Виктор Резунков: В нашей петербургской студии сегодня в гостях первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по вопросам семьи, женщин и детей Наталья Карпович.
Сегодня мы поговорим о Концепции государственной политики в области духовно-нравственного воспитания детей в Российской Федерации и защиты их нравственности. Эта концепция, рассчитанная до 2020 года и разработанная депутатами Госдумы, Общественной палатой и Общественным советом при полпредстве президента в Центральном федеральном округе, недавно обсуждалась в Государственной Думе. Обсудим самые насущные проблемы детей, женщин и семей в сегодняшней России, не претендуя, разумеется, на полномасштабный охват этой темы. Поговорим о многом другом.
Наталья Николаевна, расскажите, пожалуйста, в чем состоит суть этой обсуждаемой Госдумой Концепции государственной политики в области духовно-нравственного воспитания детей и чем вызвана необходимость ее обсуждения и возможного принятия?
Наталья Карпович: Спасибо большое. Мне очень приятно, что мы можем поговорить на эту тему, потому что, действительно, концепция готовилась многими специалистами, и психологами, и социологами, и людьми, которые работают в области именно не только детства, но вообще семейных проблем. И самое главное, что поднимается вопрос – это сам институт семьи, то есть та ценность, та культура института семьи, которая сегодня отсутствует. Духовно-нравственная концепция – это концепция, направленная на восстановление всех таких норм, которые не касаются экономики, не касаются вопросов, которым можно научить с точки зрения профессии. Это то, чем мы с вами живем и что мы передаем в семье, чему мы можем научить детей сейчас оградить от тех проблем, которые связаны с информационным полем, с теми проблемами, с которыми сталкиваются родители, - это занятость их и беспризорной в разной степени детей, я не говорю о беспризорности в общепринятом понятии. И духовно-нравственная концепция – это всего лишь проект, я прошу на это обратить внимание, там собрано несколько законопроектов в проекте, который мы предлагаем, для возможностей защиты прежде всего интересов детей.
Виктор Резунков: Расскажите немножко о юридической стороне дела: сколько законопроектов, сколько поправок в законы, как вообще это выглядит?
Наталья Карпович: Вы знаете, это проект, и там есть в разных областях как бы законодательные инициативы, которые предлагается. Они сейчас предложены таким свобод, то есть сама концепция, что под ней подразумевается, туда входит все, о чем мы с вами говорим, что касается конкретно психологических моментов, нравственных моментов, духовности. Наверное, самый спорный вопрос, который из всей концепции выдернули, отдельный, который очень широко обсуждали сейчас в некоторых передачах телевизионных, его назвали журналисты, как у нас любят сенсации, - «комендантский час». Хотя закон называется «О внесении ограничений после 22 и 23 часов для детей, находящихся на улице». Во-первых, вопрос стоит прежде всего о том, что это дети до 14 лет, и время – 22 часа и в выходные дни – 23 часа. Понятное дело, что нормальный родитель, который занимается своим ребенком, в это время не выпустит ребенка. Если ребенок оказался в такой ситуации на улице, то мы предлагаем ряд механизмов для того, чтобы установить, почему ребенок находится на улице в это время, и при выяснении этих обстоятельство сразу много проблем уходит. Первое – это сохранение биологической семьи. Если что-то не в порядке, можно на ранней стадии определить. К сожалению, сегодня все мы имеем такую область, как равнодушие, мы не всегда понимаем, что происходит с нашими даже близкими соседями, почему их дети на улице.
Еще раз говорю, в этом законе нет запретительных мер, кроме одной: присутствие с ребенком даже в позднее время родителей в местах, где пропагандируется секс и где идет эксплуатация секса. Другим там запретов нет. Есть ограничения, но эти ограничения появились в связи с детской преступностью, которая возросла, в связи с беспризорностью и невозможностью выявить. Потому что, к сожалению, не хватает тех органов, которые занимаются опекой, попечительством, то есть социальных органов, и не создан пока орган сопровождения. То есть это момент очень важный. Еще раз говорю, это один из таких.
Виктор Резунков: Мы еще остановимся на некоторых моментах, но вот по поводу этой законодательной инициативы относительно ограничения пребывания детей в позднее время до самого утра, насколько мне известно, подобного рода ограничения существуют во многих странах.
Наталья Карпович: Конечно. Мы очень многие законодательные инициативы, которые входят сейчас в состав данной концепции, взяли именно из международных стандартов. То есть это общие как бы законодательные принципы европейских развитых стран, которые давно действуют, и это ответственность не только родителей, как все переживают, что будут наказывать родителей, возрастет коррупция, а это как раз ответственность тех органов, которые не выполняют должным образом свои обязанности, там все это очень четко прописано. Это ответственность, конечно же и родителей, которая будет, ответственность учреждений, которые занимаются обучающей деятельностью, и сегодня не контролируется этот процесс, и учитель не имеет связи с семьей чаще всего Я не говорю об идеальных моментах, я сейчас говорю о тех моментах, на которых мы заострили внимании, потому что эта проблема есть, на самом деле, и решить ее можно только с точки зрения взаимосвязей и привлечения людей с точки зрения законов и выполнения своих обязанностей такого рода, как они должны быть. И также, конечно, это привлечение общественности. Потому что духовно-нравственная концепция, все предлагаемые законопроекты, конечно, направлены на наше с вами сознание, на наше общество, которое сегодня ушло далеко от духовно-нравственных ценностей больше к практическим, экономическим, то есть вопросы, которые мы решаем каждый день. Я сама мама, и я это прекрасно знаю.
