Анна Качкаева: Лето, пробки – каждый день более 800 в Москве. Город еще не встал, но приближение этого ужаса ощущает каждый, кто передвигается по городу, и мы в эфире тоже. Уже не реже раза в месяц к нам в эфир в студию, в центре города, кто-нибудь опаздывает или добирается к середине эфира. По-прежнему мигалки, поездки вождей с перекрытием на 15-20 минут основных магистралей останавливает движение на часы. Отсутствие нормальной регулировки движения, отсутствие перехватывающих парковок заставляет людей проводить в пробках до 4-5 часов. Общественный транспорт и велосипеды, как в Париже и других европейских столицах – об этом можно только мечтать. А еще вступают в силу поправки, оставшиеся поправки к новым правилам дорожного движения уже с 1 июля, по которым можно немного выпить и попасть под телекамеры. А еще, конечно, цены на бензин, которая растет, как и цена на продукты. Вот обо всем об этом летняя тема.
О приоритетах и возможных мерах, кардинальных и не очень, мы будем сегодня говорить с руководителем Общественного движения автомобилистов (хотя сам он уже тоже говорит, что можно автомобилистов опускать, и многие так и делают) Вячеславом Лысаковым.
Вячеслав Лысаков Вячеслав Лысаков: Главное, чтобы правильно поняли слово «опускать» или не поняли неправильно (смеются).
Анна Качкаева: Да-да.
Вячеслав Лысаков: Опускают, к сожалению, автомобилистов, велосипедистов и прочих граждан, так что это имеет место.
Анна Качкаева: Пусть будет граждан просто. Начнем мы, давайте, с бензина, потому что только что акции ваши прошли в регионах. Как, что и какой эффект?
Вячеслав Лысаков: Действительно, 24 мая прошла всероссийская акция, в которой участвовали почти 50 регионов. Два города нам не дали до сих пор отчет, люди, может быть, устали или просто поленились, так сказать, зайти на наш сайт и отчитаться, ну, будем считать, что 47 городов гарантировано провели эту акции. До этой акции были точечные выступления в ряде городов. Наша богатая практика подсказывает нам, что федеральный центр мало обращает внимания на такие единичные выступления, региональные. Когда 20, 30, 40 городов и Москва в том числе, тогда начинают уже федеральные чиновники немножко в креслах шевелиться. В Москве, кстати, была немногочисленная, к сожалению, акция, в этот день погода была собачья абсолютно, дождь лил, и пришло человек 200.
Анна Качкаева: Ну, тоже почти месяц прошел, а цена на бензин растет и растет.
Вячеслав Лысаков: Это понятно. Мы когда задумывали, проводили, координировали эту акцию, призывали народ высказать свое отношение к этому безобразию, мы же исходили из того, что в этой ситуации самое худшее – это молчать. Потому что уже избитая эта фраза, которую повторяет наша фанерная попса, что «пипл хавает». Вот если мы будем все это молча воспринимать, то это будет восприниматься, соответственно, как некое молчаливое одобрение. Если мы все-таки покажем свое неприятие той ситуации, когда страна, добывающая и продающая нефть, для собственных граждан продает топливо по ценам выше, чем страны – импортеры этой нефти, что сейчас и происходит… Сейчас в Китае цена 92-го бензина поднялась до 75 центов, и Китай в панике. В Америке, которая тоже в основном закупает нефть, цена на бензин марки «регулар» (92-ой по-нашему) – 90 центов, почти уже к доллару приблизилась. У нас за доллар давно перевалила, в некоторых регионах цена совершенно фантастическая. В Иркутской области цена 92-го – 34 рубля, в Якутии – 32 рубля. Солярка стала стоить столько же, сколько 92-ой бензин, и уже перевалила за 25 рублей. Это дикая совершенно ситуация.
Анна Качкаева: Но ничего же, покупают. И едут. И пробки.
Вячеслав Лысаков: Да, покупают и едут. Наверное, все-таки меньше покупают и едут, и наверное, здесь сложно прогнозировать, чем все-таки такое развитие событий дальше кончится, если правительство всерьез не возьмется за оздоровление топливного рынка. Потому что мы считаем, что в рамках федерального законодательства надо принимать соответствующие меры по защите прав потребителя, по защите российского покупателя. Потому что, повторяю, ситуация совершенно абсурдная. Может быть, нам вообще тогда не добывать нефть и не продавать ее, оставить недра нашим потомкам, не портить экологию, а закупать нефть и научиться у американцев, у китайцев. Тогда мы будем продавать это топливо по цене меньшей, чем продаем сейчас.
Анна Качкаева: Все, кто имеет дело с экономикой, говорят, что это связано с мировой конъюнктурой, и ничего поделать нельзя.
Вячеслав Лысаков: Поделать-то можно. Почему-то мы эти спекулятивные цены на внешнем рынке привязали к внутренним нашим ценам, и эта привязка совершенно непонятна, абсолютно она ничем не оправдана. Кстати говоря, тот же налог на добычу полезных ископаемых, НДПИ, который в свое время привязали к мировой цене на нефть, эта привязка была, когда баррель стоил смешные деньги. Сейчас стоимость уже перевалила за 150 долларов, и поэтому этот механизм работает, к сожалению, скажем так, не совсем нормальным образом. Кстати говоря, когда мы начали цену раскладывать одного литра топлива, практически большинство людей не знают, из чего она складывается. Все почему-то думают, что это в основном маржа нефтяников-мироедов, которые присвоили себе наши общие богатства. Ну, то, что они присвоили, это понятно, тут никто не спорит, и это тоже не есть правильно. Но то, что там маржа нефтяников, маржа продавцов, стоимость добычи, перевозки и прочее составляет чуть больше 30 процентов, - вот это, повторяю, мало кто знает. А до 60-70 процентов в цене одного литра топлива – акцизы и налоги, идущие в бюджет государства. То есть аппетит государства в этом плане, фискальная часть, которая с автомобилистов собирается, она, конечно, огромная. Она составляет в год не менее 1 триллиона рублей, но, к сожалению, в дороги возвращается порядка 200 миллиардов. У нас, кстати, акция называлась «Марш пустых канистр по убитым дорогам». То есть мы эти две вещи связали, что если бы мы платили такие огромные деньги за топливо, но знали, что они возвращаются в дороги, еще было бы понятно.
