Ссылки для упрощенного доступа

Русские военные летчики


Владимир Тольц : В эфире - очередная передача о событияхо великого и страшного, по словам Михаила Булгакова, 1918 года. Сегодня речь пойдет о гражданской войне, а точнее - о русских военных летчиках, из войны Первой мировой перелетевших сразу в гражданскую.



Ольга Эдельман: Мы будем читать отрывки из воспоминаний авиатора, полковника Вячеслава Григорьевича Баранова, написанных и изданных в эмиграции. Баранов, инженерный офицер, в 1912 году закончил Авиационный отдел Офицерской воздухоплавательной школы. Стал летчиком. Участвовал в боях Первой мировой войны, в 1915 - начале 1917 года был начальником Гвардейского корпусного авиационного отряда. В конце 1917 года подполковник Баранов вступил в Украинскую армию, потом перебрался к белым, и уже там получил чин полковника. О себе Баранов-мемуарист писал в третьем лице.



Диктор: В это время юго-западный русско-германский фронт подкатывался почти к самому Киеву. Развал армии достиг своего апогея, и в Киев стекалось офицерство с юго-западного и румынского фронтов, уже открытых врагу обезумевшими солдатами. Бесценное имущество армии расхищалось и гибло безвозвратно. Новейшие орудия продавались врагу за бутылку водки, за табак… В Киеве собралось и множество лётчиков офицеров, и командиров частей. Огромнейшее большинство офицеров не принадлежало ни к украинцам, ни, тем более, к самостийникам, но вынуждено было поступать к украинцам на службу, оставаясь, тем не менее, верными своим убеждениям и долгу перед Родиной.


Состоялось секретное совещание собравшихся лётчиков с прибывшим после развала фронта командиром 7-го авиационного дивизиона подполковником Барановым. ... Подполковник Баранов задумал и задался целью спасти в возможно широком масштабе авиационное имущество Юго-Западного фронта. Этот фронт, ввиду того, что на нём в июне 1917 года сконцентрированы были громадные наши силы для ведения широкого наступления, ... был исключительно богато и мощно оборудован в смысле количества и качества авиационных отрядов, баз-подъездов, мастерских с громадными складами запасных частей и бомб. Выбранный единогласно подполковник Баранов был назначен «головой» украинской авиации и принял этот пост, руководимый исключительно проведением в жизнь своей задачи – собирания и сохранения авиационного имущества своего фронта.


И только близкие и преданные делу лётчики были посвящены в планы ... спасенное имущество передать туда, где право человеческое, честь и долг ещё хранили свои древние устои, - на Дон, где формировались Донская и Добровольческая армии.



Ольга Эдельман : Баранов сам был родом с Дона, из станицы Луганской, из потомственных дворян. Да и вообще среди летчиков было много казаков, неудивительно, что они предпочитали Донскую армию. Белые армии испытывали серьезные сложности как раз с техникой, боеприпасами, запасными частями. И уж тем более с авиацией. А за время мировой войны ее уже привыкли считать необходимостью, "ушами и глазами армии". В гражданскую войну авиация использовалась в основном для разведки и связи.



Диктор: Нужно было изъять аппараты с фронта, вывезти имущество отрядов, баз и мастерских, стянуть всё к Киеву, чтобы не дать возможности большевикам увезти всё внутрь страны. ... На фронт были посланы испытанные, отважные и умные офицеры, которым было предписано, во что бы то ни стало склонять части, сохранившие ещё какое-то подобие целости, «украинизироваться» и оттягиваться к Киеву. 9-й армейский отряд явился в полном составе под командой ... полковника Зиновьева, приведшего даже обозы. Впоследствии весь этот отряд перелетел на Дон. ...


Офицеры, бежавшие из отрядов, не пожелавших украинизироваться, привозили с собой мелкие, но ценные авиационные вещи: анероиды, компасы, счётчики, лишая отправляемые в Совдепию аппараты необходимых, а зачастую и жизненных частей – и сдавали всё в Управление «головы» украинской авиации.


... Путём напряжённой, тяжёлой конспиративной работы в конце декабря 1917 года был сформирован богатейший эшелон, предназначенный к отправке официально на новосформированную базу в Александровск, а неофициально – на Дон. Для этой цели и была устроена база в Александровске. ... Наступавшими в Киев большевиками эшелон был захвачен и задержан. Однако впоследствии выяснилось, что красные не успели его своевременно переправить, как хотели, в Москву, и часть его через несколько месяцев, минуя немецкие руки, всё-таки оказалась на Дону.