Виктор Резунков: А депутат Говорухин вообще сказал когда обсуждались эти законопроекты, что нынешнее молодое поколение мы уже спасти не можем, а эти законопроекты направлены на детей, которым 2 года или которые еще не родились. Вы согласны с этим?
Наталья Карпович: Вы знаете, я сейчас очень много общаюсь с молодежью по поводу этого, и даже недавно один сын моего знакомого сказал: «Я в вас разочаровался, Наталья Николаевна, потому что вы поддерживаете такой закон» - ему 16 лет. Я говорю: «Понимаешь, у тебя уже есть голова, и ты уже способен принимать решения сам. А мы говорим о тех детях, которые просто случайно попадают в ту или иную ситуацию». Их приводят в интернет-кафе, подсаживают на определенные моменты, он потом тащит из дома, и он не способен противостоять этой ситуации. Вот все это, вся эта концепция направлена на защиту ребенка, я еще раз это подчеркиваю. И главная наша с вами задача сегодня, и наша, и СМИ в целом – это правильно разъяснить те законодательные инициативы. Потому, что, конечно, очень многим неудобно, что, как им кажется, будет ограничена свобода, но ни одна страна мира в своих законодательных инициативах не боится ограничить, чтобы предотвратить самое страшное – это гибель детей, это их уход, как нормального, здорового социального человека, из общества.
Виктор Резунков: Наталья Николаевна, я остановлюсь на некоторых инициативах. Например, вся информационная продукция для подростков и детей, как предлагается, от книг, фильмов до сайтов или компьютерных игр, будет разбита на возрастные группы – например, с 6 лет, 12 лет, с 18 лет. Еще будут запрещать праздники – Хеллоуин, День святого Валентина – как искусственно заимствованные и не соответствующие культурным ценностям России – это в школах. И потом, очень интересный законопроект от детской игрушке, он предусматривает запрет на производство и ввоз в страну игрушек, которые провоцируют агрессию, моделируют действия сексуального характера, изображают сильный ужас, непереносимую боль и так далее. Что вы скажете про эти инициативы?
Наталья Карпович: По поводу информационной политики, мы сегодня имеем такую проблему, и наверное, вы о ней больше знаете, что часть СМИ и телевидения не является государственным, государство не имеет возможности управлять. И если спросить наших радиослушателей, то большинство скажет, что от этого телевидения, этих СМИ мы сегодня имеем такие проблемы не только с детьми, но и со взрослыми – это и психика нарушенная, и все время плохо, и много всего. Действительно, в этом законодательном проекте мы расписываем вообще видение ситуации, опять же берем это из прошлого обучающего процесса такие возрастные категории, когда дети воспринимают ту или иную информацию, которая на них действует положительно.
И мы больше даже можем сказать, что мы вносим изменения в закон о рекламе, где наносит реклама вред здоровью, и у нас несколько инициатив в Государственной Думе сегодня, мы очень сильно ими занимаемся. Потому что действительно сегодня много проблем, связанных с доступностью и таким знаете, красивым фантиком, а в упаковке содержится то, что убивает нацию, на самом деле. Поэтому эта законодательная инициатива, она не прописывает четко, что нужно запретить, просто как предложение в этой законодательной инициативе говорится о том, что есть праздники, которые противоречат культуре, не религии, а культуре, вере. То есть возможности восприятия своей культуры, национальной, есть праздники такого же характера, взаимозаменяемые.
Если говорить о детской игрушке, я считаю, что у нас проблемы с детской игрушкой, потому что, во-первых, 90 процентов рынка заполнено игрушками иностранного происхождения. Можно говорить о том, что они лучше еще что-то, но самое главное, что из этих 90 процентов еще 90 процентов некачественные, вот в чем дело. И мы имеем 10 процентов качественных, хороших импортных игрушек, которые, в принципе, и менталитету, и развитию не соответствуют. У нас должны свои герои быть, и они у нас были, мы все выросли на детских сказках, на героях, на Чебурашке, и они остались. Самое главное что наши дети, вот у меня их четверо, и они все воспринимают Чебурашку сегодня как Чебурашку, несмотря на то, что им 3-4 года. Это новое поколение, можно сказать.
Виктор Резунков: К «Смешарикам» как относятся, кстати?
Наталья Карпович: К «Смешарикам» хорошо относятся, потому что программа – на развитие. То есть мы считаем, что и информационная политика, и игрушка – они должны прежде всего быть развивающие обучающие, формирующие в ребенке добро, уважение, культуру, какие-то традиции, заложенные изначально. То, что сегодня мы имеем на этих рынках, к сожалению, чаще всего говорит об обратном: это насилие, это пропаганда какого-то восприятия жестокости, уничтожения, обязательно разбить, разломать, сломать, разобрать, то есть не в плане созидания, а именно разрушения. Мне кажется, что мы получаем сегодня общество, которое уже изначально, с детстве в себе закладывает не гармонию и созидательность, а разрушительность. И действительно, законодательные инициативы, которые мы имеем это проекты, которые сейчас будут широко обсуждаться в ведомствах. И мы работаем со всеми ведомствами абсолютно.
