Ирина Лагунина: В российской прессе случился очередной скандал, связанный с публикацией Александра Хинштейна о частном бизнесе высокопоставленного сотрудника Российской Генеральной прокуратуры. Статья Хинштейна опубликована в газете, но с припиской, в которой он просит Генерального прокурора считать публикацию депутатским запросом. То есть, для поиска материала для статьи Хинштейн собирал, используя депутатские полномочия, саму статью опубликовал, как штатный сотрудник газеты, и, в конце концов, просит считать ее основанием для прокурорской проверки. Как сочетаются в данном случае журналистика и депутатские полномочия? Над темой работал мой коллега Олег Панфилов.
Олег Панфилов: Выражаясь прокурорским языком, налицо совмещение двух профессий, которые по своей сути отличаются друг от друга – как представителя государства, коим является депутат, и как журналист, который должен быть непредвзятым, объективным и независимым.
Эта тема, в обсуждении которой я предлагаю принять участие двух известных журналистов, ставших членами парламентов своих стран: Яромир Штетина, член Сената Чешской республики, и Марко Микхельсон, депутат парламента Эстонии. В студии немецкий журналист, шеф бюро журнала «Фокус» Борис Райтшустер.
Яромир, первый вопрос к вам. Вы как телевизионный журналист довольно известны в своей стране. И став сенатором, можете ли вы выполнять свои обязанности журналиста?
Яромир Штетина: Я себя не считаю как депутат нашей верхней палаты, как представитель государства, я представляю себя как представитель избирателей, которые меня избрали. Но я не считаю профессию журналиста какой-то чрезвычайной, какой-то большей профессией, которая имеет какие-то исключения. В нашем сенате есть много разных профессий. Сенаторами являются врачи, мэры разных городов и другие профессии. Почему нужно было какое-то исключение для журналистов?
Олег Панфилов: Тем не менее, Яромир, если депутат, который хочет опубликовать какую-то статью, будет использовать свои депутатские привилегии для сбора материалов, вы считаете это правильным или нет?
Яромир Штетина: Я до сих пор считаю себя журналистом, который теперь выполняет должность сенатора, я пишу. Я пишу регулярно заметки, фельетоны, анализы. И если я посмотрю, может быть когда-нибудь я использую информацию, которую я приобрел при исполнении своей сенаторской должности. Я сам этот акт не считаю чем-то отрицательным. Я думаю, отрицательным это может быть в то время, когда нарушаешь этику сенатора, этику журналиста и нарушаешь правовую систему своего государства, если злоупотребляешь информацией, которую ты получил, например, против своих политических противников. Это нельзя.
Олег Панфилов: Спасибо, Яромир. Марко Микхельсон, депутат парламента Эстонии, в прошлом очень известный журналист, несколько лет работал в России. И сейчас как депутат парламента Эстонии представляет свою страну в европейских структурах. Марко, как вы считаете, может ли депутат выполнять ту же работу, которая привела его в парламент или которая была раньше до той жизни, пока он стал депутатом?
Марко Микхельсон: Журналистам иногда бывает трудно этот край почувствовать. Но здесь очень вопрос четкий в том плане, что если действительно выступаешь со статьями в газетах, журналах или выступаешь на телевидении или радио, конечно, ты не будешь это делать как журналист – это невозможно. Все-таки в данной ситуации являешься членом парламента, в парламенте представляешь мировоззрение через членство в какой-то партии, например. И поэтому здесь, когда высказываешь какое-то мнение на страницах газет, здесь не может быть представлен как независимый журналист. В этом плане надо учитывать то, что ты являешься представителем партии, одной или другой точки зрения. Я тоже выступаю очень часто в прессе с комментариями, статьями, но в то же время пишу сам блоги. Поэтому иногда трудно, та информация, которая у меня есть, каким образом ее использовать. Но я согласен с моим коллегой, что действительно правовые нормы должны регулировать отношения бывшего журналиста и нынешнего политика.
Олег Панфилов: И наконец вопрос к нашему третьему собеседнику Борису Райтшустеру. Борис, в бундестаге, Германия, было лишь несколько случаев, когда журналисты становились депутатами парламента федерального государства. В частности, известный человек Фраймонд Дуве, который был редактором популярного издания, потом стал депутатом и представлял партии «зеленых», затем возглавил структуру в ОБСЕ по свобод средств массовой информации. Таким случаев было на самом деле немного. И видимо, какое-то сложившееся отношение у немецких журналистов к политической деятельности.
