Ирина Лагунина: В Абхазии продолжает работу наш специальный корреспондент Андрей Бабицкий. Как эта республика видит свое место в сегодняшнем мире, каковы ее внешнеполитические приоритеты и чьи экономические интересы, как считает ее руководство, сталкиваются на ее территории? На эти вопросы в интервью нашему корреспонденту отвечает секретарь Совета безопасности Абхазии Станислав Лакоба.
Андрей Бабицкий: Россия ведет некий торг, и Абхазия является заложником этого торга. И в случае, скажем, заключения какого-то выгодного для себя соглашения она может отступиться от интересов Абхазии или все-таки в ее позиции есть некая императивность, что ни при каких обстоятельствах какие-то рубежи не будут сданы?
Станислав Лакоба: Я бы, наверное, с последнего начал. Я думаю что для Россия Абхазия – красная черта. Хотя может быть и другое, то, о чем вы говорите. Но все же одно не исключает другое. Но вместе с тем Абхазия является ключом к Закавказью, как это говорилось еще в 19 столетии, и те процессы, которые сегодня происходят на Южном Кавказе и то, что связано с предстоящей олимпиадой, Абхазия может представлять для России, для ее южных рубежей, для Северного Кавказа определенный буфер, который устраивает Россию, и в этом отношении Россия будет биться, и она фактически это демонстрирует.
Андрей Бабицкий: Все-таки, вы знаете, косвенным образом, иногда и прямо Россия говорит о том, что если Грузия остановит движение в НАТО, то Абхазия и Южная Осетия могут стать предметом неких договоренностей.
Станислав Лакоба: Они говорят об этом на самом деле. Но я думаю, что прежней схемы не будет никогда. Проблема автономии канула в лету, конечно. Он может быть рассмотрен на основе конфедеративных отношений, я имею в виду не нашу позицию, не абхазскую, а позицию внешних сил, чтобы не было путаницы. Потому что мы определились в этом отношении, был референдум, мы говорили об этом. Но мы не получили международного признания – это огромный минус. Естественно вокруг нас большие игроки и режиссеры, которые могут срежиссировать как угодно ситуацию. Я не знаю, может быть наша проблема будет решаться, как ни странно, может быть в Иране, может быть в Афганистане, может еще где-нибудь. Но естественно, если Россия сохранит зону своего влияния, и Южный Кавказ опять станет Закавказьем, а теоретически об этом можно говорить. Потому что в 17-21 годах в годы гражданской войны Россия утеряла полностью контроль над Закавказьем. И я хочу сказать о том, что тогда были те же самые позиции – это Батуми, это Баку, это нефть, железная дорога, морской порт. Тогда еще не было трубопроводов. По сути дела эта борьба шла. И Троцкий говорил напрямую: нам все равно и Западу все равно, кто будет в Баку, лишь бы добраться до нефти. То же самое сегодня происходит и здесь, потому что до демократии ой как далеко, я думаю, и в Грузии в том числе. И может быть мы, как ни странно, ближе к этому.
Андрей Бабицкий: Хороший, кстати, повод для того, чтобы поговорить о демократии. Здесь, я заметил, люди очень гордятся достигнутым уровнем политических свобод и считают их достаточно продвинутыми. В общем у России ситуация несколько иная, там сложился политический режим, ограничивающий политические свободы и ограничивающий их, чем дальше, тем больше. Не существует такого опасения, что при тех темпах интеграции, которые сегодня набраны, политический режим попытается себя экспортировать?
Станислав Лакоба: Понимаете, естественно, такая опасность существует всегда. Но мы, например, считаем, что для нас более опасна другая ситуация на сегодняшний день – это ситуация с Грузией. И потому то, о чем вы говорите, отходит на задний план.
Андрей Бабицкий: Высказывается, правда, экспертная оценка, не политическая, но тем не менее, она звучит довольно часто в последнее время, что Абхазия могла бы уйти под гарантии Запада, под гарантии своей независимости и этот путь был бы гораздо более перспективным, потому что западные общества устоявшиеся, им не приходится доказывать свое могущество, они не отягощены теми комплексами, которые сегодня есть у России, и поэтому эти гарантии были бы гораздо более прочными и незыблемыми. Вы считаете, такой путь есть?