Я могу сказать, что концепция будет, конечно, изменяться, дорабатываться, но в целом нам сегодня этого не хватает. В отдельности мы жалуемся на СМИ, на игрушки, на школы, что они не так работают, садики, а в целом мы сейчас получили документ, в котором понятно и четко изложено, что сегодня требуется от общества, что сегодня требуется от родителей, от воспитателей, от учителей, по крайней мере, от правоохранительных органов. Сегодня понятны и задачи, и ответственность, которая будет на них возложена. Возможно, что это не всем нравится.
Виктор Резунков: Да, я читал заключения некоторых экспертов. В особенности им очень не понравилось, что существует некий один законопроект, такая инициатива, где представители молодежных субкультур – эмо и готов – их по степени общественной опасности приравняли к скинхедам, нацболам и антифашистам. И эксперты задаются вопросом: не опасаетесь ли вы, депутаты, что введение подобного законодательства будет лишь провоцировать молодых людей на еще больший протест, на еще большее проявление своего неадекватного или, скажем так, девиантного поведения? Запретный плод, как известно, сладок.
Наталья Карпович: Вы знаете, я сама воспитывалась в моменты, когда были запреты, и запреты были всегда и всегда будут, мы от этого никогда не уйдем. Просто мы очень четко должны понимать, какие запреты стоят во благо, а какие стоят как бы, может быть, просто по незнанию, неосознанию культуры, невосприятию. Всегда это сложно разделить, где жесткая граница. То есть сказать 100 процентов, что так правильно, я не возьмусь, потому что я человек здравомыслящий, реальный, и во всем нужно смотреть, кто руководит, и представлять, какие люди, какие у них цели и задачи стоят. Если это цель и задача – завлечь молодежь и потом добиваться того результата, который нужен им, то есть эксплуатация, то этого действительно нельзя допустить. Если эта цель – привлечь молодежь, сделать ее социально активной, адаптированной на благо общества, на развитие, на созидание, на создание семьи, на возможность развиваться добиваться поставленных целей… Здесь все очень индивидуально, и в законопроекте жестко не прописано именно так. Даются рекомендации.
Поэтому, на мой взгляд, сегодня и специалисты, которые работают в этой области, и те люди, которые дают как бы свои замечания, они должна очень четко понимать, что если мы будем продолжать перепихивать друг на друга: «вы такие», «нарушение свободы», «нарушение прав»… Я еще раз говорю, концепция состоит не из запретов, а из ограничений, которые сегодня всему обществу мешают дышать спокойно. И если мы посмотрим на письма тех людей, которые обращаются, все эти проблемы существуют не в придуманном нами мире, а в обществе, у каждого человека в отдельности, кто переживает эту трагедию. Мне говорят: «Вот у вас есть дети. Как вы посмотрите на ограничение, что ваш ребенок…» Я говорю: «Я нормальная мать, я в 22 часа своего ребенка 10-летнего на улицу не выпущу». Я ответственно это заявляю, потому что я понимаю, что сегодня не то время, когда ребенка можно выпустить на улицу, и этот закон нужен для того, чтобы через какое-то время мы могли оставлять детей в песочницах. Уважаемые родители, я просто всех призываю задуматься об этом!
Виктор Резунков: У меня трое детей, и я не показываю, например, своим младшим детям какие-то страшные фильмы по телевизору, я не позволяю им сидеть за компьютером больше часа в сутки или какой-то период времени.
Наталья Карпович: Да, игры подбираете наверняка.
Виктор Резунков: Да, эти игры безумные… Давайте я вам задам такой вопрос, может быть, он будет немножко жестким, уже на другую тему. Как там получилось, что сегодня в России, в стране, в которой такой огромный стабилизационный фонд, в которой образовалась стабильность, на сегодня более 700 тысяч детей-сирот (это официальные данные), половина из которых – дети, оставшиеся без опеки при живых родителях?
Наталья Карпович: Вы знаете, вообще, наверное, не надо связывать стабилизационный фонд и социальное сиротство, это разные вещи. Можно поставить под таким углом вопрос, но мы ничего этим не добьемся. Стабилизационный фонд и родитель, который не нуждается в ребенке, оставляет его, - это разные вещи.
Виктор Резунков: Я просто говорю, что есть одно и есть другое – как такое может быть?
Наталья Карпович: Я могу сказать, что социальное сиротство в России существует от безответственности. У меня четвертый ребенок из детского дома, я его взяла, он у меня усыновленный ребенок, занимаюсь им, он второй год у меня живет. Я считаю что в нашей стране не хватает тех мер, которые бы люди призвали подумать, когда они это делают. Да, у нас, действительно, право репродуктивного возраста – рожать или не рожать, у нас существует эта свобода, но, во-первых, чаще всего нужно посмотреть, что дети, которые остаются здесь, они от молодых мам, от девочек, которые еще сами не созрели. Они оказались в ситуации одни, и в этой ситуации, во-первых, все общество повернулось к ним спиной, чаще всего им говорят, что нужно сделать либо аборт либо, если она оставляет этого ребенка, она будет вот такая, такая и такая. И они оказываются от детей, их вынуждают этим отношением, иногда и родители, которые боятся огласки, что в 14-15 лет девочка родила. И ведь очень большой процент этих социальных сирот именно из этой категории.