Владимир Тольц : Я хочу обратить внимание вот на что. Офицеры тайно "сохраняют", "спасают" армейское имущество, в данном случае - авиационные части. Они вынуждены хитрить, прикидываться перешедшими на сторону "самостийников", потом мы увидим, что так же они прятались и от оккупировавших Украину немцев, я уж не говорю про главного врага - большевиков. Офицеры стремятся на Дон. В записках Баранова присутствует яркая риторика: он против большевиков, возмущается захлестывающей все вокруг волной анархии. Но вот что гораздо менее ясно - это за кого он, собственно. Понятно, что за Дон. Но какую будущую Россию эти офицеры-летчики мыслили? Для кого они сохраняли авиацию? Так вот, об этом у Баранова речь как-то не идет. В отличие от большевиков, мечтавших о своем коммунистическом рае без эксплуататоров, белое движение было ведь идейно разнородно. Там действительно оказалось много людей, недовольных "революционным порядком", но не являвшихся, скажем, убежденными монархистами.



Диктор: В январе 1918 г. после ряда боёв Киев был захвачен большевиками. Подполковник Баранов, вынужденный бежать, пробрался в Москву, центр скопления лётчиков и, живя там под чужим именем, информируя лётчиков об истинном положении дел на Дону, о которых тогда в Москве ходили неопределённые и разноречивые слухи, - стал вести широкую подпольную агитацию и организовал несколько перелётов из Совдепии на Дон. Впоследствии эта агитация дала Югу России целый ряд перелетевших одиночным порядком и целыми отрядами верных долгу лётчиков. После двухмесячной работы в Москве, связанной с риском для жизни, подполковнику Баранову удалось пробраться с огромными трудностями через немецко-большевистский заслон в Орше, приехать в Киев и продолжать прерванное было дело спасения и собирания фронтовой авиации при новых, ещё более трудных условиях, т.к. на Украине уже господствовали немцы и германская власть. Наконец, 2-го июля 1918 г., направляясь якобы в Харьков, отошёл из Киева первый эшелон, предназначенный на Дон, в составе 24 вагонов, а в конце августа прибыл на Дон «Екатеринославский» эшелон в составе 44 вагонов ценнейшего авиационного имущества многомиллионной стоимости ... Одновременно прибыл на Дон подполковник Баранов, чтобы посвятить себя всецело работе на Дону.



Ольга Эдельман : Помимо этой, не лишенной авантюрности, но кропотливой подпольной работы по вывозу авиационного имущества, у летчиков был ведь и другой путь, еще более авантюрный и эффектный - перелететь. Самолеты-то при них, и в воздухе каждый из них был хозяином.



Диктор: Пополнение Донской армии самолётами и личным составом происходило также путём перелёта лётчиков, застрявших у большевиков и украинцев. Главный контингент этих лётчиков были офицеры. По мере того, как выяснялась позиция Дона, как антибольшевистского фронта, лётчики стали перелетать и одиночным порядком, и целыми отрядами, несмотря на то, что у большевиков были выработаны драконовские меры для предупреждения подобных инцидентов. Для этого большевики составляли подробные списки членов семьи, родственников и друзей лётчиков, и в случае перелёта к «белым» зарегистрированные близкие попадали в тюрьмы и застенки чека. Это обстоятельство тормозило перелёты, т.к. лётчикам, задумавшим лететь на юг, приходилось так или иначе сначала обезопасить близких, переправить их за границу и т. д. Тем не менее, на юг России перелетело свыше 40 лётчиков – все на лучших и новейших аппаратах.



Владимир Тольц : Ну, раз уж вы, Оля, заговорили об эффектной авантюрности, давайте приведем эпизод из воспоминаний Баранова, достойный художественного кинематографа. Эпизод, связанный с тем, как целый авиаотряд улетел от большевиков, причем прямо на глазах у Троцкого.



Диктор: Из отрядов первым в полном составе перелетел 9-й армейский отряд, входивший в последние месяцы Великой Войны в состав авиационного дивизиона, которым командовал полковник Баранов. Командиром отряда состоял выдающийся лётчик поручик Снимщиков. 9-й армейский отряд долго готовился к задуманному перелёту. Семьи были устроены вне досягаемости для мести большевиков. Незадолго до перелёта были получены новые аппараты. В день отлёта лётчики надели по несколько пар платья, причём не были забыты даже блестящие погоны самого контрреволюционного образца, скрытые под кожаной одеждой лётчиков. В аппараты были погружены все вещи, отрезы материи, бельё, сапоги. Запаслись изысканной провизией, которую имели в качестве избранного у большевиков рода оружия. Специалистов лётчиков у них было мало, и ими дорожили. Но… как волка ни корми, он всё в лес смотрит. Так и 9-й армейский отряд предпочёл жить и работать в родном по духу стане «белых». Ожидали только случая, когда получат приказание перелететь куда-либо целым отрядом. Наконец, получили приказ перелететь в Борисоглебск, куда большевики стягивали крупные силы. Желанный, мучительно жданный день наступил…


