Ирина Лагунина: Бывший пресс-секретарь Белого Дома Скотт Макклеллан дал Конгрессу показания под присягой о кампании, как он говорит, дезинформации, в которой ему пришлось участвовать как должностному лицу администрации в период подготовки американского вторжения в Ирак. Макклеллан – автор разоблачительной книги «Что произошло. Взгляд изнутри на Белый Дом при Буше и вашингтонскую культуру обмана». Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Первым президентом, который нанял чиновника для работы с прессой, был 22-й президент Гровер Кливленд - он сделал это потому, что ужасно устал от журналистов. Вудро Вильсон первым ввел в практику регулярные пресс-конференции. Франклин Рузвельт за свои 12 лет президентства провел около тысячи неформальных пресс-конференций - знаменитых "бесед у камелька". Дуайт Эйзенхауэр стал первым президентом, чьи пресс-конференции показывали по телевидению. Однако показывали в записи, и его пресс-служба имела возможность вырезать особо щекотливые моменты. Джону Кеннеди достался прямой эфир, но его пресс-секретари работали во многом по старинке: в 1961 году Белому Дому потребовалось восемь дней, чтобы сформулировать свою позицию относительно сооружения Берлинской стены. Вероятно, Джоди Пауэлл, работавший на Джимми Картера, стал первым президентским пресс-секретарем, публично признавшимся во лжи. "Я лгал вам, - заявил он журналистам после того, как провалилась попытка силой освободить захваченных в Иране заложников. - У меня двусторонние обязательства: перед вами и президентом".
Пресс-секретарь Белого Дома - тяжелая, выматывающая и неблагодарная работа. Практически у каждого исполнявшего эту должность были свои периоды отчаяния и борьбы долга с совестью. У Марлина Фитцуотера при Рейгане - "Иран-контрас", у Майкла Маккэрри при Клинтоне – Моника Левински.
Досталось и Скотту Макклеллану. Теперь он винится в этом и объясняет свои действия своим неведением и давлением вышестоящих начальников.
В юридический комитет нижней палаты его пригласили в связи с расследованием знаменитого дела об утечке. Бывший посол Джозеф Уилсон обвинил Белый Дом в личной мести ему - за его антивоенную позицию кто-то из высоких должностных лиц предал огласке имя его жены Валери Плейм, которая была сотрудником ЦРУ и под вымышленным именем работала за границей. Дело расследовал специальный прокурор Патрик Фитцджеральд. Обвинения были предъявлены руководителю аппарата вице-президента Дика Чейни Льюису Скутеру Либби, однако доказать удалось только ложные показания. Либби оправдывался забывчивостью. Президент Буш своей властью помиловал его. Однако председатель юридического комитета Джон Коньерс не считает вопрос закрытым.
Джон Коньерс: Многие пользующиеся уважением комментаторы отметили, что это - самое важное дело по надзору за действиями нынешней администрации, которое может исследовать Конгресс. Как пишет Джон Николс в еженедельнике Nation , «в том, что Скотт Макклеллан написал в своей новой книге о пропагандистской кампании правительства, направленной на продвижение и защиту идеи оккупации Ирака, нет никакого открытия. Это лишь подтверждение, что Белый Дом безответственно играл с правдой в военное время. В зависимости от того, как каждый читает Конституцию, эти действия могут подпадать или не подпадать под определение поступка, заслуживающего импичмента».
Владимир Абаринов: В своем расследовании конгрессмен Коньерс пользуется уликами, которые уже фигурировали в деле Льюиса Либби.
Джон Коньерс: Представляется очевидным, что господа Либби, Кард, президент и вице-президент причастны к тому, что г-н Макклеллан получил указание ложно поручиться за г-на Либби, несмотря на прежние сомнения г-на Макклеллана. Собственноручные заметки самого вице-президента фактически это подтверждают. Эти заметки входили в число вещественных доказательств по делу Либби. Они как будто представляют собой запись, сделанную после беседы г-на Чейни с президентом.