Наша задача сегодня, как мы ее видим, и мы очень четко ее представляем, общаясь и с врачами, и с психиатрами, и с людьми, которые занимаются семейной политикой, мы для себя очень четко понимаем, что сегодня должны существовать социальные стандарты для семей, это первое. И мы сегодня четко понимаем, что для этих девочек должна быть формы сопровождения быть. Оказавшись в такой ситуации, она должна прийти к профессионалам, проконсультироваться, ей должно оказать психологическую и иную помощь, вплоть до материальной, государство. Почему я сказала в начале о социальных стандартах, потому что стандарт семьи сегодня не определен. И аборты, о которых мы сегодня говорим, они тоже из этих же проблем выходят.
Вторая часть – это безответственность, это люди, которые понимают, что им за это ничего не будет. Я отказалась от ребенка, написала отказ – и я пошла спокойно жить дальше. Разве такое может быть? Ты не убил, ты хороший человек, ты не сделал аборт, но ты оставил ребенка. Сегодня законодательство не обязывает этих людей, не дает гарантии – и вот мы получаем детей без жилья потом. Он не может получить от государства, потому что он не полный сирота но он не может вернуться в то жилье. И дальше проблемы – дети, которые остаются на улицах. Государство сегодня действительно решает очень много проблем с социальным сиротством. Сегодня, слава богу мы имеем с вами хорошую социальную рекламу сегодня мы повернулись к этой теме, сегодня мы открыли все формы, возможности общения с этими детьми и возможности их привлечь в семью, наш закон об опеке и попечительстве, который вышел, он сегодня более расширенный, чем когда-либо был, и он сейчас будет дорабатываться, сейчас мы четыре поправки в него готовим.
Социальное сиротство – это прежде всего клеймо, которое стоит на этих детях. Пока мы его не исправим в наших духовно-нравственных ценностях, мы не уберем социальное сиротство, поверьте мне. Потому что прежде всего это всегда обязательно больные, извините, дураки – это отношение, которое сформировалось в обществе. И мы сегодня не имеем доступ к этим детям, чтобы посмотреть, чтобы они иные. Генетические заболевания, вы знаете, и родные дети в семье иногда вырастают «вприрод», как бы всякие бывают. проблемы, а эти дети – они совершенно нормальные. То, что у нас сегодня существует проблемы детей-инвалидов, особенно сирот, это самая острая проблема в России. Проблема детей, которые старше 10 лет, такая проблема тоже в России есть, потому что у нас действительно нет социального обеспечения той базы, которая бы позволила взять. Мы надеемся, что закон об опеке и попечительстве как раз расширит круг этих вот возможностей брать этих детей.
Поэтому мне кажется, что проблема не столько денег сегодня в России, а сколько у человека в душе и в голове вложено, и как он относится сам к этому. Ребенок должен быть желанным. Вторая проблема сиротства: ребенка нужно рожать здоровым. А это все выходит из тех проблем, о которых мы сказали выше: наркотики, улица, пьянство и так далее.
Виктор Резунков: И к теме беспризорников это такое же имеет отношение.
Наталья Карпович: Это то же самое, но я вам хочу сказать, что у нас есть, как я их называю, «благополучные» беспризорники, то есть дети из обеспеченных семей. Это уже люди, которые не ставят перед собой цели, у них просто нет возможности найти себя, потому что им не поставлены задачи. Вы знаете, иногда встречаешь такую категорию людей, у которых есть все, но он на улице, и они не хотят ни учиться, ничего делать, у них потерянность такая. И мне кажется, что вот эта потерянность целей и доступность благ, которые как бы свалились, очень часто мешает человеку в его развитии. И вот в концепции, кстати, существуют ограничения, которые могут позволить семье сохранить своего ребенка на ранней стадии.
Виктор Резунков: Наталья Николаевна, мы говорили с вами насчет репродуктивного возраста, и есть такое предложение – декан социологического факультета МГУ Владимир Добренько призвал повысить с 16 до 18 лет планку возраста сексуального согласия, то есть, согласно уголовному праву, возраста, когда человек считается способным дать согласие. Что вы думаете по поводу этой инициативы?
Наталья Карпович: Вы знаете, я сама выходила замуж в 17 лет, и меня не расписывали, это был 1989 год, потому что на тот момент мне не было 18 лет, и сказали, что нужно обязательно забеременеть, чтобы нас расписали. Вот это жизненная ситуация. Я считаю, что это неправильно. Особенность сегодняшнего времени, получая паспорт с 14 лет, конечно, многие молодые люди сегодня способны уже себя обеспечивать, способны учиться и работать, и мы это видим, это не секрет. Я не считаю нужным сделать это ограничение – только 18 и все. Потому что, наверное, мы уже говорили о том, что очень много детей останется в семье, и не будет сделано много абортов, которые делаются сейчас из-за того, что такое присутствует ограничение – с 16 до 18, потому что в этом возрасте очень многие встречают первую любовь, получают первый сексуальный опыт. Но чтобы он был качественным, нам нужно создать сегодня опять же сопровождение чтобы эти молодые люди умели это делать, понимали правильно ту ответственность, которую он на себя берут. То есть это комплекс мер, которые нам предстоит сегодня сделать. И тогда можно это сделать доступным, я думаю, эту поправку.
