное действие», которая занимается воспитанием беспризорных и безнадзорных детей. Дети все очень трудные, проблемные. Но тем не менее, после того, как некоторые из них участвуют в акциях по сбору экспонатов, по приведению в порядок музея, меняются на глазах.
Татьяна Вольтская: Президент общественного научного фонда "Военно-исторические исследования" Руслан Тихомиров считает, что сухая школьная история не доходит до детей, поэтому фонд ищет другие формы.
Руслан Тихомиров: Мы стараемся идти от обратного. Музей приезжает в школу и начинает через интерактивное общение, тактильное ощущение истории. В частности, у нас совершенно потрясающие были эффекты, когда передвижная интерактивная выставка «У войны неженское лицо» в женской гимназии и в женских учебных заведениях давала совершенно потрясающие эффекты. Девочки пробовали одеть сапоги 43 размера, по воспоминаниям ветеранов, которые им выдавали в 41 году, пробовали взять в руки винтовку или на плащ-палатке по совершенно гладкому полу перетащить из одного угла в другой человека весом больше 60 килограмм. Когда они понимали на себе в самом элементарном, что приходилось испытывать девушке 18 или 17 лет, которая себе приписала лишний год, чтобы пойти на фронт, испытывать на гладком полу в учебном заведении, а под обстрелом, под бомбежками, то ощущение совершенно другое. А иногда, когда у нас ребята возвращаются потом на выставку и говорят: вы знаете, я впервые поговорил с дедушкой, он рассказал, где воевал и чем награжден. А через два дня приходит дедушка и со слезами на глазах говорит: знаете, за 10 лет со мной никто не разговаривал о войне, а вот внук пришел, рассказал. Этот интерактив, на мой взгляд, очень важен, он позволяет преодолеть холодность, косность учебника, стандартный 45-минутный рассказ о происходящих событиях. Мы занимаемся поддержкой направления военно-исторической реконструкции. Это очень важное направление, потому что сейчас все больше молодежи старается в это движение войти. С чем связан этот интерес? Очень сложный вопрос. Большинство людей пытаются на себе ощутить это дыхание времени.
Татьяна Вольтская: А еще есть проект "Оборонная тропа", когда ребята со своими руководителями идут по местам боевой славы Западного Кавказа. Несколько лет ходили туда 17-летняя Аня и 18-летний Максим.
Максим: Эта экспедиция основана нашей школой 17-й. Я лично в ней не учился, но я был знаком с Сергеем Владимировичем Телешевым, который является руководителем этой экспедиции.
Аня: Я тоже не училась в этой школе, но познакомилась с ним в своем учебном заведении, он преподавал там уроки химии и всех зазывал сходить в походы.
Максим: Предложил сходить в первый поход. Он состоялся в 2004 году. Сходив на Северный Кавказ, мы посетили несколько перевалов. Сергей Владимирович знал об «Оборонной тропе» давно уже, но он знал, что памятники, которые находятся на этой территории, они находятся в очень плохом состоянии и соответственно, их нужно восстанавливать.
Татьяна Вольтская: У меня такой вопрос, такое сомнение. Я вот смотрю – слава, песни красивые, все. Но для вас, что важно – слава, подвиги, величие отечества или правда о войне? Вы стараетесь докопаться до правды, до напрасных жертв, до неправильных приказов? Вас волнует, как брали Берлин к дате, положив там несметное количество? Или вам это неважно и вы считаете это умалением достоинства, чести, славы страны?
Максим: Я считаю, конечно, там было очень много напрасных жертв. Конечно, в первую очередь было ошибкой руководителей и политработников, которые направляли тысячи человек на напрасные жертвы. Но тут же был другой смысл: противника нужно было как-то убирать с территории.
Татьяна Вольтская: Для вас важно обнаружить эту правду? Ваши руководители стараются это обнаружить или нет?
Максим: За четыре года работы в этой экспедиции лично я, я уверен, что все, которые со мной ходили в поход, узнали очень много правды о войне на Кавказе и в принципе о войне. Отдельная история, когда, если я не ошибаюсь, 81 батальон, спускаясь с ледника, должен был перейти и подняться на перевал Холега, на перевали Холега уже стоял отряд «Эдельвейс», который сверху обстреливал наших ребят, которые находились в ущелье. Соответственно, все ребята погибли, свалились в ледяную пропасть. То есть напрасных жертв было очень много. Это меня очень из истории войны поразило.
Татьяна Вольтская: Интересно, что дети восприняли мой вопрос спокойно, с пониманием, а взрослые - агрессивно. Руслан Тихомиров.
Руслан Тихомиров: С этим вопросом - правда и неправда - я предпочел бы очень аккуратно.
Татьяна Вольтская: Коллеги Руслана Тихомирова были с ним солидарны. У меня создалось впечатление, что главное для них все-таки - не правда, но слава, что их, в общем, не волнует цена Победы. А значит, и в будущем никто за ценой не постоит, не пожалеет мальчика в военной форме, посланного на смерть, заслоненного заклинаниями о великой державе. Что ж, может быть, все эти реконструкции, интерактивные формы - только подступы на пути к настоящему честному интересу к прошлому. Вот, скажем, тот же самый Руслан Тихомиров, говорящий о великой нации, находит возможным учиться у маленького соседа, например, у Финляндии.
Руслан Тихомиров: Чтобы говорить на общем языке с опытом Западной Европы, нам необходимо эти формы развивать. Потому что в той же самой Финляндии вы традиционных музеев нашего понимания не увидите. Это музеи интерактивные, которые позволяют в первую очередь молодому человеку прочувствовать через себя память прошлого для того, чтобы правильно осознать будущее. Приезжаешь туда, тебя сразу проведут, пожалуйста, можете побыть в казарме, можете здесь постоять за пулеметом, здесь можете спуститься в дот и вы увидите, как было 60 лет назад. Не как-то за стеклом, мы проходим и на расстоянии полутора метров что-то висит, а на себе померить. Тот же нестандарт в Норвегии, в Финляндии. Специально прошлым летом скопил денег и решил поехать на машине. Проехал по Норвегии, посмотрел музеи. Все исключительно сделаны в интерактиве, нет неживых каких-то стендов. И дети у них бегают, можно все схватить, можно тронуть и нет этой дистанции.