Анна Качкаева: Да, сейчас то, что происходит с дорогами, просто каждый раз… Все, во-первых, везде ремонтируется, во всяком случае рядом с Москвой.
Вячеслав Лысаков: Это хорошо, что ремонтируется. Но смотря как ремонтируется, во-первых.
Анна Качкаева: Вот, во-первых, как. А во-вторых, как не проедешь – все время все стоит, работы не ведутся.
Вячеслав Лысаков: И там еще одна есть, к сожалению, не очень понятная и приятная вещь. У нас же сейчас уже, в эти годы, бюджет профицитный, то есть мы не успеваем деньги тратить, у нас поступления больше, чем расходы, и тем не менее, 100-процентное финансирование по дорожному строительству будет только в 2011 году. И раз уж мы тут затронули Китай, я хочу буквально две интересные цифры привести. Китайцы половину своих дорог построили после 1990 года, не так много времени прошло… даже не 1990 года, а 1999-го… Ну, пускай, в 1990 году, но дело в том, что они к 2010 году заканчивают дорожную сеть, которая будет обслуживать практически весь грузовой и легковой транспорт, и они выйдут на цифру 2,3 миллиона километров. У нас – миллион с лишним, можно сравнить. Самое интересное, что там огромные инвестиции в дороги, у них за последнюю пятилетку, 2000-2005 год, инвестировано 270 миллиардов долларов в дороги. Причем они каждый год пускают в эксплуатацию 50 тысяч километров дорог. Вот для сравнения, мы практически дороги не строим, хотя везде рапортуют, что огромные средства отпускаются, будут отпускаться, мы в основном поддерживаем, ремонтируем и так далее.
Анна Качкаева: Закапываем.
Вячеслав Лысаков: Да. Мы в том году, могу сказать цифру фантастическую, поражающую воображение, чуть меньше 500 километров построили новых дорог. 50 тысяч – и 500. Причем по последней федеральной целевой программе мы должны к 2020 году, за 12 лет, удвоить протяженность федеральных трасс. У нас федеральных трасс – 47 тысяч километров, и мы должны удвоить. То есть мы за 12 лет собираемся сделать столько дорог, такой протяженности, сколько китайцы за год делают. Это тоже о чем-то говорит. В общем, не такие уж веселые цифры, честно говоря, несмотря на то, что звучат большие суммы, которые отпускаются. Действительно увеличивается финансирование, но все-таки оно недостаточное, и там много еще вопросов остается и по кадровому составу, кто будет эти деньги осваивать, кто будет работать, откуда будут браться эти кадры, работающие с новыми технологиями, и так далее. Будет ли горкорпорация, которую Минтранс должен вот-вот родить, эта госкорпорация будет оператором федеральных трасс, будет ли она полезна для всех, а не только для создателей повивальных бабок и родителей этой госкорпорации? По мнению некоторых аналитиков, в госкорпорациях будет абсолютно отсутствовать прозрачность, отчетность финансовая и прочее. Много вопрос возникает. Так что с дорогами у нас, мы знаем, не очень весело. И если бы деньги эти, возвращаясь к теме, отдавали, столь высокие, совершенно не нормальные цены отдавали за топливо, зная, что деньги адекватно возвращаются в дороги, было бы не так обидно, но этого не происходит.
Анна Качкаева: Я так понимаю, что проследить мы их тоже не можем. То есть куда-то туда это все уходит, а куда – неизвестно.
Вячеслав Лысаков: У нас в 2001-2003 закрыли дорожные фонды, причем закрыли их, практически официально назвав причину, что деньги разворовываются. Честно говоря, закрыв дорожные фонды, мы расписались в собственном бессилии. Потому что во многих странах деньги, которые собираются с автомобилистов, аккумулируются именно в дорожных фондах и идут целевым назначением на строительство дорог. У нас такие налоги обратной связи, они 35-ой статьей Бюджетного кодекса запрещены, прямо запрещены. То есть деньги просто с автомобилистов собирают, и они идут в общий котел, в общий бюджет, а там уже распределяются.
Анна Качкаева: О, это считай, что нигде.
Вячеслав Лысаков: А вот американцы делают по-другому. У них есть дорожные фонды, и там в режиме онлайн любой гражданин США может зайти на соответствующий сайт дорожного фонда и посмотреть, где сколько потрачено, какой объем был сделан, сколько километров построили, то есть абсолютно все прозрачно.
Анна Качкаева: У китайцев, я думаю, таких сайтов нет, тем не менее, там…
Вячеслав Лысаков: Там сложнее, да, но там и жизнь построже. Там тоже, я думаю, разворовывается в меньшей степени. У нас, по разным данным, откаты очень увеличились в последние годы. Даже в советские времена они были скромные – 10 процентов, а сейчас уже говорят про 30 процентов и даже большие цифры. И это все можно, к сожалению, констатировать. Но я хотел бы не на это обратить внимание, потому что тема действительно бесконечная, и у нас сейчас вся передача, боюсь, уйдет на это.