Виктор Резунков: В России сейчас ежегодно делается примерно 1,5 миллиона абортов и даже больше. Как вы считаете, это по сравнению с другими странами… Эксперты вообще обращают внимание, что это очень много.
Наталья Карпович: Вы знаете, я буквально вчера была на большой конференции, и замечательный доктор санкт-петербургский предоставлял нам такую информацию. Мы сегодня входим в пятерку стран, которые рожают здоровых детей, по этому показателю мы достаточно неплохие, но, действительно, по абортам мы находимся тоже одним из первых в списках. И я могу сказать, что здесь есть ряд проблем. Опять же мы сейчас законодательную инициативу внесли о запрете опять же в законе о рекламе доступности медикаментозного аборта, который сегодня сплошь и рядом рекламируется, что принцип его: «съешь конфетку – не будет нежеланной беременности, дальше все будет хорошо»...
Виктор Резунков: Это противозачаточных средств не касается?
Наталья Карпович: У противозачаточных средств в инструкции все равно есть «Минздрав предупреждает» и так далее. Мы говорим о наружной рекламе, которая присутствует в журналах, в местах, где отдыхают дети, санатории, курорты, где присутствие детей. Мы опять же говори только о том, где нет возможности разделить общество отдельно на подростков и взрослых, а это доступные места. Плюс наружная реклама, плюс метрополитен, плюс журналы – первая и последняя страницы. И мы считаем, что так же, как пиво и табак, нужно обязательно писать о том, что это имеет за собой последствия (чего сегодня нет). И ряд таких моментов – это, во-первых, обучение, которое должно быть и в школах, это должно быть сопровождение, те институты, которые помогут в семье создать культуру. Это еще культура наша с вами.
И конечно же, в концепции духовно-нравственной прописано все то, к чему нужно стремиться и чего нельзя допустить. То есть сегодня проблему с абортами мы имеем только из-за того, что чаще всего общество, близкие люди не поддерживают человека. И это встречается не только у молодых, поверьте мне. Я сейчас жду пятого ребенка, и я слышу совершенно разные впечатления об этом.
Виктор Резунков: Поздравляю вас!
Наталья Карпович: Спасибо. Поэтому мы должны сами немножечко сегодня понимать, что проблема и в нас, в тех, кто рядом.
Виктор Резунков: Геннадий, Ленинградская область, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. У меня вопрос такой. Поддается ли здравому осмыслению расформирование всех детских домов и распределение этих детей по семьям в течение двух лет, и не больше? Я думаю, нет. Однако правительством Ленинградской области такой документ разослан по муниципальным районам, обязательный к исполнению. И убедительная просьба к мною почитаемому Радио Свобода. Пригласите, пожалуйста, в передачу «Время гостей» губернатора нашей области Валерия Павловича Сердюкова. Тем для разговора предостаточно, у нас к нему накопилось много вопросов, на которые хотелось бы получить исчерпывающие ответы. Спасибо огромное.
Виктор Резунков: Ну, это инструкция какая-то в Ленинградской области.
Наталья Карпович: Я, честно говоря, во-первых, не видала эту инструкцию, она для меня дикая, что в течение двух лет разобрать детей… Я не готова ответить на это, потому что я просто не видела этого документа, но я просто поинтересуюсь теперь и готова будет откомментировать после того, как я пойму, что это за документ и как это выглядят. Но вообще, честно говоря, пока это для меня странно.
Виктор Резунков: Геннадий, а в отношении Валерия Павловича Сердюкова – готовьтесь, готовьте вопросы, он нам вроде бы обещался с самое ближайшее время прийти. Андрей пишет: «Я со своей женой развелся, от брака есть пятилетний сын. Бывшая жена исчезла в неизвестном направлении, ребенка воспитываю я. Какие мне положены льготы как отцу-одиночке? Это тоже большая проблема.
Наталья Карпович: Да, это большая проблема. На самом деле, мы сегодня, законодатели, считаем, что понятие в Семейном кодексе должно быть «родитель». Потому что сегодня и папы занимаются воспитанием, и мамы, и вообще отец должен появляться не только на стадии алиментов, именно когда разводятся люди, а папа – это та же составляющая, как и мама, и ни на сколько меньше. И мне кажется, здесь действительно законодательство для мужчины имеет какое-то такое, скажем, не первоочередное место. Вы имеете право на все льготы, которые положены по законодательству Российской Федерации, на все компенсации и пособия, которые сегодня выплачиваются. Я бы вам порекомендовала прийти в свой Собес, и вам полностью дадут консультацию. Это все есть и на сайте, на самом деле, чтобы сейчас не занимать эфир. Вы имеете право на все законодательные льготы, которые прописаны, что касается воспитания ребенка. Единственное, что у вас наверняка, раз вы находитесь в таком состоянии, есть органы по опеке и попечительству по месту жительства, куда вы можете обратиться за разъяснением. И они вам полностью дадут консультацию. Нет такого, чтобы они не поддержали благополучного родителя.
