Ссылки для упрощенного доступа

Будущее отношений США с Северной Кореей. Или почему сирийский реактор опаснее корейского


Ирина Лагунина: Приблизительно 9-10 июля в Пекине пройдет встреча представителей шестисторонних переговоров по Северной Корее. Встреча запланирована так, чтобы учесть мнения президентов Большой Восьмерки по вопросу дальнейшего ядерного разоружения этой страны. Последние события в сфере урегулирования северокорейской ядерной проблемы оцениваются американскими экспертами как позитивные. Однако на вопрос «что дальше?» они отвечают по-разному. За дискуссией в Вашингтоне следит Владимир Абаринов.



Владимир Абаринов: Северокорейская ядерная проблема возникла в конце 2002 года, когда США обвинили Пхеньян в несоблюдении двустороннего рамочного соглашения о замораживании ядерных исследований, которое было подписано в 1994 году президентом Джимми Картером и вождем КНДР Ким Ир Сеном. Соглашение предусматривало поставки мазута для северокрейских электростанций. Эти поставки были приостановлены. В ответ Пхеньян заявил, что размораживает свои ядерные программы, и официально вышел из Договора о нераспространении ядерного оружия. В следующем году начались шестисторонние переговоры с участием обеих Корей, Японии, Китая, США и России. Переговоры шли с большими перерывами и большими трудностями. 9 октября 2006 года КНДР провела подземное испытание ядерного заряда, предварительно уведомив об этом участников шестисторонних переговоров. Параллельно в Северной Корее возобновились испытания баллистических ракет, на разработку которых был объявлен мораторий в обмен на экономическую помощь – эта договоренность была достигнула в свое время администрацией Билла Клинтона. В сентябре прошлого года израильская авиация атаковала объект на территории Сирии, который, по утверждению ряда экспертов, был плутониевым ядерным реактором, построенным по северокорейской технологии. Посол Сирии в ООН Башар Джафари опроверг эти сведения.



Башар Джафари: Никакого сирийско-северорейского ядерного сотрудничества не существует, и мы опровернаем эти домыслы. Это все, что я могу сказать по этому поводу.



Владимир Абаринов: Однако британский эксперт Джеймс Эктон считает реакцию Дамаска слишком вялой.



Джеймс Эктон: Сирийское поведение весьма интересно. Жалобы сирийцев были очень сдержанными. Когда Израиль разбомбил сирийский объект, от сирийцев можно было бы ожидать куда более шумной реакции. Но реакция была весьма слабой. Поэтому я предполагаю, что сирийцы не хотят, чтобы мир узнал, что это был за объект. Но это и не доказывает, что объект был ядерным. Это мог быть вполне законный секретный объект. Исходя из той информации, которой мы располагаем в данный момент, мы этого просто не знаем.



Владимир Абаринов: В апреле этого года американская разведка решила развеять сомнения относительно сирийского реактора. Членам Конгресса на специальном закрытом заседании были представлены разведданные о причастности Пхеньяна к строительству реактора. Презентация включала и видеоматериалы.



Обратите внимание на идентичную конструкцию вертикальной трубы на сирийском реакторе – он показан слева – и на северокорейском реакторе в Йонбене, который использовался для производства плутония – его можно видеть справа. Мы считаем сирийский реактор идентичным северокорейскому по размерам и возможностям. Только Северная Корея была способна в течение последних 35 лет построить такой реактор с газовым охлаждением графита.



Владимир Абаринов: В конце июня Северная Корея в присутствии экспертов и международной прессы взорвала башню охлаждения ядерного реактора в Йонбене. 26 июня представители Пхеньяна передали Китаю декларацию о своих ядерных программах. Одновременно Вашингтон получил секретный протокол, в котором Пхеньян заверяет, что не ведет сейчас обогащения


урана, не поставляет третьим странам ядерные технологии, а также не имеет намерения делать это в будущем. США ответили ослаблением режима санкций. Президент Буш объявил о том, что выводит КНДР из-под действия так называемого Закона о торговле с врагом, а также начинает процесс ее исключения из списка стран-спонсоров международного терроризма.