Я хотел бы обратить внимание на положительный момент, который имеет место в связи с нашей проведенной акцией. Во-первых, удалось в ряде регионов, в большинстве регионов, которые участвовали, удалось инициативных людей немножко разбудить от спячки. Появились активисты, которые, кстати, сейчас пишут заявления, вступают в нашу организацию, они были координаторами и организаторами акций у себя на местах, они взяли на себя бремя проведений этой акции, люди, которые не имеют опыта никакого общественно-политического. Это обычные граждане, обычные автомобилисты, где-то были автоклубы и так далее.
Кстати, интересная реакция властей была. Вот я, к сожалению, не взял свою шпаргалочку, но я могу по памяти рассказать, как власть реагировала на проведение акции. Акция прошла в виде митингов, пикетов или автопробегов. Где-то было и то и то, и шествие было и митинг или автопробег и митинг или пикет. Так вот, поскольку митинг и пикет – это вещи, которые надо согласовывать с властью, мы, в общем-то, по этому пути и пошли. Но мы автопробег не считаем действом, которое надо согласовывать. Мы отталкиваемся от того, что то, что не запрещено законом, то разрешено. Например, похоронные процессии и свадебные кортежи, они свой проезд по городу ни с кем не согласовывают. От этого отталкивались и мы, когда проводили свои предыдущие 9 акций. Это, кстати, наша 10-я акция была, мы уже давно не проводили, 1,5 года, но жизнь заставила все-таки еще одну акцию провести. Мы перешли к таким более парламентским формам, кабинетным формам работы, но логика развития событий заставила нас эту акцию через полтора года, после перерыва, провести. Так вот, в ряде регионов люди, которые не имели опыта проведения таких мероприятий, как пикет и митинг, они, конечно, решили провести автопробег. И интересно, как власть реагировала, - совершенно по-разному. В каких-то регионах совершенно нормально, адекватно, как в Иваново, в Рязани, там даже ГАИ помогала проехать, сопровождала колонну. А, предположим, в Краснодаре прессинг был такой оказан на тех, кто только заикнулся о том, что он проведет акцию. Пришли на работу к одному из таких потенциальных координаторов, у него там маленький бизнес, изъяли документы, продержали весь день в милиции. Другого тоже забрали в милицию, отобрали телефон и так далее. То есть был психологический прессинг, причем…
Анна Качкаева: Ну, да, даже автомобилистами у нас теперь опасно быть, если ты чего-нибудь хочешь продемонстрировать.
Вячеслав Лысаков: Опасно, да. Причем получилась вещь настолько явная. Вот в тех регионах, где действовала милиция, администрация, руководство УВД таким жестким образом… В Красноярске себя по-хамски вел начальник ГАИ, он гнул пальцы прямо откровенно, разговаривал на блатном языке. Там сотрудники-то более-менее себя вели нормально, а он угрожал проверкой агрегатов, тем, что отвезет машины на экспертизу и прочее, вел себя совершенно непотребно. В Якутии, например, у нас два отделения – в Нерюнгри и Якутске. Ну, в Нерюнгри провели шествие и митинг, там не было противостояния, потому что согласовали. А в Якутии наш координатор был в командировке, и он не успевал сделать заявку за 10-14 суток, и они решили сделать автопробег с субботником. А МВД на этот день назначило учение, решили, что это очень остроумно, мешали проведению автопробега. Причем в конце автопробега ребята засыпали ямы на дороге, провели субботник, и им даже это фактически мешали делать. А в других регионах, повторяю, Иваново, Рязань и ряд других, там нормально власти отнеслись, даже сопровождение там было и так далее. То есть получается, что местная власть дискредитировала себя и федеральный центр, потому что люди, видя такое отношение, хамское, что идет совершенно неадекватная реакция против мирного автопробега… Причем мы людей предупреждали, что никаких нарушений ПДД, чтобы все были пристегнуты, документы в порядке и так далее. То есть мы не допускали никаких срывов.
Анна Качкаева: Меня вообще удивляет, что вы оправдываетесь, Вячеслав. Что, люди на машинах в собственной стране…
Вячеслав Лысаков: …не могут проехать по какому-то маршруту.
Анна Качкаева: А вот люди, которые запрещают, хамят, едут с мигалками, номерами – это что такое? Враги собственным гражданам? У них бензин другой, машины другие, они по другим дорогам ездят – так получается?
Вячеслав Лысаков: Вот в Вологде столько милиции нагнали, что все говорят, что мы столько гаишников вообще не видели, город был просто… Там, видимо, учения были военные, ожидали десант НАТО, я не знаю, что там творилось. В Краснодаре был тоже абсолютный, как в народе говорят, шухер. Даже милиция выступала в местных СМИ и предупреждала, что эта акция будет противозаконной и так далее. То есть лишь бы перебдеть. Фактически вот эта попытка перестраховаться – это попытка, конечно, просто сохранить собственные кресла, на всякий случай. Потому что, повторяю, то руководство УВД и те администрации городов, которые адекватно отнеслись к этой акции, они кроме того, что авторитет приобрели, он ничем не рисковали. Они приобрели авторитет, причем они тем самым…
Анна Качкаева: Нет, можно еще, конечно, предположить, что товарищи как раз имеют отношение, возможно, либо к бензину, либо к откатам. Можно еще и это предположить.
Вячеслав Лысаков: Там, где пресс? Может быть, да, вполне возможно, что их это беспокоит. Кстати, такие связки бывают, мини-заводы зачастую в некоторых регионах принадлежат руководству, администрации, и любое шевеление вокруг это темы их начинает нервировать. Так что вполне возможно, что и так было.