В записи сказано: «Должно произойти сегодня. Обратитесь к ключевым органам прессы и сообщите им о Скутере то же, что и Карл. Не собираемся защищать одного сотрудника и жертвовать другим парнем». Затем следует что-то неразборчивое, но похоже на «этого през», то есть «от этого президента, ждут, что он сунет голову в мясорубку из-за некомпетентности других», конец цитаты.
Владимир Абаринов: У заместителя председателя комитета республиканца Ламара Смита диаметрально противоположная точка зрения.
Ламар Смит: Трудно относиться всерьез к г-ну Макклеллану или этому слушанию. Вопреки тому, что г-н Макклеллан говорит относительно Ирака, три различных исследования – доклад сенатского комитета по делам разведки от 2004 года, доклад Робба-Силвермена 2005 года и британский доклад Батлера – пришли к выводу, что разведданные, предшествовавшие войне в Ираке, не искажались. И несмотря на намеки в этой книге, трехлетнее независимое уголовное расследование установило, что никакие должностные лица Белого дома не допускали утечку имени Валери Плейм в прессу в нарушение закона.
Не стоит удивляться тому, что пресс-служба Белого Дома представляла информацию в выгодном свете. Разве Белый Дом не должен защищать свою политику? Любая администрация, не пытающаяся продвинуть свои приоритеты, заслуживает порицания за неисполнение своих обязанностей. Многие спрашивают, почему г-н Макклеллан не возражал против того, что он видел в Белом Доме, когда он там работал. Причина ясна. Не было ничего такого, против чего следовало бы возражать.
Владимир Абаринов: По мнению Ламара Смита, книга Макклеллана – это месть за увольнение из Белого Дома.
Ламар Смит: Важны мотивы. А мотивов г-на Макклеллана мы как раз и не знаем. Он говорит, что прозрел и понял нечто, что противоречит всему, что он говорил и делал прежде в течение двух с половиной лет. Есть некоторые вопросы, на которые мы, возможно, никогда не получим ответ. Чем на самом деле объяснить превращение лояльного, пользующегося доверием сотрудника в человека, который бросается едкими обвинениями? Так как г-н Макклеллан не снабдил свою книгу постраничными примечаниями, а прямых цитат из чьих-либо высказываний или документов в ней мало, не следует ли расценивать эту книга всего лишь как типичную журналистику мнений, лишенную свидетельств, способных поддержать утверждения автора? Г-на Макклеллана попросили освободить место. Повлияло ли это обстоятельство на его взгляды? Желал ли он нанести ответный удар по тем, кто указал ему на дверь? Какую роль сыграли корыстные соображения? Пока он не огласил сумму, полученную им за книгу, или сколько он получит за участие в рекламной кампании.
Владимир Абаринов: Конгрессмен Смит завершил свою речь суровым обличением.
Ламар Смит: Хотя мы, возможно, никогда не узнаем ответов, Скотт Макклеллан будет терзаться вопросом, стоило ли продавать президента и его друзей за несколько сребреников. Он будет спрашивать себя, не стал ли он марионеткой исключительно пристрастных редакторов, преследующих свои тенденциозные цели. И, в конце концов, рано или поздно он должен будет держать ответ перед своей собственной совестью.
Владимир Абаринов: Скотт Макклеллан объяснило свое решение написать книгу моральным долгом и желанием освежить атмосферу Вашингтона.
Скотт Макклеллан: В 2005 году Белый Дом запретил мне обсуждать эту тему - якобы потому, что тогда шло уголовное расследование. Но я дал обязательство поделиться с публикой тем, что я знаю, как только это станет возможно. Это обязательство - одна из причин, по которым я написал свою книгу.
К сожалению, Конгресс продолжает расследовать это дело, потому что Белый Дом принял решение скрыть его обстоятельства от общественности. Несмотря на заверения в том, что правительство будет готово к обсуждению сразу после того, как специальный прокурор закончит свою работу, Белый Дом стремился уклониться от общественного внимания и ответственности. Я не могу удалить тень подозрения, которая продолжает висеть над Белым Домом, потому что я знаю только часть этой истории. Только те, кто знает подспудную правду, могут внести окончательную ясность. К сожалению, они молчат. В итоге подозрения растут, продолжается межпартийная война, сохраняется вашингтонская культура скандалов – все то, что отравляло атмосферу в Вашингтоне в течение двух последних десятилетий.