Джордж Буш: Если Северная Корея и впредь будет делать правильный выбор, это поможет ей поправить свои отношения с международным сообществом,


как это за последние несколько лет удалось Ливии. Если Северная Корея сделает ложный выбор, Соединенные Штаты и наши партнеры по шестисторонним переговорам ответят соответствующим образом. Если Пхеньян не раскроет полностью свои программы, не прекратит производство плутония, обогащение урана и свои действия по распространению ядерных технологий, это будет иметь для него последствия.



Владимир Абаринов: Вместе с тем президент сделал оговорку относительно природы нынешнего северокорейского режима.



Джордж Буш: Соединенные Штаты не питают иллюзий относительно пхеньянского режима. Мы по-прежнему глубоко озабочены и нарушениями прав человека в Северной Корее, и работами по обогащению урана, ядерными испытаниями и проблемой распространения, программой создания баллистических ракет, угрозой, которую представляет этот режим для Южной Кореи и других соседей. Тем не менее, мы приветствуем сегодняшнее событие как один из многих шагов на пути, проложенном шестисторонними переговорами между Северной Кореей, Китаем, Японией, Россией, Южной Кореей и Соединенными Штатами.



Владимир Абаринов: Государственный секретарь США Кондолизза Райс подчеркнула, что декларация и демонтаж реактора в Йонбене – это только первый шаг в правильном направлении.



Кондолизза Райс: Это часть процесса демонтажа, который идет вот уже несколько месяцев. Это был действующий реактор. Не стоит забывать, что на этом реакторе производился плутоний, что произведенного плутония хватает на несколько ядерных устройств, включая то, которое было испытано в 2006 году. Поэтому было важно лишить Северную Корею возможности и впредь заниматься производством плутония.



Владимир Абаринов: Бывший посол США в ООН Джон Болтон, приложивший немало сил к ядерному разоружению Северной Кореи, придерживается ровно противоположного мнения. Он назвал последние события провалом администрации. В статье, опубликованной в газете Уолл Стрит Джорнал, Болтон заявил, что северокорейская декларация – не что иное, как обманный маневр.



Джон Болтон: Я полагаю, что это отражение общего краха внешней политики администрации Буша. В сущности, это начало президентского срока Обамы.



Владимир Абаринов: Какими должны быть дальнейшие действия Соединенных Штатов и международного сообщества по ликвидации ядерной угрозы, исходящей из Северной Кореи? Этой теме была посвящена дискуссия, состоявшаяся на днях в одном из вашингтонских мозговых центров – Фонде «Наследие». Дискуссию открыл Чарльз Причард – бывший специальный помощник президента США и директор управления по делам Азии Совета национальной безопасности.



Чарльз Причард: На прошлой неделе я давал интервью Национальному общественному радио по поводу северокорейской декларации, и корреспондент спросил меня: это похоже на достижение, кто же тут сыграл главную роль? Ответ был очень простым. Это американский избиратель. В ноябре 2006 года избиратель решил изменить состав обеих палат Конгресса, изгнал оттуда часть республиканцев и заменил их демократами. Так возникла цепь событий, которая привела к изменению президентской политики, которое мы наблюдали последние полтора года. Перемены начались в январе 2007 года, они продолжались вплоть до сегодняшнего дня и, я уверен, будут продолжаться при следующем президенте. Для меня это знак того, что шестисторонние переговоры наконец-то вошли в колею. До этого в течение трех лет мы видели просто провальную политику. Она не работала. В течение этого периода северокорейцы имели возможность перерабатывать плутоний, испытать ядерное устройство 9 октября – и все это несмотря на нашу политику, призванную препятствовать таким действиям.



Владимир Абаринов: Чарльз Причард сделал радикальное предложение. Он считает, что меры контроля за демонтажем реактора в Йонбене, на которых сосредоточено сейчас внимание дипломатов, – это вопрос второстепенный.