Анна Качкаева: Давайте Ивана послушаем. Добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер, Анечка, Вячеслав, глубокий вам поклон от всех инвалидов-опорников. Аня, у меня пенсия – 5300, и как инвалид я получаю 723 рубля. 122-ой закон у меня отрезал последнюю «Оку». Но есть же еще, рождаются дети с нарушением опорно-двигательного аппарата. Это нарушение Конституции, я считаю, прямое, что бензин стоит столько Анечка, на что жить, как вообще двигаться?
Вячеслав Лысаков: Спасибо большое. Я еще закончу первую свою мысль, в чем плюс этой акции, - что люди появились активные, они сейчас и к нам на сайт заходят, и у себя пытаются некоторые из них организовать сообщества автомобильные, сообщества неравнодушных граждан. И еще один огромный плюс, что мы посоветовали всем, кто участвовал в акции, теребить местную власть. Написать письмо-обращение, и у нас люди собирают, кстати, подписи, мы дали образец такого письма, обратились в местную власть многие из координаторов этих акций, и сейчас местные законодатели начинают теребить федеральную власть, то есть соответствующие запросы пошли уже и в Москву. Мы, в свою очередь, у нас тоже обращение готово, мы сейчас подписи собираем виртуальные. Кстати говоря, если кто-то нас слышит, поскольку мы не коммерческая организация, а общественная, заходите на наш сайт - www.19may.ru – и там наверху баннер, можете «наступить» на него и поставить свою подпись в обращение к правительству. Мы проведем круглый стол, мы будем капать по принципу «вода камень точит», это темой заниматься и заниматься. Кстати говоря, недавно я был на общественном совете Федерального дорожного агентства, имею честь там состоять, и там представитель профсоюза работников транспорта и дорожного хозяйства сказал, что они готовятся к забастовкам в августе-сентябре.
Анна Качкаева: Это вот которые грузовые перевозки?
Вячеслав Лысаков: Да, это те, кто занимается этим. Потому что если куска хлеба лишат профессиональных перевозчиков, которые кормят семьи просто-напросто… Сейчас в себестоимости грузоперевозок до 40 процентов составляет стоимость топлива. Потом, кстати, эти деньги перекладывают на плечи потребителей, растет цена и услуг, и товаров, и продуктов, и так далее. И если вот эти люди отреагируют более жестко, чем мы, мирные люди, автомобилисты, законопослушные, мы стараемся держать себя в рамках закона, вот что будет после этого, здесь сложно предположить.
И еще последнее, что хотел сказать по инвалидам. Не хочу забегать вперед, но у нас есть идея обратиться в правительство, с тем чтобы нашим инвалидам… Ведь 122-ой закон лишил инвалидов автомобилей «Ока». Тот, кто встал в очередь до 1 января 2005 года, он эту «Оку» получит, правда, очередь растягивается на 15-20 лет, а после этого срока уж никто никаких машин получать не будет. У нас есть одна идея, не хочу вперед забегать, но, может быть, она осуществится. Хотя она уж очень масштабная и фантастичная, но попробуем все-таки в этом направлении – для инвалидов, для многодетных семей кое-что сделать.
Анна Качкаева: Ваша организация и тысячи людей, которые помогают ей, и как волонтеры, и как просто автолюбители, которые неравнодушны к проблемам дорог и всему тому, что в этом хозяйстве происходит, в общем, помимо акций, еще кое-чего добились. Например, все вы, кто деток возит в машинах на детских креслах, благодаря «Свободе выбора», и не платите больших денег, чем могли бы.
Вячеслав Лысаков: Это только сейчас будет, с июля.
Анна Качкаева: Тем не менее, добились.
Вячеслав Лысаков: Я поясню просто, 29 апреля было подписано постановление премьером Зубковым по поводу выделения отдельного таможенного кода детским автомобильным креслам, и снижение ставки таможенной до нулевой. Потому что до этого детские кресла растаможивались, как мебель, на вес. Это, конечно, была дикость абсолютная, и мы, проведя круглый стол, собрали все эти факты и обратились в Минэкономразвития. И в Минэкономразвития – тоже интересный факт – попались совершенно адекватные люди.
Анна Качкаева: (смеется) Слушайте, у нас как попадется какой-то адекватный, так чудо!
Вячеслав Лысаков: Честное слово, чудо, да. Потому что все-таки считается, такой, может быть, шаблон, стереотип мышления, что бюрократы – это люди, далекие от наших нужд, от наших бед и горестей. Нет, я могу честно сказать, что…
Анна Качкаева: Или товарищи с мигалками, или товарищи на машинах. Ну, это ладно.
Вячеслав Лысаков: Эти, наверное, без мигалок, но, во всяком случае, адекватная была абсолютно реакция, мало этого, абсолютное понимание этой проблемы. И нам помогли, нам обещали эту проблему провести через все бюрократические коридоры достаточно быстро. Так это и произошло. За полгода была проделана большая работа, потому что мы подали идею, мы составили письмо, дали фактический материал, поставили проблему, - и вопрос был решен за полгода. Фактически по инициативе общественной организации была отменена таможенная ставка на товар. Это тоже абсолютно беспрецедентный случай. Но здесь другая проблема возникает. Мы исходили из чего? Мы заботились как раз о жителях регионов, где зарплата небольшая, и даже 2-3 тысячи – это деньги серьезные, поэтому, снижая, отменяя ставку, государство практически объективно снижает себестоимость, стоимость этого товара на 2, 3, 4 тысячи – в зависимости от стоимости, повторяю, изначальной стоимости кресла. Но здесь другая поджидает опасность, чтобы продавцы не съели эту разницу, чтобы они не включили ее в свою маржу, не списали на накладные расходы, повышение накладных расходов и прочее. И мы, в свою очередь будем обращаться, в ближайшие дня я буду созваниваться с Федеральной антимонопольной службой, будем обращаться и просить их, чтобы они обратили внимание, проконтролировали этот сектор рынка, чтобы тот шаг, который правительство по нашей просьбе, по нашей инициативе сделало, чтобы это шанс не был использован продавцами в свою пользу. Потому что, к сожалению, у нас так зачастую на рынке бывает, что снижается таможенная пошлина…
Анна Качкаева: Такое ощущение, что все живут в загоне змей.