Виктор Резунков: Евгения Витальевна, Москва, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер. Я вот хочу возразить относительно все-таки роли правительства в судьбе этих несчастных детей. Знаете, когда началась перестройка, у Молчанова была передача, в которую он приглашал представителей русской аристократии, живущих за границей. И как-то у него была дама – ученый секретарь Французской академии наук, русская аристократка, и она сказала, что если бы французское правительство так обращалось со своим народом, как вот это российское, французы давно погибли бы. Вы поймите, если взять организм, голову и туловище, то народ – это руки и ноги, но должна же быть голова. Народ всегда размножается стихийно, и если у нас есть откормочные отряды, простите, виновато правительство. То есть судить надо правительство за то, что у нас в 18 лет дети – дистрофики. А вы как-то сами в 17 лет замуж выскочили и почему-то такие претензии предъявляете к тем, кто стихийно размножается. Нет уж, народ – это не голова, а головы-то у нас и нет.
Наталья Карпович: Ну, я, во-первых, вообще, наоборот, поддерживаю, что если человек сформировался с 16 до 18 лет и готов вступить в брак, я как раз поддерживаю этот возраст, это первое. Во-вторых, я вообще не говорю о стихийном размножении, потому что оно у нас отсутствует, вы находитесь в утопии, на самом деле. У нас кризис демографии, насколько я знаю статистику, и спонтанность размножения, к сожалению, вы просто не можете дать себе правильный отчет, что она происходит только в девиантной группе, в маргинальной. И 2007 год, когда произошло такое, знаете, снизошел до нас материнский капитал, семейный, была такая ситуация, в 2010 году мы еще получим проблемы с ней – именно с детьми, которые окажутся в социальных учреждениях. Часть вот этих девиантных, маргинальных представителей забеременили, родили, и в 2007 год Собесы получили ряд приходящих и говорящих: «Где наши 270 тысяч?» Так вот, ваше понимание, я по-другому просто не понимаю, я не вижу стихийного размножения. Люди рожают ребенка по любви – это я понимаю. Люди рожают ребенка, несмотря ни на что, потому что они этого хотят, у них есть желание, - это я тоже понимаю.
Я вышла замуж в 17 лет, у меня сейчас будет пятый ребенок, и вы знаете, мне это не помешало стать человеком, на самом деле, а наоборот, каждое мое достижение – это плод того, что у меня были дети, есть, и они меня стимулируют. И если общество готово к этому, молодежь готова к тому, чтобы создать семью и родить ребенка, это надо поддерживать и стимулировать государственными мерами и поддержкой. Так вот, по поводу этого стихийного размножения, сейчас, когда через три года материнский капитал должен будет быть получен этими группами поверьте мне, эти люди найдут способ этим воспользоваться так, чтобы не оставить ничего от этого, а дети им просто не нужны. И это стихийное размножение, которое идет стимуляцией государством, не всегда может позитивно сказаться на детях. Я говорю только о том что нужно защищать наших детей от улиц, о необдуманности и создавать как можно больше государственной поддержки, не только материальной.
Вообще, моя позиция, что здоровая семья – это когда достойная зарплата, а компенсации и пособия – тем группам, тем категориям, которые в этом нуждаются, для этого нам нужны социальные стандарты. А все остальное зависит еще и от самого общества. Духовно-нравственное у нас с вами сегодня шатается даже больше, чем материальное. И поэтому все, о чем мы сегодня с вами говорим, мы говорим о защите наших детей, о том будущем страны, в котором мы будем с вами жить. Потому что наши дети – это и наши пенсии, это и наша старость, это наши внуки, которые будут жить в этой стране. И я как раз поддерживаю все хорошее, и если люди любят и готовы иметь ребенка, им нужно помогать.
Виктор Резунков: Да, Наталья Николаевна имеет право говорить, учитывая ее фантастическую биографию: три высших образования, несколько книг, большие достижения в спорте, в женском боксе и не только, не буду все перечислять. Владимир Анатольевич, Москва, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Не обижайтесь ради бога, но я считаю, что комитет, представитель которого у вас выступает, он лишний в законодательной форме. Ничего нового не придумано за годы существования России в деле воспитания, в общем-то, и нужно только добиться того, что уже придумано. И второе, я хочу напомнить, что вам ведущий правомерно задал вопрос о том, как могло случиться так, что в России с такими золотовалютными запасами и таким бюджетом есть беспризорники и так далее. Мне кажется, что такой комитет должен быть в правительстве, и начинать нужно воспитание в вопросах нравственности с правительства, с высших должностных чиновников, только тогда будет какой-то результат. Нельзя сейчас даже взрослым людям нельзя объяснить, почему чиновник так или иначе поступает, что уж говорить о детях. Нужна политическая воля!
