Программу ведет Андрей Шарый.
Андрей Шарый: Сегодня объявлена программа 65-го международного Венецианского кинофестиваля. В конкурсной программе смотра - 21 фильм, Россию представляет картина Алексея Германа-младшего "Бумажный солдат". Из грандов мирового кино в программе представлен японский мастер Такеши Китано. Сразу 5 фильмов из США, четыре из Италии. Подробнее о программе кинофестиваля я попросил рассказать известного московского кинокритика Андрея Плахова.
Андрей Плахов: Программа состоит из имен. Безусловно, здесь есть крупные, интересные имена таких режиссеров, как Дарена Аранофски, Кэтрин Бигелоу. Причем, все эти режиссеры очень индивидуальны по своему складу, поэтому говорить о каких-то тенденциях и школах довольно трудно. Представлено достаточно много фильмов итальянских, целых четыре, и это довольно странно, потому что два главных итальянских фильма - Gomorra Маттео Гароне и Il divo Паоло Соррентино только что произвели фурор в Канне. Откуда взялось еще четыре из не самой процветающей кинематографической страны, непонятно, хотя среди них тоже есть фильмы известных режиссеров.
Довольно много так же французских картин и японских, в отличие от китайских, которых почти нет, вернее, есть один фильм, снятый в копродукции между Китаем, Гонконгом, Бразилией и той же Японией. Среди японских фильмов Такеши Китано и Хаяо Миядзаки, это классики, конечно, их имена говорят сами за себя. Так что пока такое ощущение больших имен или интересных имен, но отсутствие каких-то явных и выразительных тенденций.
Андрей Шарый: Известно, что на Венецианском фестивале традиционно привечают русское кино. Однако интересно, что год за годом в конкурс или в основные программы попадают фильмы молодых российских режиссеров. В этом году в основном конкурсе Алексей Герман-младший с фильмом "Бумажный солдат" и молодой Михаил Калатозишвили с фильмом "Дикое поле". Почему именно новое русское кино предпочитают в Венеции?
Андрей Плахов: В целом действительно справедливо то, что этот фестиваль больше, чем другие крупные фестивали мира, ориентируется на новую волну российского кино, на явления, еще не изученные, не апробированные. Например, Иван Вырыпаев, который представлял пару лет назад фильм "Эйфория" в конкуре Венеции, тот же Герман, тот же Звягинцев, в конце концов, который прозвучал первый именно в Венеции. Это действительно уже новое поколение режиссеров, представленное небольшими именами классиков, уже можно так сказать, как Герман-старший, Сокуров, но новыми в этом смысле именами. И на них Венеция делает ставку, что очень правильно. Потому что в этом художественном потоке российского кино, безусловно, содержится очень много интересного и перспективного.
Андрей Шарый: Если говорить об экзотических кинематографических школах, то в конкурсной программе Венеции представлен эфиопский фильм, точнее, эфиопско-германско-французская копродукция режиссера Хайли Жерема под названием "Теза" и фильм алжирского режиссера Тарика Тигия под названием "Внутренняя земля", так правильно будет перевести. Как вообще представители таких экзотических стран попадают на крупные кинофестивали?
Андрей Плахов: Зная вкус Марко Мюллера, директора фестиваля, попадание этих картин, скорее всего, не случайно. У него очень хороший нюх, интуиция и умение открывать новые территории. Фактически Марко Мюллер один из тех людей, которые открыли китайское кино и иранское кино. Вполне возможно, что сегодня они откроют какое-то новое интересное явление в кинематографии, скажем, Алжира того же или Африки. Хотя, с другой стороны, большинство этих фильмов - это копродукция, они сделаны в копродукции чаще всего с Францией, и в этом смысле довольно трудно понять, насколько самобытны эти явления. Но все равно это, безусловно, интересно и расширяет представление о том, что такое сегодня мировое кино. Потому что невозможно, когда действительно фестивали показывают только американские, французские, итальянские фильмы.
Андрей Шарый: Венецианский, как известно, это старейший, во-первых, из существующих европейских кинофестивалей, и один из большой тройки: Канн, Венеция, Берлин. На какое место вы его поставили в этой иерархии?
Андрей Плахов: Трудный вопрос. Скорее всего, все-таки фестиваль номер один - это Канн. Действительно очень трудно с ним конкурировать, все-таки все сливки мирового кино, как правило, попадают в каннский конкурс. Но это не значит, что ничего не остается Венеции и что ее ситуация безнадежна. Наоборот, сегодня Венеция чувствует себя уверенно, как никогда. Во-первых, очень сильный руководитель Марко Мюллер. Во-вторых, Венеция сегодня объективно сильна. Она выдержала не одну политическую бурю и конкуренцию с недавно возникшим Римским фестивалем. Марко Мюллер оказался победителем в таком непростом вопросе, как строительство нового фестивального дворца. Это вопрос очень принципиальный, потому что с этим связаны перспективы развития Венецианского фестиваля, кинорынка, привлечения кинобизнеса на этот фестиваль и так далее. Думаю, что сегодня Венецианский фестиваль на подъеме и его ждет самое лучшее будущее.