Вячеслав Лысаков: А между прочим, нет, я спрашивал, почему такое безобразие. Потому что закон о торговле еще не принят, он готовится. Закон о торговле будет оговаривать различные наценки, различные варианты, различные хитрые ходы, в том числе и продавцов. Поэтому, пока он не принят, будем просить, чтобы все-таки учитывать социальную значимость этого товара, этого сектора рынка, чтобы ФАС обратил внимание на возможное недобросовестное отношение продавцов к этой теме.
Анна Качкаева: Ну, хорошо, кресла, бензин, дороги – это все важно. Все-таки что у нас с мигалками? У нас это просто как заколдованный круг. Кто-нибудь может на эту ситуацию повлиять, на летящих на скорости, сбивающих, ведущих себя так, как они ведут?
Вячеслав Лысаков: Когда мне задают такие вопросы, мне иногда кажется, что меня путают с Дмитрием Анатольевичем Медведевым или Владимиром Владимировичем Путиным. Честно говоря, это в их власти – эту тему закрыть раз и навсегда.
Анна Качкаева: Самим снять?
Вячеслав Лысаков: Самим снять – нет. Я думаю, что все-таки 2-3, пускай 5 первых лиц, был даже законопроект о 7 мигалках, он так условно занимался, который поддержали свыше 50 депутатов предыдущего созыва.
Анна Качкаева: Ладно, они все у нас перед камерой поснимали, я хорошо помню картинку с Грызловым.
Вячеслав Лысаков: Нет, это разные вещи. Нет, подписали нормальные депутаты, там были независимые депутаты из разных фракций, там не поддержали только единороссы и ЛДПР, между прочим, остальные поддержали. Но завалили этот законопроект, тем не менее, внимание все-таки было привлечено, и даже первое лицо государства, президент Владимир Путин, был вынужден выпустить указ, который ограничивал количество этих мигалок. И все равно нет, тысяча – это много. И это номинально тысяча, а на самом деле их больше.
Анна Качкаева: А я все время думаю: количество сопровождающих, охранников в машинах и прочих…
Вячеслав Лысаков: Это разные вещи, это еще другая история.
Анна Качкаева: Это же все рабочие места, хлебные, благополучные.
Вячеслав Лысаков: Еще коммерческое сопровождение до сих пор имеет место, когда вы можете нанять охрану, сопровождение за тысячу долларов в сутки, и вот ваш чемоданчик или часы ваши охраняют.
Анна Качкаева: На футбол тут очень многие ездили с охраной…
Вячеслав Лысаков: Да, раскидывая всех на пути. Вообще, честно говоря, конечно, дикая совершенно, византийская ситуация. Когда мы подписывали конвенцию соответствующую, международную, по дорожному движению, то мы исходили из нормативов, из норм, из того, что принято в Европе. И когда сейчас говорят, что мы же подписали, что мигалкам надо уступать дорогу, - да, но европейцы, конечно, принимая некоторые льготы для мигалок, они же исходили из того, что эти мигалки не будут чиновниками принадлежать, а они будут принадлежать оперативным службам, спасающим жизнь и здоровье людей. А у нас, к сожалению, когда «скорая» едет, редкий еще гаишник повернется к этой «скорой» лицом и начнет расчищать ей дорогу.
Анна Качкаева: Но хотя бы люди теперь пропускать стали.
Вячеслав Лысаков: И люди не всегда.
Анна Качкаева: Или пристраиваются в хвост.
Вячеслав Лысаков: Да, или в хвост пристраиваются. А вот когда летит черная лакированная машина с мигалкой, тогда, конечно, ей и по встречке, и как угодно зеленый свет, и все нормально. И это, конечно, нонсенс абсолютный, потому это скорее даже не проблема безопасности дорожного движения, а проблема морали нашей, общественной, или отсутствия этой морали, которая, к сожалению, на таком уровне находится, что не влияет на власть имущих никоим образом, они игнорируют общественную мораль. Она у нас все-таки с точки зрения весомости своей пока еще в зачаточном состоянии. Вот гражданское общество, к сожалению, не может выработать и продемонстрировать какие-то критерии, которые все-таки управляли бы обществом с точки зрения хотя бы морального соответствия своих поступков, своих деяний ежедневных.
Анна Качкаева: Вот нам написал человек: «Академики тоже при мигалке». Юрий Алексеевич Рыжов, пожалуйста, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Мне очень приятно, что вы обсуждаете этот вопрос. Я сегодня даже по другому радио слышал этот вопрос, но мне бы хотелось, чтобы сегодня с вертолета засняли между 9 часами утра и примерно часом дня Ленинский проспект в интервале, скажем, от площади Гагарина до Якиманки. Потому что господин теперь бывший президент, а теперь премьер приезжал, по-моему, в Институт стали и сплавов, это Ленинский проспект, дом 6, - зачищено было пространство до посинения. У меня был пропуск для проезда в университет, меня завернули, поставили куда-то к обочине и сказали, что, слава богу, эвакуаторы меня не возьмут. Хотя меня уже три раза эвакуировали в разных местах…
Анна Качкаева: Юрий Алексеевич, сколько стояли?