Наталья Карпович: Вы абсолютно правы. Мы и говорим о том… Знаете, может быть, чисто теоретически можно сказать о том, что комитет не нужен, я не могу на вас обидеться, я вообще считаю, что вы задали очень хороший вопрос. Я, как чиновник тот же самый, работающий в этом комитете, могу сказать: нам нужен не комитет, нам нужна отдельная структура, которая заменит все разрозненные структуры, которые сегодня есть – Минздрав, Минобразования – и будет заниматься этой проблемой в целом, как это существует в мировой практике. Существуют, наподобие наших министерств, отдельные министерства, занимающиеся вопросами семьи, женщин, детей. И это абсолютно правильно, потому что мы, действительно, каждый выполняет свою задачу. Мы всего лишь законодатели, Министерство образования выполняет свои функции, Министерство здравоохранения – свои, разные бюджеты, у нас, у комитета, нет бюджета, мы не можем его распределять. Мы занимаемся «подчищением грехов», всего, что происходит, и пытаемся хоть что-то сделать.
Я не знаю, сколько лет этот комитет не нужен, но я буквально со 2 декабря в нем, и я считаю, что слава богу, что у нас есть Комитет по вопросам семьи, женщин и детей, и что он сегодня объединяет и пытается найти взаимоотношения такие вот, здравомыслящие, между всеми структурами МВД, Минобразования, Минздрава и так далее. Потому что если не будет этого сегодня, когда хотя бы вырабатывается совместное видение, что нам делать дальше с тем, что мы знаем и почему до сих пор ничего не сделано… Я гражданин, я со 2 декабря депутат, и я хочу вас тоже спросить: а почему мы с вами так живем? А почему пенсионеры сегодня у нас так живут? Это вопросы, которые можно задать любому чиновнику: ты такой плохой, поэтому мы так живем. Действительно, так проще, но я считаю, что каждый из нас в ответе за то, что произошло. Я и с себя ответственности не снимаю, и через четыре года мне нужно будет отчитаться за то, что я сделала. Сегодня за мои полгода мне не стыдно за то, что я делаю, потому что я абсолютно уверена даже на примере своей семьи, что мне, моим детям это пойдет в плюс.
Виктор Резунков: Вячеслав, Москва, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Вы знаете, я все никак не могу понять насчет материнского капитала, что это, как это. Нам сказано, что три года о нем не вспоминайте, потом – на образование. Ну, хорошо, а какое образование в три года? И все-таки школа пока бесплатная. Потом – на жилье. Ну, хорошо, можно купить 1,5 метра жилья на эти 200 с чем-то тысяч, но это хорошо когда есть 90 метров и, может, еще на метр не хватает. Что это такое за надувательство с этим материнским капиталом и издевательство над людьми, пожалуйста, объясните, если можете.
Наталья Карпович: Ну, вы знаете, всегда очень сложно объяснять, как вы сказали. Если бы вы хотели объяснения, наверное, вы выбрали бы другой термин. Вот по поводу надувательства, это не ко мне все-таки, это, наверное, в органы, которые этим занимаются. Материнский капитал в 2007 году вышел с точки зрения того, чтобы государственного политика демографического развития заработала. Материнский капитал – это как бы поощрение за роды, так скажем человеческим языком, которое для того, чтобы оно не было использовано не на благо ребенка или чтобы женщина просто не потеряла эти деньги, сделали в трех формах. Первая форма – это действительно образование. В три года вам не нужно давать образование, но вы можете заранее вложить в образование своего ребенка и в дальнейшем понимать, что ваши деньги не пропали, а ваш ребенок получит высшее образование. По поводу жилья, вы знаете, вы в большом городе живете, и я в большом городе живу, и для нас это действительно метр квадратный, а для других регионов на это можно купить, в принципе, достаточно неплохое жилье. Если мы с вами, допустим, может жить в квартире, не все могут жить в квартирах в других регионах, поэтому это вопрос очень спорный. А если брать сельскую местность и возможность приобретения дома, то это совсем отдельный разговор.
И есть третья часть, о которой вы не сказали, а я хочу, чтобы вы просто знали, - это возможность воспользоваться материнским капиталом как накоплением на пенсию. Это для женщины, которая родила ребенка выполнила свою миссию, она может эти деньги сегодня вложить, они будут пересчитываться и о инфляции, которая происходит, это деньги, которые не будут тратиться, ей будет отдельно приходить счет на это. Эти деньги будет сохранять государство, чтобы женщина могла гарантированно на пенсии получать что-то дополнительно. Большие это или маленький деньги? Мы с вами все понимаем, что спасибо, наверное, Господу, что сегодня обратились к проблеме вообще семьи, детей женщин и вообще всего, а самое главное, что сегодня правительство, как вы правильно сказали, и до вас выступавший, политическая воля сегодня подошла к тому, что самое главное сегодня – это человек, семья. И мы об этом стали не просто слышать, а говорить, и у нас есть возможность с вами сказать плохое, хорошее. Но в то же время очень многое зависит, я еще раз подчеркиваю, от вас. Если у вас такое отношение, то хотя бы прочитайте, в интернете все есть. Непонятно что-то – давайте сядем и обсудим. Но не нужно так вот категорично заявлять, что это надувательство. И это не то что бы даже некрасиво по отношению к политике, которую проводит государство сегодня, старается что-то сделать, а это просто неуважение даже, наверное, к тем людям, которые в принципе ждут этот капитал, рассчитывают на его поддержку, и поверьте мне, очень у многих он будет работать в позитив.