«Сам» Троцкий присутствовал на аэродроме и рассматривал по карте маршрут перелёта. Один за другим, плавно описывая круги, над аэродромом поднялись лётчики. Шумят моторы, гремит оркестр. Троцкий со свитою наблюдает эту картину. На большой высоте отряд строится в боевом порядке - недосягаемый, счастливый, - берёт направление, которое не оставляет сомнений в действительности их намерений.


«Представляя себе их рожи, там, внизу, в этот момент, их бессильное бешенство, мы чувствовали себя отмщёнными за всё, что терпели до поры до времени в их красном аду, - рассказывают потом лётчики этого отряда. - Жаль только, что невозможно было набросать им бомб и полить из пулемётов. Перелетали мы невооружёнными. Было запрещено брать бомбы и пулемёты с собой…».




Ольга Эдельман: Мы читаем воспоминания русского авиатора полковника Баранова. С началом гражданской войны многие офицеры-летчики перебирались в белые армии, иногда просто улетали от большевиков.



Диктор: В первые моменты возникновения авиации на Дону, в тот период, когда ещё не были доставлены аппараты с Украины, лётчики, находившиеся в то время на Дону, были исключительно из казаков. По мере развития авиационного дела донская авиация пополнилась большим количеством лётчиков не казаков.


Низший персонал авиаработников – механики, мотористы, ввиду того, что на Дону не было раньше технических войск, и промышленность слабо развита, – набирались почти исключительно в первое время (до первых выпусков из школы мотористов) из пришлого элемента: заводских мастеровых, слесарей монтёров и пр. Элемент этот был чрезвычайно ненадёжен, но выбирать было не из чего, и лётчикам приходилось не только напряженно следить за своими аппаратами, постоянно осматривать и проверять их, но зачастую и самим работать, никогда не будучи уверенными в собственной безопасности не только в воздухе, но и на земле, т.к. было несколько случаев безусловно злоумышленной порчи моторов и аппаратов, два случая убийства из винтовки мастеровыми парка своих офицеров и нескольких покушений на убийство. В последних случаях убийцы не были найдены.


Исключительно надёжным элементом среди мотористов были казаки. К сожалению, их было немного, а те, которые обучились в школе мотористов, были недостаточно опытны.


Среди мотористов и мастеровых таилось много тёмного и враждебного элемента. Чрезвычайно ярок случай, когда 1-й Донской отряд получил от Добровольческой армии 7 прекрасных английских самолётов «Ди-Хевелянд-9». Это было в Екатеринодаре, незадолго перед эвакуацией. Офицеры и мотористы отряда работали чуть не круглые сутки, чтобы успеть собрать аппараты до эвакуации Екатеринодара. В ночь с 3 марта на 4 марта 1920 года аппараты были готовы, и утром лётчики должны были вылетать. Когда рано утром лётчики после короткого сна пришли на аэродром, чтобы лететь, мотористов не оказалось. Все моторы были искусно испорчены, и прекрасные новые аппараты, с таким трудом полученные и собранные, пришлось сжечь, т.к. большевики были уже у Екатеринодара.


Вообще же лётчики приняли за правило после ремонта в первый пробный полёт брать с собой за пассажира моториста, который ремонтировал самолёт.



Ольга Эдельман : Война гражданская, и кто за кого, кто есть кто - неочевидно. Все стороны надеются, что можно ориентироваться по каким-то признакам, отчасти они срабатывают. Например, белые считают казаков надежными, а рабочие и мастеровые – это элемент враждебный. И, правда, красные как раз на них рассчитывают. А офицеры вроде как за белых. Хотя было ведь и много противоположных примеров - да хоть бы Михаил Тухачевский.



Владимир Тольц: Но, вдобавок, всегда есть персонажи, политической позицией не страдающие, а просто хорошо себя чувствующие в мутной воде.



