21 июля корреспондент Радио Свобода Татьяна Вольтская сообщила: «Десятая Экологическая велоконференция, ставшая уже традиционной, посвящена 20-летию экологической организации «Зеленый мир». В течение целой недели 12 экологов из России и Норвегии проедут на велосипедах около 450 километров по дорогам южного берега Финского залива, посетив строительные площадки новых опасных объектов. Задач у конференции много — это и информирование местных жителей о новых опасных проектах на южном берегу Финского залива, о законных способах влияния на процесс принятия решений по ним и оценка состояния особо охраняемых природных территорий. Велоконференция разошлет около тысячи открыток президенту России Дмитрию Медведеву и губернатору Ленинградской области Валерию Сердюкову».

Я попросила директора Института лингвистики РГГУ Максима Кронгауза прокомментировать этот отрывок.

— Максим Анисимович, по всей видимости, «велоконференция» — это неологизм. Во всяком случае, прежде мне это слово никогда не встречалось. Как вы его оцениваете?

— Да, это неологизм. Действительно, слово новое. Как мне кажется, оно еще раз демонстрирует творческий и игровой потенциал русского языка. С одной стороны, оно абсолютно правильное. Такие корни как «-вело-», «-мото-», «-авто-» легко образуют сложные слова. К примеру, «велотрек», «автопробег» и так далее.

— То есть это корни, которые обозначают транспортные средства какие-то.

— Да, поэтому морфологически слово «велоконференция» безупречно. И все-таки оно задерживает на себе взгляд. Это происходит благодаря его семантике, я бы даже сказал несовместимости двух значений составляющих его корней. Мы привыкли к тому, что конференция — это нечто сидячее и серьезное, а «-вело-», наоборот, подразумевает передвижение, причем, на таком легкомысленном виде транспорта, как велосипед. И вот автор этого слова очень удачно соединил несовместимое. Конференция — серьезное сидячее дело — происходит на велосипедах, то есть, с одной стороны, все сидят, с другой стороны, они передвигаются и, по-видимому, проводят время не так уж плохо. Так что, мне кажется, что вот эта парадоксальность двух значений, составляющих это слово, создает некоторую энергетику, которая делает слово, действительно удачным примером творчества, я бы сказал, авторского подхода.

— А как вы думаете, может это слово прижиться в русском языке? Может это стать не единичным употреблением? Если — да, то при каких условиях?

— Я не думаю, что оно станет таким уж регулярным. Все-таки сама идея конференции в седле велосипеда — это что-то специфическое. Дело в том, что эта парадоксальность не случайная. Действительно, мы редко проводим конференции, сидя на велосипедах. С другой стороны, если экологи введут такое действие в обиход, оно сможет встречаться. Что касается такой обычности и регулярности, думаю, что этого не произойдет. Каждый раз оно будет вызывать интерес именно своей необычностью.

Всякому из нас хоть однажды доводилось придумывать новые словечки. Обычно, это происходит спонтанно и шутки ради. Случается, такие слова на долгие годы застревают в семейном или дружеском кругу, но не более того.

Немало примеров словотворчества можно найти у литераторов. Если их опусы становятся популярными, придуманные слова могут получить широкое хождение, однако, чаще всего — в составе цитаты. Стихи Маяковского тому пример. А вот в общенародную лексику, как правило, попадают совсем другие слова — невесть кем придуманные «космонавт», «вертолет» и прочие, давно потерявшие эффект новизны названия.