Слушатель: Я не стоял, я поставил и пошел работать. Потом я вышел – и оказалось, что он только около часа дня приехал. Я вышел, чтобы ехал, вышел на Ленинский проспект, дом 6, и увидел зачищенное пространство до предела – это Первая Градская и Якиманка. Все стоит мертво. Но, слава богу, моя машина, на которой я сам себя вожу, стояла чуть правее, я выехал и поехал к себе домой, к северу. И в это время выпустили, наконец, тех, кто стоял с Якиманки от центра. Они рванули, видимо, их там накопилось столько, что терпеть невозможно. И когда я ехал навстречу, еще их не пустили со стороны Первой Градской, я ехал, а тысячи машин стояли и ждали от Первой Градской до самой площади Гагарина, где я живу. Вот как это понять? Вы говорите – мигалки у каких-то средних чиновников. Разве можно так? При этом я видел, что машины Путина выехали из Института стали и сплавов, поехали по встречной полосе куда-то, там 6-7 машин вокруг, полном милиции. Кого боятся? Студентов? Все зачищают дотла. Так же как зачистили в день инаугурации всю Москву. Нельзя так бояться своего народа!
Вячеслав Лысаков: Юрий Алексеевич, спасибо за звонок. Во-первых, рад вас слышать. Мы как-то с вами встречались на одном не очень веселом, точнее, грустном мероприятии на Пушкинской, и я вас агитировал вступить в нашу организацию. И вы обещали зайти, не зашли. Я вам напоминаю. Нам такие люди нужны, потому что, на самом деле, вы абсолютно правы, что, видимо, это только российское такое отношение, когда те, кто охраняет господина, имеют большие права на это, чем сам господин. Вот эта гипертрофированная форма, которую приняла в последнее время охрана первых лиц. Ну, первых лиц, конечно, надо охранять, здесь вопросов нет, тем не менее…
Анна Качкаева: Но зачем же это превращать в 4-5 часов кошмара для людей?
Вячеслав Лысаков: Я думаю, что исполнители здесь, наверное, себя превосходят.
Анна Качкаева: Насколько я понимаю, специалисты считают, за сколько можно выехать, приехать, а вот эти все простои, все эти фобии так далее, насколько я понимаю, сегодня много материалов, и в журнале «Нью-Таймс» кто-то из специалистов пишет, что ФСО не дает данных, сколько за эти 15-20 минут, на которые перекрывают, а на самом деле перекрывают на часы, что происходит в городе в этот момент. Не просчитывают, видимо, этих историй.
Вячеслав Лысаков: А зачем просчитывать, когда, в принципе, никого не интересует, как себя чувствуют люди, которые сидят, женщины, дети, пожилые люди, которые сидят в этих закрытых машинах. Никого это не волнует, к сожалению. Кстати говоря, получается, что и мы это молча проглатываем, значит, и нас это, по большому счету, не волнует. Потому что мы две акции проводили против мигалок, и я не скажу, что участвовали тысячи людей. Участвовали люди, но не тысячи отнюдь, потому что вот эта некое терпение и смирение, и человек сам поругался или жене излил всю эту досаду – и все, и на этом все дело заканчивается. У нас нет института судебных решений вот этих вопросов. Потому что на Западе подают в суд, в том числе и на правительство подают в суд.
Анна Качкаева: И мне, потом, каждый раз интересно, ладно, первые лица – очень важные лица. А вот те, кто их обслуживает и сопровождает, ведь это же не вечная синекура, они же когда-нибудь сами пересядут за руль. Вот они так же будут потом костерить…
Вячеслав Лысаков: Нет, они же пересядут с удостоверениями все равно, они все равно будут проезжать немножко проще и спокойнее, чем обычные автомобилисты. Вот как раз это неравенство перед законом на российских дорогах, оно, к сожалению, имеет место. И, кстати говоря, мы плавно переходим к новым… это не правила, а это поправки в кодекс об административных правонарушениях, но это не важно. Это две последние поправки, которые с 1 июля вступают в силу, - это автоматическая фото- и видеофиксация нарушений правил дорожного движения, и это максимально допустимое содержание алкоголя в крови. Начнем давайте с первого. Вот сначала будут фиксировать только нарушение скоростного режима, к сожалению.
Анна Качкаева: Товарищей на мигалках тоже?
Вячеслав Лысаков: Вот почему я и сказал, что мы плавно перешли к теме, потому что вот меня интересует до сих пор, пока я не знаю ответ на свой вопрос, все ли будут получать эти штрафные квитанции. Там будет приходить постановление, где будет фотография вашего автомобиля, вашего номера, время, место и так далее, и на оборотной стороне будет штрафная квитанция, и вы будете обязаны в течение 30 дней оплатить. Кстати, будет приходить это постановление по адресу юридического владельца машины, поэтому если вы дома не живете, пожалуйста, звоните родителям, интересуйтесь их здоровьем и одновременно спрашивайте, не пришла ли квитанция. На самом деле, вещь хорошая, повторяю. Это, во-первых, позволяет развести по обе стороны, противоположные стороны инспектора и водителя. В наших российских условиях зачастую вопрос решается на месте, то есть любое нарушение тут же компенсируется перекладыванием купюр в карман инспектора дорожно-патрульной службы.
Анна Качкаева: Отвадят граждан быть повально коррупционерами.
Вячеслав Лысаков: Вот здесь должна коррупционную составляющую, конечно, уменьшить такая система фото- и видеофиксации. Но будет ли, повторяю, она приходить всем? Будет ли эта квитанция приходить юрлицам, то есть силовикам, гражданам особого назначения и кто будет платить? Будет ли бухгалтерия этих силовых ведомств принимать к оплате?