Борис Райтшустер: Во-первых, жалко, что мало журналистов в парламенте. Потому что, думаю, нечего там одним госслужащим сидеть или адвокатам. Я думаю, опыт журналистский – важный опыт. Поэтому я приветствую, когда журналисты входят в парламент. Другое дело, что я, пожалуй, больше с эстонским коллегой согласен, что раз уж выбран путь в парламент, тогда это действительно решение, которое, на мой взгляд, исключает занятие политической журналистикой. Потому что тут явный конфликт интересов. Я член парламента, с другой стороны, я заинтересован в хорошей паблисити, в хорошей репутации, как журналист я на это работаю. Так же, как я буду собственник какой-то фирмы и в парламенте любые какие-то законы, которые имеют отношение к этой фирме – это утрированный пример. Но я думаю, если уж идти в парламент, в законодательную власть, тогда нужно четко разделить. Так что проблему я вижу не настолько в том, что используется знание депутата в СМИ, но в том, что вообще есть работа в СМИ, потому что это все равно пиар, это все равно паблисити и несовместимо.
Олег Панфилов: Борис, кстати, очень интересный поворот в нашем разговоре и я хотел бы задать вопрос нашим коллегам, ставших депутатами, по поводу того, как они считают, поможет ли им работа в парламентах их стран в дальнейшем быть более лучшими журналистами или может быть стать более профессиональными?
Яромир Штетина : Я бы только хотел заметить, что есть одна специфика, которая не мешает работе журналиста и сенатора вместе – это институт независимого сенатора. Я не представляю какую-либо партию, поэтому у меня столкновений целей не существует. Я одновременно независимый журналист и независимый сенатор. И что касается вопроса, который здесь есть, я думаю, что если я буду заниматься журналистикой позже, конечно, этот опыт очень важный и полезный.
Олег Панфилов: Спасибо, Яромир. Конечно, очень важное уточнение, о котором в начале упомянул Марко Микхельсон – это по поводу политических интересов журналиста, ставшего депутатом от какой-либо партии. Марко, а ваш ответ на этот вопрос: будет ли полезен в вашей журналистской деятельности опыт политика, депутата или может быть вы останетесь политиком и в дальнейшем?
Марко Микхельсон: Я думаю, что этот вопрос может задаваться таким образом: было ли полезно для меня как бывшего журналиста идти в политику, дело ли мою жизнь легче в политике. Я думаю, что действительно я сейчас планирую оставаться в политике. Это зависит, конечно, от воли народа. Я думаю, тот опыт, который у меня сложился как у журналиста-международника, это, конечно, дает очень хорошие возможности мне, который занимается в своей партии внешней политикой, политикой обороны, безопасности. И другое то, что ты понимаешь эту кухню лучше, где варятся, скажем, журналистские истории и так далее. Так что здесь польза есть.
Олег Панфилов: Спасибо, Марко. Последний вопрос Борису Райтшустеру. Все-таки главное, к чему мы пришли в нашем разговоре, - это то, что журналист, ставший депутатом, не должен в своей журналистской деятельности отражать политические взгляды той партии, которую он представляет в парламенте. Так?
Борис Райтшустер: Да, так. Но все равно это тогда, когда он пишет, опасна шизофрения, потому что он не может делить тот взгляд, который у него в парламенте, с тем взглядом, который у него в журналистике. Может в России есть настолько меркантильный подход у некоторых к своему мнению, что они запросто могут сказать то, что нужно. Но для здоровой личности это невозможно, потому что у него должно быть одно мнение. Независимо от того, высказывает он его как депутат или как журналист. Может быть тут русская специфика, что могут разные мнения в разных местах высказываться.
Олег Панфилов: Кстати, интересно, в чем заключается русская специфика?
Борис Райтшустер: В том, что привыкли разные мнения в разных местах высказывать. Это исторически обусловлено, сейчас при демократатуре Путина это очень усиливается.
Олег Панфилов: Это был Борис Райтшустер, он упомянул название своей последней книги «Демократура Путина», которая, к сожалению, не переведена на русский язык еще.
Борис Райтшустер: Предпоследняя.