Виктор Резунков: Михаил, Рязань, пожалуйста.
Слушатель: Спасибо. Я считаю, что нынешняя власть виновна в том, что мы имеем сейчас почти миллион беспризорных детей в России. И вот мой вопрос с этим связан. Что может сделать нынешняя власть, для того чтобы их не было вообще в России, беспризорных детей? Их почти миллион!
Виктор Резунков: Мы уже говорили об этом уже в какой-то степени.
Наталья Карпович: Вы знаете, да, мы уже начали эту тему. Я считаю, чтобы не было беспризорных детей, прежде всего сегодня государству, правительству и всем органам нужно подумать о том, чтобы осуществлялась поддержка и сохранение биологической семьи, которая родилась этого ребенка и по той или иной причине не способна заниматься этим ребенком, чтобы он стал не беспризорником, не социальным сиротой, а чтобы он остался в семье. Я сегодня несколько раз уже говорила этот термин – «социальное сопровождение», и действительно, во всех странах мира мы сегодня должны этому учиться и признать, что у нас сегодня это отсутствует. Это первая форма, которая должна быть вместе с органами опеки и попечительства: выявление семей биологических, которые могут подойти к тому, что их ребенок выйдет на улицу, семья разрушится. Это первое.
Виктор Резунков: 10 миллионов детей живут в неполных семьях в России – велика цифра, конечно.
Наталья Карпович: Велика цифра, да, и ведь проблема разводов еще и в том, что сам институт семьи перестал быть ценностью. Конечно, поднимать престиж семьи сегодня через информационное поле – это очень важно, это вторая составляющая. Поговорить о здоровом образе жизни, о полноценности семьи – это тоже нужно делать, профилактику, которая давно не делалась. 20 лет мы с вами жили без института семьи. На самом деле, мы занимались внешней политикой, глобальными вопросами, экономикой, всем, чем угодно, но мы не занимались своим внутренним двором, можно сказать, домом, не мели там мусор и не смотрели, что происходит. Поверьте мне, если бы завтра можно было проснуться, чтобы не было беспризорных детей, детей-сирот и проблем, которые есть в нашей стране, я бы с удовольствием это сделала, но я очень четко сегодня понимаю, что шаги делаются (можно говорить, что они плохие, можно говорить, что ничего не делается), и есть результат сегодня. Сегодня есть абсолютно четкие цифры по результатам работы во всех категориях, о которых я сегодня говорила.
Самое главное сегодня для нас: сократиться беспризорность можно, только работая в семьях, в которых… Дети просто там на улицу не приходят, они приходят из семей, и если такая категория все-таки осталась, и они беспризорники сегодня, то нужно создавать, вернее, продолжать работать в тех учреждениях, в которых дети будут не заключенными, а равными. То есть замена семьи невозможна, но все-таки социальный центр, где ребенок будет дальше желанным, приходить туда с удовольствием, не убегать оттуда. И у нас все равно с вами никогда не получится, чтобы не было беспризорников. Они были всегда, есть такая категория, и нам с вами придется с ними работать, чтобы они не были примером для тех, героев, которые захотят уходить из домов.
Работы очень много. Все, что сегодня говорите вы, я со всем согласна как человек, но я не соглашусь, что ничего не делается.
Виктор Резунков: Представители законодательных органов власти сразу в нескольких субъектах Федерации выступили за отмену моратория на смертную казнь для лиц, совершивших насилие сексуального характера над детьми, что сейчас широко обсуждается и в прессе. Депутаты с такой инициативой выступили Волгоградской областной Думы. Как вы считаете, надо ли принимать отмену моратория на смертную казнь для таких лиц?
Наталья Карпович: Вы знаете, я отвечу не как чиновник, а как мама. Выносив ребенка 9 месяцев, родив его и занимаясь его воспитанием, потерять его из-за распущенности, варварства, хамства и, я считаю, ненормальности человека, и потом посадить его даже на 15 лет, а через 15 лет он выйдет и будет делать то же самое, - я считаю, это несправедливо. Никакая мать, никакой отец сегодня не поддержит, что этот человек должен жить, я в этом абсолютно убеждена. Я вам сейчас говорю не как чиновник, а как женщина. Я ввела бы смертную казнь для людей, которые убили, психологически сломали жизнь человечка маленького, только начинающего, только вступившего на эту землю, чистого и открытого, и принесли горе тем родителям, у которых часто бывает этот ребенок единственным, в него вкладывали душу. Они уничтожают жизнь не только человечка, но еще и семьи, еще людей, то есть горе, которое приносят эти люди, нельзя оценить никаким наказанием, кроме как смертью.
Виктор Резунков: А как вы считаете, в Госдуме могут поддержать эту инициативу? Разговоры такие идут?
Наталья Карпович: Вы знаете, разговоры идут, обсуждение идет, и, как всегда, существует два мнения. Есть люди, которые понимают это горе, есть люди, которые говорят с точки зрения закона, как это есть. А я считаю, что если весь мир сегодня объединится в этом, то скорее всего победит самая простая истина: смертная казнь должна быть для тех, кто убивает ради удовольствия.
Виктор Резунков: Спасибо большое, Наталья Николаевна.