Владимир Абаринов: Макклеллан заявил, что не признает необходимости сохранять лояльность бывшему шефу.
Скотт Макклеллан: Единственная идея лояльности, которую выражает моя книга и которая, по моему мнению, соответствует демократическому строю, это - преданность идеалам прямоты, прозрачности и честности, а также конституционной системе как таковой. Слишком часто в Вашингтоне люди ошибочно думают, что преданность отдельному должностному лицу выше преданности основным идеалам. Эта ложная лояльность не только ошибочна, но и может оказывать разлагающее влияние на правительство. Я здесь, потому что я - до глубины души слуга народа, который, как многие американцы, хочет улучшить вашингтонские методы управления и не хочет видеть в будущем повторения ошибок, которые совершил этот Белый Дом.
Владимир Абаринов: Как выяснилось из диалога Макклеллана с Ламаром Смитом, бывший пресс-секретарь знает не так уж много.
Ламар Смит: Вы пишете, что вы были свидетелем встречи г-на Роува и г-на Либби в кабинете г-на Роува при закрытых дверях и высказываете предположение, что они сговаривались, как ввести в заблуждение большое жюри по делу Валери Плейм. Вы слышали какую-нибудь часть их беседы?
Скотт Макклеллан: Нет, сэр, не слышал, и я пишу об этом в книге.
Ламар Смит: Таким образом, вы просто догадываетесь, о чем они говорили.
Скотт Макклеллан: Это было подозрительно. В книге я написал, что не знаю, какой вопрос они обсуждали за закрытыми дверями.
Ламар Смит: Они могли говорить, - кто знает! - о назначениях в Верховный Суд или о чем-нибудь еще.
Скотт Макклеллан: Вполне возможно, могли.
Владимир Абаринов: Вопрос задает демократ Джерри Нэдлер.
Джерри Нэдлер: В своей книге, г-н Макклеллан, вы утверждаете, что иракская война была навязана американскому народу посредством изощренной пропагандистской кампании, которая включала преувеличения разведданных, манипуляцию общественным мнением и замалчивание истинных причин войны. Это весьма серьезные обвинения, исходящие от бывшего президентского пресс-секретаря.
Скотт Макклеллан: Я говорю в книге о том, что мы усвоили этот менталитет постоянной кампанейщины. Он используется и при решении других проблем, таких как реформа социального страхования или реформа образования. Она была использована и при подготовке к войне, которую навязали стране, как товар, убедив американцев в том, что Ирак представляет огромную и растущую опасность. Мы теперь знаем, что нет, не представлял, что угроза была преувеличена.
Владимир Абаринов: Республиканец Рик Келлер.
Рик Келлер: Просил ли президент Буш когда-либо вас лично скрыть правду, делать намеки или участвовать в пропагандистской кампании?
Скотт Макклеллан: Не в таких выражениях.
Рик Келлер: Были ли вы свидетелем какого-нибудь совещания, или видели документы, или слышали какие-нибудь разговоры, в которых президент просил кого-либо лгать, скрывать правду, использовать намеки или участвовать в пропаганде?
Скотт Макклеллан: Все это имело место в ходе кампании по популяризации войны, как я описал это в книге довольно подробно.
Рик Келлер: Я понимаю ваше мнение и считаю, что вы вправе иметь собственное мнение, и не собираюсь нападать на вас за ваше мнение. Я даже не буду нападать на вас за то, что вы делаете деньги на собственном мнении. Но слышали ли вы лично, как президент просит кого-то лгать или скрывать правду?
Скотт Макклеллан: Нет, но в этом состоит вся идея менталитета кампанейщины. Когда вы пытаетесь представить дело в наиболее выгодном свете, получается именно это.
Владимир Абаринов: Слушание в нижней палате Конгресса стало тяжелым испытанием для Скотта Макклеллана. Из обвинителя он подчас превращался в обвиняемого. Фурор вокруг его книги, как уже бывало не раз с подобными произведениями, быстро угас.
