Александр Генис: Смотреть экологические фильмы - все равно, что сидеть в суде, причем, на скамье подсудимых. Однако бывают исключения, когда экологическая проповедь приобретает черты такой редкой красоты, что становится объектом эстетического любования. Как раз такой фильм сейчас идет в летнем Нью-Йорке.

У микрофона – ведущий «Кинообозрения» «Американского часа», режиссер документального кино Андрей Загданский.

Вернер Герцог «Встречи на краю мира»

Encounters at the End of the World

Андрей Загданский: Новый фильм замечательного режиссера Вернера Герцога называется «Encounters at the End of the World», что переводить можно по-разному. Один перевод – «Встречи на краю мира», другой - «Встречи под конец света». Оба перевода наверняка устроят автора фильма. Обозреватель «Нью-Йорк Таймс» назвал Вернера Герцога «профессиональным безумцем» и, наверное, это правильно – безумные поступки роднят автора фильма с содержимым и персонажами его картин. Герои его документальных фильмов «Человек-гризли» или «Белый бриллиант» столь же одержимы, и эта одержимость на грани безумия, или преступающая эту грань, как в фильме «Человек-гризли», делает этих людей невероятно привлекательными для Герцога. Он их чувствует, он их понимает, он им сочувствует, и хочет открыть нам этот мир, далекий от нормы, мир, избегающий норму.

Александр Генис: Как ее избегает и сам Вернер Герцог. Он действительно сумасшедший. Мало того, что он однажды на спор съел ботинок, это еще ничего, но в другой раз он выскочил из окна и бросился на кактус, после чего полгода лежал в больнице – ему удаляли иглы из всех частей тела. То есть он способен к безумным, страшным поступкам.

Андрей Загданский: Причем он говорит, что одну иглу так и не смогли вытащить, и она торчит у него где-то в глубине колена. Но это уже его не беспокоит. Итак, новая его картина - об Антарктике, о людях, которые живут на американской станции, изучают тюленей, пингвинов, подводный и подлёдный мир, запускают воздушные шары в стратосферу, чтобы измерить поток нитрина, и играют на электрогитаре на крыше своей научной лаборатории, когда на улице минус 60 градусов. Картина фантастическая и наполнена, вероятно, вполне определенными предсказаниями о конце мира, точнее, об исчезновении человечества с этой планеты. Но, несмотря на мрачный, фаталистический тон, новая картина Герцога - остроумная и смешная. Безумцы в его фильме выгладят очень обаятельно. Мы любим заряжаться энергией этих прекрасных психов. И их много. Точнее, все, с кем мы встречаемся в Антарктике. Кроме того, Вернер с ними в своей компании, это как бы семейный фильм для Герцога, это о своих, о тех, кого мы любим. Помимо хорошего настроения, абсолютно неоправданного (почти все время автор и его герои рассуждают об исчезновении человечества с лица земли), вы наверняка запомните подводные и подлёдные съемки. Как это красиво! Не случайно ныряльщики называют свое погружение «спуском в храм». Этот фантастический пейзаж с примитивными и, одновременно, очень изощренными организмами и формами жизни, с которых, вероятно, начинается жизнь на планете, и которые имеют все шансы пережить нас. Забыть этот мир невозможно.

Александр Генис: Вы знаете, Андрей, каждый раз, когда я смотрю фильмы Герцога, мне всегда кажется, что он мизантроп, что ему, в принципе, хотелось бы, чтобы жизнь на земле осталась такой, какой она была до нас или будет после нас. Природа в его фильмах и более могущественная, и более прекрасная, и, может быть, более справедливая, чем мы.

Андрей Загданский: Знаете, Саша, в этой мизантропии, а она есть, в каком-то качестве она наверняка присутствует в Герцоге, может быть, присутствует желание зафиксировать мир таким, какой он есть сейчас. Он так прекрасен, что мне уже все равно, будет ли он завтра, я хочу, чтобы он остался таким, каким мне удалось его снять, зафиксировать. В этом есть определенная гигантомания самого режиссера, но это доля, это привкус, он необходим в его картинах, как специи в хорошей кухне. Вы не можете иначе съесть все это сложное блюдо красоты, сумасшедших людей, восхищения миром и ненависти к человеку, который портит эту планету, если не будет этой доли мизантропии. И Герцог не был бы Герцогом, если бы он не прошелся по поводу другого знаменитого документального фильма, снятого в Антарктике.

Александр Генис: «Марш пингвинов», конечно. Это один из самых трогательных фильмов, который я видел в своей жизни, после «Бэмби».

Андрей Загданский: В жизни пингвинов, Саша, по Герцогу, тоже не так все просто. И это ключевой эпизод картины. Среди пингвинов бывают безумцы. Герцог берт интервью у ученого, который 20 лет занимается изучением пингвинов. Он говорит, что птицы не бьются головой об стену, но они вдруг, по совершенно неизвестным причинам, меняют свой маршрут. Помните, в том фильме речь идет о том, что, высидев птенцов, пингвины идут к океану, чтобы впервые за полгода поесть, а потом кормить своих птенцов. И вот Герцог снимает группу пингвинов, которые идут к океану, и среди них один пингвин останавливается, затем поворачивается и идет вглубь континента, в горы. На верную смерть.

Александр Генис: Это, конечно, герой Герцога.

Андрей Загданский: Конечно. Более того, если его поймать и отнести к океану, то он все равно развернется и пойдет в горы. Настоящее пингвинное безумие. И я, признаться, смотрел на этого сумасшедшего пингвина, уходящего в горы на верную смерть, с каким-то смешанным чувством печали и восхищения. Этот мир не так безнадежен, если среди пингвинов бывают бунтари и безумцы.

Александр Генис: Такие, как Герцог среди людей. Может быть, эти безумцы и оправдывают нас перед природой.

Андрей Загданский: Может быть.