Анна Качкаева: Или сами водители, да.
Вячеслав Лысаков: В том случае, если оперативное задание водитель выполнял – вопросов нет. Либо, если он не выполнял, он, может быть, будет оплачивать. Или будут автоматически оплачивать любые квитанции. Вот это пока тайна за семью печатями.
Анна Качкаева: А вы не выясняли, не спрашивали?
Вячеслав Лысаков: Я спрашивал у руководства департамента, и они сказали, что всем будет приходить, и все будут платить, но посмотрим, как будет на самом деле. Попробуем из каких-то агентурных источников узнать все-таки. Потому что если бы это действительно заработало, то это, конечно, был бы огромный, просто фантастический дисциплинирующий фактор. Потому что, честно говоря, сотрудники спецмашин, машин с мигалками, они себя ведут совершенно отвратительно на дороге. Они ездят, как хотят, потому что они знают, что у них есть индульгенция, у них есть грамота защитная, у нас есть ксивы, удостоверения, мигалки и так далее. Потому что, конечно, к ним отношение со стороны ГАИ более спокойное и благожелательное, чем к обычным автомобилистам, не имеющим никаких…
Анна Качкаева: Я помню, где-то в Финляндии меня потрясло, что там даже написано было всегда при получении визы, что если вы нарушаете права, потому что там давно эти камеры стоят, дорожного движения, никто с вами не разговаривает, а потом вас просто не пустят в страну.
Вячеслав Лысаков: Да, если вы не оплатили штраф.
Анна Качкаева: Ну, да.
Вячеслав Лысаков: Но у нас один товарищ вот недавно в Швеции был, он рассказывал, как полицейский остановил полицейского и отчитывал его, и выписал ему штрафную квитанцию за то, что тот превысил скорость, потому что не ехал на спецзадание, а просто превысил скорость. Так вот, если все-таки такая вещь сработала, и действительно обезличенно приходили бы эти штрафы силовым ведомствам, было бы принято политическое решение вызывать сотрудника и выяснять, что он делал в это время, он ехал в магазин, к любовнице или действительно выполнял спецзадание, и начали бы люди платить из своего кармана, это действительно была бы просто революция, я считаю. Эту тему просто никто не обсуждал, особо ее не касался, но она очень интересная. Потому что в настоящее время, конечно, я спрашивал высокое руководство ГАИ, каким образом прекратить эту вакханалию на дорогах, когда представители власти ведут себя неподобающим образом и требуют исполнения закона, уважения правил и законов с обычных граждан, когда сами представители власти, в частности, силовых органов их нарушают. И мне ответили: «Ну, как, вот лейтенант или капитан остановит полковника, который работает в МВД или в ФСБ, и потом тот его сожрет с потрохами просто на следующий день». Поэтому, конечно, не останавливают, конечно, пропускают, поскольку это все-таки некая личная форма отношений. Я все-таки надеясь, я все-таки оптимист и, может быть, наивный человек, что система фото- и видеорегистрации, наконец, заработает в полную силу, в том числе, по отношения к водителям, избегающим сейчас наказания за нарушение правил дорожного движения.
Анна Качкаева: Лариса Дмитриевна, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Вообще, я не автомобилист, но все равно очень рада слышать вас и вашего гостя. Я в конце мая везла детей на экскурсию 2-го и 3-го класса, и на Якиманке мы стояли 2,5 часа. Пришлось детей выводит посреди дороги, извините, в туалет, дети не выдерживали, маленькие. И второй вопрос, скажите, что с историей, когда член Верховного суда, там сбили человека?
Вячеслав Лысаков: Да, я сейчас вам. Спасибо вам за вопрос и за доброе слово. По поводу первой сценки, я сказал, что это, в общем, Византия в худшем виде у нас сейчас цветет абсолютно, это для XXI века, для страны, которая считает себя лидером, которая интегрируется в европейские нормы и правила, это нонсенс, позор, и тут даже комментировать что-то сложно, когда ради проезда любого чиновника, даже первого лица, на 2-3 часа перекрывают трассы. Ну, можно же просчитать, есть же специалисты по безопасности, математики, кибернетики и прочие, не надо над людьми издеваться просто-напросто. Мы не говорим, что наш президент должен ездить в общественном транспорте, хотя, кстати, мэр Токио ездит в общественном транспорте, Юрий Михайлович на экскурсии, может быть, спускался, конечно. Ну, первое лицо, понятно, сложная у нас обстановка такая – Северный Кавказ, прочие дела. Но просто уж в 3-4 раза не надо принимать меры, которые перестраховываются в 3-4 раза над нормальной, реальной мерой безопасности.
Что касается второго вашего вопроса, там ситуация очень сложная. Разговор идет о Наталье Труфановой, действительно, ДТП такое имело место в конце прошлого года. Наталья Труфанова ехала на своем автомобиле «ВАЗ-2104», в салоне сидел ее муж, полковник ВВС, и родственник, военный тоже, с Украины, бывший наш российский офицер, который остался там на месте жительства, принял присягу, сейчас он гражданин Украины. Она ехала по свободной полосе, ее, видимо, не успели каким-то образом перехватить, и она, ни о чем не подозревая, ехала в сторону области. В это время в сторону Москва стояла огромная пробка, это Калужское шоссе было. И объезжая эту пробку, по встречке в лоб Наталье Труфановой мчался кортеж сопровождения уважаемого Вячеслава Лебедева, председателя Верховного суда. Конечно, не он занимается собственной охраной, он и в окно-то не смотрел, но получилось так, что этот кортеж, который несся, фактически сопровождал этого чиновника на работу утром, завидев на горизонте машину Натальи Труфановой, одна из машин сопровождения, как оказалось, это машина Федеральной службы охраны, хотя она была раскрашена в гаишную боевую раскраску, она пошла на таран. Она ударила «четверку», и она действовала, видимо, в соответствии с секретными инструкциями Федеральной службы охраны.