Станислав Лакоба: Такого пути, на мой взгляд, пока нет. Мы не можем фантазировать, что-то выдумывать, заниматься иллюзиями, потому что это крайне опасно. Потому что, вы знаете, есть определенная тактика, когда вбрасываются такие разговоры для того, чтобы рассорить с Россией нас. Скажем, представители Евросоюза, они много раз сюда приезжали, а каковы предложения? Они даже не идут на какой-то минимум. Они говорят: как вы относитесь, как вы смотрите, если Европейский союз? Я прямо сказал: мы в одном случае можем смотреть положительно, если ваша позиция будет такая по отношению к нам как по Косово. Сразу все меняется. Они говорят: знаете, мы приверженцы территориальной целостности. После того, что произошло в Сербии, нам понятно. Грузия для нас та же Сербия. То есть здесь обстановка примерно выглядит следующим образом: ни США, ни Европейский союз в этом плане не определились. Если страны Старой Европы смотрят на эту проблему более демократически, либерально, то вновь прибывшие страны Восточной Европы, Прибалтики, хотя у них примерно та же судьба, что и у нас, они просто не знают нашу ситуацию, и они как-то заведомо становятся на сторону Грузии. То есть мы реальных сигналов со стороны Запада не видим.
Андрей Бабицкий: Мне представляется вот эта позиция, когда Абхазия говорит, что грузины напали, он сформулирована неверно. Напали, скажем, преступники, которые были посланы из Тбилиси властями. Действительно, здесь какое-то количество, говорят о 50%, но на самом деле пока нет каких-то выводов следственных органов, проценты подсчитывать едва ли стоит. Значит какое-то количество местных грузин поддержало тех, кто вошли сюда. Но огромное количество людей пострадало безвинно и было вынуждено бежать без всякой ответственности за то, что произошло. И в положении этих людей и на государственном уровне, и на уровне бытовом никто входить не хочет. Я думаю, стоило бы в этом вопросе отделить политику от гуманитарного права и просто взглянуть на этих людей как на тех же абхазцев, которые не меньше пострадали.
Станислав Лакоба: Я вам скажу, что мы предлагали с самого начала. Грузинская сторона не пошла на это. Ведь еще Ардзинба подписал документ в 94 году о том, что порядка 109 или 111 человек ежедневно Абхазия может принимать. Но в Грузии были категорически против этого. И сейчас они рассматривают эту проблему как способ политического давления на Абхазию. Они хотят вернуться скопом, проголосовать, избрать новые органы власти, абхазцам дать какую-то резервацию. Потом вы меня извините, где вы видели, война еще не окончена, 55 тысяч грузинских беженцев по сути дела живут в Гальском районе. Если сравнивать с Косово, там даже две тысячи сербов не вернули. Мы вернули этих людей. Но дело в том, что очень многие беженцы не проживают в Грузии сегодня, очень многие в России, они устроились. Гораздо лучше было бы, если была на самом деле гуманитарная цель - интегрировать в Грузию. Потому что все эти потуги, которые сегодня идут, это попытки восстановления не целостности Грузии, а целостности грузинской ССР. Потому что Абхазия в 13 году была пристегнута Сталиным как автономия. Этот период длился до 91 года, когда рухнул Советский Союз. Но он рухнул, и все остальное рухнуло. Почему все должно остановиться на уровне бывшей грузинской ССР, непонятно. Тогда надо восстановить СССР, Советский Союз. Почему на Западе придерживаются сталинской модели, абсолютно непонятно. Понятно, там есть геополитические геостратегические интересы, есть нефть, есть газ, есть коридор, все понятно. И вообще наш грузино-абхазский конфликт напоминает прикладной характер к источникам транспортировки нефти и газа, по-другому сложно объяснить. Идет борьба за энергоносители. Грузины хотят пристегнуть Запад и НАТО к этой проблеме, так как у них есть интерес через Грузию провести и заодно решить проблему Абхазии, то есть своей целостности. Россия, естественно, все хочет сделать для того, чтобы не было альтернативных путей, чтобы они были монополистами в этом вопросе. Потому что если так посмотреть, в принципе, то мы ничем не угрожаем американским интересам, Абхазия находится в стороне. Хотя есть понятие такого каспийско-персидского энергетического эллипса, где мы находимся на самой окраине этого эллипса. Но в основном центр - это Иран, это Ирак, это Каспий, это собственно Грузия, Азербайджан, Туркмения, какая-то часть, Казахстан. Там находится центр, там, где и происходят конфликты. Можно из того, что вы говорите, сделать, придти к такому выводу. Посмотрите, на Южном Кавказе начались конфликты, начались в Карабахе, потом в Осетии, потом в Абхазии, как такие мины замедленного действия. Но удивительно другое, что в 94 году все прекратилось, все заморозилось, как только пришли американцы и европейцы и подписали контракт века в Азербайджане.