Диктор: В числе перелетевших на Дон лётчиков только однажды встретился неблагожелательный элемент. В начале июня 1919 г. в Новочеркасске над аэродромом стал кружиться на большой высоте чужой аппарат. Полагали сначала, что это прилетёл на разведку большевистский аппарат, но аппарат стал снижаться и благополучно спустился на аэродром, куда успели к тому времени прибыть полковники Баранов и Усов. Из аппарата вышло двое людей. Один оказался лично известным полковнику Усову полковником Фёдоровым, который в германскую войну служил под начальством полковника Усова. Он отрекомендовал своего спутника князем Кочубеем, прибавив, что князь был поневоле комиссаром города Тамбова, откуда они и прилетели. ... Благодаря тому, что полковник Усов, знавший полковника Фёдорова, засвидетельствовал его личность, а этот последний ручался за Кочубея, они были освобождены от всяких формальностей. В советских газетах вскоре появились заметки об улетевших к белым Фёдорове и тамбовском комиссаре Кочубее, причём за их головы обещалась награда в 100.000 рублей. Это всё подтверждало истину их рассказов, и о них забыли. Вскоре, однако, пошли разговоры, что Фёдоров и Кочубей ведут в Ростове крупную продажу бриллиантов. На эти слухи было обращено как-то мало внимания. Кочубей уехал в Крым и там стал в крупном масштабе бросать деньги, кутить и играть в карты. Проиграв однажды миллион, не обинуясь уплатил его, и продолжал всё также жить, играть и бросать деньги. Этот вызвало подозрения. Он был арестован, препровождён в Ростов и судим. Выяснилось, что он с Фёдоровым перелетел, украв крупные ценности для личных целей, и что Кочубей - настоящий большевик, игравший крупную роль на Кубани в борьбе с белыми. Его повесили, а Федорову удалось скрыться.



Ольга Эдельман: Все равно непонятно, как это - "настоящий большевик", удравший с краденым и кутивший потом в Крыму.



Владимир Тольц : Белые, Оля, поскольку большевиков не любили, не видели тут особой несообразности. Да и я сам, понасмотревшись всевозможных протоколов изъятий экспроприированного и трофейного добра, поналипшего за долгую советскую историю к «чистым» ручонкам бескорыстных якобы членов ВКП/б/, тоже ничего необычного здесь не вижу.


Но мы с вами пока говорили о том, как летчики перебирались к белым. Что они там делали? Как авиация воевала в гражданскую войну? Тут, надо сказать, была своя специфика. Бомбить противника толком не могли, просто потому что не было бомб. Делали что-то кустарное, из артиллерийских снарядов, но, учитывая, к тому же, малочисленность самолетов, особой роли бомбометание не играло. Истребители тоже были без надобности - до воздушных боев не доходило, для этого нужна более многочисленная авиация с обеих сторон.


В общем, белая авиация занималась разведкой и связью. Вот давайте приведем один, тоже достаточно авантюрный, эпизод. Довольно известен рейд конного корпуса генерала Мамонтова в тыл большевиков в августе-сентябре 19 года. Красные пытались тогда перейти в контрнаступление в направлении нижнего течения Дона. Казачий корпус Мамонтова ушел в глубокий тыл, взял Тамбов, Козлов, Лебедянь, Елец и Воронеж. Потом Деникин приказал корпусу вернуться.



Ольга Эдельман: Понятно, что когда Мамонтов ушел так далеко в тыл красных, возникли большие проблемы со связью. Командование армии его практически потеряло, данные разведки были ненадежны. Из штаба Деникина поступил приказ начальнику авиации Донской армии - во что бы то ни стало связаться с Мамонтовым и передать ему приказ возвращаться. Лететь отрядили двух летчиков - подпоручика Баранова (не путать с нашим мемуаристом полковником Барановым) и поручика Битте.



Диктор: По техническим условиям полёт мог быть совершён только в одну сторону: на обратный путь не хватило бы бензину, если бы даже с аппарата снять пулемёт и приборы и взамен веса взять добавочный бензин. Местонахождение генерала Мамонтова неизвестно, надо спускаться много раз в тылу противника и расспрашивать об этом местных жителей. А безоружным встретить советский аэроплан, вооружённый пулемётом… И, наконец, если при спуске их захватят, то их ждёт только виселица. Ведь оба – и поручик Битте, и подпоручик Баранов – перелетели от красных на совершенно новых самолётах.