В результате погиб муж Наталья Труфановой, Наталья Труфанова осталась инвалидом, ее не так давно выписали, и получил большие увечья ее родственник. Его тоже выписали, потому что подошло время платить за лечение, как с иностранного гражданина, с него стали требовать деньги. Его выписали с переломанным тазом и отправили домой. Сейчас не знаю, как он себя чувствует. У меня с дочерью Натальи Труфановой была связь телефонная. Тут понять надо, щекотливая ситуация. Мы понимаем, что люди пострадали, но мы думали, что с людьми, может быть, попытается кто-то договориться, дать какую-то компенсацию и прочее, мы не считали возможным перешагивать через их личную, частную жизнь, и как бы их затаскивать под свое знамя и махать этим знаменем, говорить «долой мигалки» и прочее. У меня была связь с дочерью, которая сейчас отсутствует. Может быть, это случайность, но не могу ей дозвониться телефон не отвечает, вне зоны доступа. Может быть, это случайно, может быть, специально, мне сложно сказать.
Но такой же, аналогичный случай, который был с Никифоровым, водителем, который столкнулся с губернатором Костромской области, губернатор и водитель погибли, там водитель развил огромную скорость, у нас есть свидетельские данные, разные люди подтверждают, что водитель меньше 150 вообще не ездил ни зимой, ни летом, ни ночью, ни в гололед, никогда. Никифоров – это житель Ярославля, сейчас он проходит лечение, он остался жив. Он, кстати, был пристегнут в «Форде-Фокусе», а те двое – непристегнутых – погибли в «Мерседесе». Это вот на всякий случай, просто намотайте себе, уважаемые автомобилисты, на ус. Я разговаривал с руководителем Союза автомобилистов – это неформальная организация Ярославля, и они, кстати, тоже прекрасно провели акцию, и я даже давал им контакты, и они были на РЕН ТВ и показали сюжет, как раз показали видеоролик с их акции и так далее, отлично ребята все провели. Я разговаривал с руководителем этой организации, и он пытался оказать помощь, выходил на контакт с семьей. Семья, скажем так, не очень доброжелательно к этим контактам отнеслась. Они не хотят, чтобы была какая-то публичность и так далее.
Анна Качкаева: Я думаю, в таких случаях, Вячеслав, людям очень непросто. Во-первых, возможно давление, во-вторых, возможны и угрозы, я вполне это допускаю.
Вячеслав Лысаков: Да, поэтому мы исходим из того, что мы не можем их в качестве примера, помимо их воли, использовать их имя и так далее. Конечно, я давал много интервью, я ссылался на эти два случая, но если люди будут против того, чтобы их упоминали, мы должны, конечно, это учитывать. Но если все-таки обобщать эту ситуацию, то ситуация совершенно нетерпимая. Мы, кстати говоря, на круглом столе, есть такая фирма «Гарант», она пригласила меня на круглый стол, и там, кроме меня, были еще мои коллеги из других организаций, и был господин Федоров, сенатор, бывший начальник ГАИ России, и был Владимир Викторович Кузин, нынешний заместитель начальника департамента, не так давно назначенный. И когда мы обсуждали эту проблему, даже господин Федоров согласился со мной, что закон о госохране надо менять. Его принимали очень давно, он слишком жесткий, он позволяет, в том числе, вот таким вещам происходить, о которых мы говорим, когда человека отбрасывают, таранят. Недавно был случай, совершенно дикий, он сегодня в «Новой газете» описан, и мы обсуждали это на сайте до этого. И я, кстати говоря, поменял свое мнение. Я там немножко высказался не в пользу этого сбитого мотоциклиста, потому что я думал, что он решил полихачить и догнал кортеж. Этот человек выезжал на пересечение Рублевского шоссе и Кутузовского проспекта, дорога была перекрыта, проехал кортеж, и непонятно пока, кого он вез, никто не знает, но поскольку мотоциклист в первых рядах был, он немножко ускорился. Но он сильно не мог ускориться, я только недавно узнал, что он был на «Харлее Девидсоне», а это не тот мотоцикл, на котором резко рвут с места. И как он рассказывает, он говорит: «До 60 километров я разогнался». И вдруг машина ГАИ отстала, резко перестроилась в три ряда направо, резко тормознула и подставила ему задний бампер. Он ударился, упал, по нему проехали, у него перелом ноги и так далее. О чем это говорит? Это дикость абсолютная, бескультурье, хамство и безобразие.
Анна Качкаева: Мы, наверное, уже не успеваем выслушать наших слушателей. Я вам обещаю, что Вячеслав Лысаков придет к нам в студию, будет еще о чем поговорить. Просто быстро дочитываю про бензин, завершая тему.
«Нельзя ли ввести тариф на бензин в зависимости от времени суток покупки, как это происходит с электроэнергией?»
«Почему бы автомобилистам ни объявить бойкот высоким ценам и не покупать бензин хотя бы пару дней? Результат будет, возможно, гораздо эффективнее, чем ездить с пустыми канистрами по дороге».
«Живу рядом с элитной высоткой. Охраняемой стоянки нет, сигнализация машин орет днем и ночью. Спать невозможно с 23 до 6. А ведь есть закон о тишине».
Вячеслав Лысаков: И еще одна передача нужна. Тут столько проблем.
Анна Качкаева: Да, которые мы не обсудим за час и, видимо, за следующий тоже. Я вас всех благодарю за активное участие.