Чарльз Причард: Вместо этого я предложил бы положить конец игре, в которую не хотят играть обе стороны. Для северокорейцев цель состоит в полной и окончательной нормализации отношений с Соединенными Штатами. Перед ними не стоит задача демонтировать ядерные объекты. Их определенно не волнует эта проблема. Цель Соединенных Штатов – тоже не демонтаж. Наша цель – денуклеаризация. Избавиться от расщепляющихся материалов, от ядерного оружия, которое там есть. Так пропустите фазу демонтажа и переходите сразу к вопросам, которые беспокоят нас больше всего. Это первое. Второе, и самое важное, что я хочу сказать – это проблема распространения оружия массового поражения. Я терпеть не могу тот образ действий, который характерен для администрации, когда она имеет дело проблемами распространения ядерного оружия и материалов. И это после 11 сентября, когда Соединенные Штаты так обеспокоены вопросом, у кого есть расщепляющиеся материалы и оружие массового уничтожения.



Владимир Абаринов: Другой участник дискуссии, Роберт Галуччи – непосредственный участник переговоров с Северной Кореей, завершившихся подписанием Рамочного соглашения 1994 года. Он подвел баланс нынешнего положения дел.



Роберт Галуччи: В северокорейской декларации речь идет, если не ошибаюсь, о 37 килограммах плутония. Мы получили также 18 тысяч страниц документации и еще больше получим, а Северная Корея, цитирую, «будет поставлена в известность о выводах, которые сделают США и обратит серьезное внимание на озабоченности США относительно программы обогащения урана и сирийского реактора», конец цитаты. Это то, что мы получили. Они получили снятие санкций, кое-какие культурные обмены и большое количество горючего – что-то около миллиона тонн.



Владимир Абаринов: Роберт Галуччи согласен с тем, что главный аспект северокорейской проблемы – это возможность распространения ядерных технологий и материалов. Этот вопрос, считает он, должен стоять во главе угла дальнейших взаимоотношений с КНДР.



Роберт Галуччи: Самое важное для меня, хотя и не для всех, это вопрос доставки. Последние пять лет я много думал о вероятности террористического нападения на Соединенные Штаты. Эти размышления неизбежно упираются в вопрос, каким образом и где террористы могут заполучить расщепляющийся материал. Выясняется, что в обозримом будущем таких мест не так уж много. Мы должны иметь в виду места, откуда возможна утечка, такие как Пакистан или Россия, или места, откуда возможна поставка. И Северная Корея, с моей точки зрения, возглавляет этот список. Это наиболее вероятная угроза Соединенным Штатам, против которой у Америки нет ни защиты, ни стратегии сдерживания. И я склонен рассматривать северокорейскую проблему последних четырех-пяти лет под этим углом. Когда они могут накопить достаточный для продажи объем расщепляющихся материалов? Не забывайте, что это страна, которая продала баллистические ракеты среднего радиуса Пакистану и Ирану. Проблема сирийского реактора – не самая главная для южнокрейцев или японцев. Это наша проблема. И здесь возможен, на мой взгляд, раскол среди союзников. Я выражусь даже еще определеннее. В такого рода делах всегда должна быть критическая точка, оказавшись в которой, мы начинаем действовать. Если мы говорим, что для нас что-то неприемлемо, это не просто значит, что мы не хотим, чтобы это нечто произошло. Это значит, что мы примем ответные меры, односторонние, если необходимо, и это могут быть силовые действия. Для меня это вопрос именно такого масштаба. Я считаю, сирийская проблема может быть полностью решена, и мы должны убедиться, что способны пресечь подобные действия Северной Кореи в будущем. Повторяю: Северная Корея предоставляла, продавала и строила реактор в Сирии. Реактор по производству плутония. Для меня это чрезвычайное событие, гораздо более чрезвычайное, чем ядерное испытание. И мы должны пресечь это.



Владимир Абаринов: По мнению Галуччи, Пхеньян свернет свои ядерные программы, когда его отношения с США будут нормализованы.



Роберт Галуччи: Вся эта история с Северной Кореей с начала 90-х годов – это попытки установить нормальные отношения с Соединенными Штатами. Это их цель. Когда они ее добьются, то – по крайней мере, теоретически – им не понадобится больше ядерное оружие. Пока они не получат этого, им необходимо ядерное оружие, чтобы гарантировать себя от наших попыток изменить режим. Иной путь – военный. А мы знаем, что это дорого, рискованно, это разрушит наш союз с Южной Кореей – много проблем возникнет на этом пути.



Владимир Абаринов: Но о военном решении сегодня никто в США всерьез и не говорит.


XS
SM
MD
LG