Ольга Эдельман: Сам полет автор воспоминаний полковник Баранов описал со слов участника подпоручика Баранова, его прямой речью:



Диктор: 23 августа вечером получили от штаба Донской армии приказание лететь, причём все приказания, которые надо было передать генералу Мамонтову, были нам вручены наизусть. Пакетов не давалось. Вылетели со станции Митрофановка в 13 часов 24 августа по направлению на Воронеж. Настроение вначале было преотвратительное, летели на север, ветер был встречный и сильно замедлял движение «Сопвича». Военный лётчик поручик Битте сидел позади в качестве наблюдателя. Пролетев Воронеж, решили спуститься в первый раз для расспросов. Верстах в 20 восточнее Воронежа заметили ровное поле, две едущие повозки и двух человек, работающих в поле. Стали осторожно спускаться, смотря по сторонам: нет ли каких пеших или конных групп. Спустились благополучно. Поручик Битте побежал к крестьянам расспрашивать о генерале Мамонтове и его коннице. Крестьяне встретили поручика Бите безразлично, сказали: «Не знаем, кругом везде красные». До этого спуска летели 2 часа 45 минут. Сели в аппарат, завели мотор и полетели дальше на север, на Грязи. Второй спуск решили сделать где-нибудь близ железной дороги, так как у крестьян не добьёшься толку. Недалеко от станции Грязи спустились у железнодорожной будки. Вызвали сторожа и стали его расспрашивать. Сторож сказал, что генерал Мамонтов где-то около Липецка, что на Грязи прошёл красный бронепоезд, и что в Грязях ждут прихода генерала Мамонтова.


Сели снова в аппарат и полетели. Настроение стало приподнятое: генерал Мамонтов был где-то уже недалеко, во всяком случае, в этом районе. Теперь началась самая ответственная часть задачи: найти конницу и не спутать её с красными войсками. Кончался бензин, надо было снова садиться. Спустились в поле, налили бензин и масло, полчаса просидели и пошли вдвоём спрашивать крестьян. Крестьяне сказали, что Мамонтов находится в Липецке. Это подтверждение ещё больше приподняло наше настроение: близки к цели. Подходя к аппарату, услышали вдали глухую ружейную перестрелку. Слава Богу, значит, Мамонтов где-то близко.


Снова сели в аппарат и полетели. Пролетев 15 минут, в селе Дрязгизаметили обоз и кавалерию на окраине, подумали, что это Мамонтов. Решили снижаться, спустились до 10 метров, стали рассматривать, есть ли погоны. Нам стали махать, бросать в воздух фуражки. Сели, но из аппарата не вышли, мотор работал на малом газе. Подскакал разъезд казаков. Мы крикнули: «Кто?» - «Мамонтов». Выключили мотор, и вышли из аппарата. Встретили нас очень хорошо, целовали, жали руки. Спрашивали, как долетели. «По высшему», - отвечал всё время поручик Битте. Я сказал Битте: «Подожди, когда вернёмся, тогда будет по высшему». Корпусный интендант достал сейчас же несколько бутылок шампанского, и мы выпили. Битте тут же встретил знакомую сестру милосердия по Ельцу и ухаживал уже. Адъютант штаба корпуса достал автомобиль, и мы поехали к генералу Мамонтову в соседнюю деревню. Нас сильно поразило, что по всей дороге была разбросана масса трупов красных - никто их не убирал.



Владимир Тольц: Знаете, все же трудно избавиться от кинематографических ассоциаций. Мы же видели в кино много подобного: и эшелоны с боеприпасами, которые одни снаряжают, другие пускают под откос; и воздушную разведку (помните фильм "Служили два товарища"? только там дело было у красных). Вот и тут: наш мемуарист будто видит себя на экране, и любуется собой отстраненно – отсюда и третье лицо в повествовании. Проигранная Гражданская будто переигрывается заново, и господа- офицеры в этом повествовании выглядят победителями. Белые летуны все, как один, - бравые и безупречные, а враги – жалкие, подлые и коварные. В сущности, это самодельный вариант бессмертной мифологической сцены сцене из фильма "Чапаев": психической атаки офицеров-каппелевцев, навсегда поразившая воображение нескольких поколений советских и антисоветских зрителей, заставившая грезить о безупречном "офицерстве". Но успех гениальности не репродуцируется в повседневности никогда! Хотя она – эта повседневность – иной раз оказывается кучерявей любого вымысла. Взять хотя бы того же донского дворянина Вячеслава Григорьевича Баранова. С 1920 он – генерал-майор. В том же 1920-м после разгрома Врангеля вместе со всеми бежал. В эмиграции мотался (Турция, Болгария), долго жил во Франции, беполетно «дослужившись» там до должности «председателя Союза русских летчиков за рубежом». С 1939 в Великобритании, служил в Военном Министерстве, занимался наукой. Умер в Лондоне 21 июля 1964 года. И всю жизнь «переигрывал» заново проигранную в 20-м войну…



Материалы по теме

XS
SM
MD
LG