В Санкт-Петербурге разгорается не шуточный конфликт вокруг спора за памятники культурного наследия, находящиеся в федеральной собственности. В свое время губернатор Валентина Матвиенко во всеуслышании заявила о договоренности с правительством, в соответствии с которой более четырехсот из тысячи памятников будут переданы в ведение города. Соответствующие согласования якобы были проведены еще в апреле. Но, вопреки ожиданиям, Петербургу отдали всего двадцать два объекта.
Еще в апреле губернатор Валентина Матвиенко объявила, что по договоренности с Виктором Зубковым, петербургские памятники будут разделены: городу достанется 448, федеральным властям — 614. Но когда в Смольный пришло долгожданное распоряжение российского правительства, оказалось, что Петербургу досталось ничтожно мало — всего 22 объекта престижной собственности. В списке нет таких важных памятников, как Сенат и Синод, Биржа, Кунсткамера, Адмиралтейство. Судьбу более 1100 памятников снова предстоит решать уже новому правительству.
Надо сказать, что памятники попадают в щель между двумя правительствами уже во второй раз. Первое обсуждение передачи объектов федерального значения в собственность города назначалось на 12 сентября прошлого года, но этому помешала как раз отставка правительства. В октябре появился список из 360 зданий и почти 300 объектов благоустройства — мостов, набережных, парков, включая Петропавловскую крепость, несколько храмов, здание Капеллы, Большой Гостиный двор, ряд зданий на улице Зодчего Росси, Малой Садовой и Садовой улицах и другие.
Почему вообще возникла эта проблема? Казалось бы, какая разница, кому принадлежит памятник — лишь бы он надлежащим образом охранялся? Говорит сопредседатель петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, директор Фонда спасения Петербурга Александр Марголис: «Деление на федеральные и региональные никогда невозможно было обосновать. Руководители высказывались на этот счет тоже неоднократно. Это умножает чиновничье поголовье, и создает путаницу, которая очень помогает определенные делишки обделывать».
Но способ устранения зла Александра Марголиса удивляет: «Я убежден, что нынешняя ситуация кем-то совершенно сознательно спровоцирована. Это сталкивание лбами федеральной и региональной службы. Это же отвлекает силы, время, внимание. Это осложняет нашу работу, которую должны контролировать соблюдение законов в этой сфере, когда это двоевластие проявляется в совершенно конкретных вещах, конкретные территории разрезаны каким-то странным образом на эти две части, которые к тому же все время в движении в каком-то броуновском — региональные становятся федеральными, и наоборот. Я посмотрел эти два списка, которые пришли из Москвы. Господа, там нет никакой логики! Почему один дворец федеральный, а другой, точно такой же с точки зрения его художественных характеристик, иной — непонятно. Вот Румянцевский дом на Английской набережной сейчас отдан городу. Целый ряд других дворцов (допустим, Юсуповский) остался за Федерацией. Какие такие функции выполняет федеральное правительство на территории Юсуповского дворца? Там нет никакой логики».
Кстати, городу не отдали то, за чем, казалось бы, следить можно только местными силами — многие сады и парки. Говорит начальник отдела ландшафтной архитектуры и гидротехнических сооружений Комитета по государственному контролю и использованию памятников истории и культуры Ольга Милица: «Мне кажется, что город — это единый организм. Делить его между какими-то структурами — это усложнять все процессы, связанные с объектами культурного наследия. Мне кажется, что у нас есть база для работы, наработанный десятилетиями опыт, архивный материал. Нам жалко все объекты, которые будут уходить из-под нашего контроля. Хорошо мы охраняем или плохо следим за этим — какой есть ресурс, так и делаем. Поэтому мне бы хотелось, чтобы как можно больше объектов оставалось в ведении города».
А вот аргумент Александра Марголиса в пользу того, чтобы памятниками владел город: «Тогда можно с города спрашивать. Все-таки до Смольного дойти ближе, чем до Белого дома, до Москвы-реки. Что происходит сейчас? В течение шести лет стоял сожженный храм Святой Анны. Когда мы обращались, нам говорили — ребята, мы не можем, потому что сядем в тюрьму за нецелевое использование бюджетных средств, это федеральная собственность, федеральный памятник. Что касается федеральный властей, то они все время говорили — зайдите завтра».
Но есть и противоположные аргументы: «Здесь у нас корыстные чиновники, которые договариваются с интересантами. Если это все-таки Москва, то тогда можно там найти управу на эту местную власть. Но не меньше есть случаев обратного порядка. Выбираем между веревкой и топором», — признается Александр Марголис.
Так или иначе, почему нескольких сотен зданий, о которых шла речь вначале, превратились в жалкие двадцать два, остается загадкой: «Это очень для меня непростой вопрос. Я заинтригован. Такое впечатление, что они пилят большое имущество, а не ответственность распределяют. Идут очень тяжелые переговоры», — говорит Александр Марголис.
Со своей стороны Валентина Матвиенко уже выразила уверенность, что около четырехсот памятников все же будут переданы городу после дополнительных согласований до конца года.
