Ссылки для упрощенного доступа

Особенности экстремизма в России: радикальный националистический экстремизм


Программу ведет Михаил Саленков. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Тамара Ляленкова.



Михаил Саленков: Почему в России в последние годы растет тревожность представителей «титульной» нации, русского большинства? Как свидетельствуют исследования социологов, это связано с массовым притоком мигрантов. Одним из проявлений такой тревожности стали возникающие стихийно на бытовой почве конфликты, такие как в Кондопоге. Активизировались радикальные группы русских националистов, скинхеды. Ксенофобия в разных регионах России имеет разные корни. В районах, прилегающих к Северному Кавказу, подобное противоборство имеет исторические корни, наиболее благополучно дело обстоит ближе к Уралу и Сибири. Очень активны в этом смысле Москва и Петербург. Тамара Ляленкова представляет цикл «Особенности экстремизма в России».



Тамара Ляленкова: По мнению исследователей, с конца прошлого века начала расти тревожность представителей «титульной» нации, русского большинства. Это, в частности, связано с массовым притоком мигрантов. Одним из проявлений такой тревожности стали возникающие стихийно на бытовой почве конфликты, а также активизация радикальных групп русских националистов. Почему социальная агрессия реализуется именно в этом, националистическом направлении, я попросила рассказать президента Национальной федерации психоанализа Михаила Решетникова.



Михаил Решетников: Радикальный национализм – это ситуация, когда нет никаких общих идей, люди нуждаются в каких-то объединяющих идеях. Такой последней идеей является национальная. Когда уже нечем гордиться, никаких других объединяющих идей нет, и тогда люди начинают объединяться по религиозному, национальному или этническому признаку, потому что в группе выживать всегда легче в тяжелых ситуациях. Национальная идея должна присутствовать, потому что без национальной идеи ни один народ не может ни утвердить свое существование, ни возрождаться. Но есть огромная разница между национальными идеями и националистическими идеями. Любые идеи в общество всегда привносятся мыслителями. Если эти идеи не привносятся, общество оказывается безыдейным, тогда эти идеи начинает продуцировать сама среда. А вы понимаете, что рабочие трущобы – это термин, который абсолютно применим ко многим регионам России, – такие идеи могут продуцироваться так: нужно кого-то уничтожать – либо инородцев, либо черных, либо желтых и так далее. Это легко подхватывается, потому что социальный активизм ищет своего выхода.



Тамара Ляленкова: Тем не менее, существует такой, наверное, миф, что русский человек ленив.



Михаил Решетников: Это неправда. Леность души определенная есть, но эта леность души имеет и свои позитивные стороны: мы склонны к размышлению. И поэтому русский национализм, хотя и имеет место, но он не является массовым.



Тамара Ляленкова: Причины роста ксенофобии на территории России могут иметь разные корни. В районах, прилегающих к Северному Кавказу, подобное противоборство имеет историческую подоплеку, наиболее благополучно дело обстоит ближе к Уралу и Сибири . Самые активные в этом смысле, считает мой следующий собеседник - директор независимого Центра этнополитических и региональных исследований Эмиль Паин, – это Москва и Петербург. Что наглядно демонстрирует зависимость уровня национал-экстремизма от степени политизированности населения.



Эмиль Паин: В подавляющем большинстве европейских стран формирование гражданского общества и гражданской нации опиралось на предшествующие объединения националистического толка. Все постимперские европейские страны сначала становились националистическими. И первые партии и в Чехии, и в Венгрии, и в Словакии после распада Австро-Венгрии, и в Греции после распада Османской империи были партиями националистического характера. Но другие континенты показывают, что нации формируются и на внеэтнической основе. Правда, это достаточно редко. Скажем, в Латинской Америке практически нет этнофобии, нет национализма. И трудно бы ему взяться, потому что там этнические общества не сложились. Но есть такие страны, например, Бразилия, Аргентина, Чили, в которых сформировались уже гражданские политические нации.


По какому пути пойдет Россия – трудно сказать. С одной стороны, есть высокая вероятность того, что уровень этнической озабоченности и этнической консолидации еще только будет расти. Причем он развивается по принципу маятника. Вначале этническая консолидация и проявление этнического национализма и экстремизма были характерны для нерусских народов. Помните все этнические конфликты 90-х годов – все они были между этническими меньшинствами. Русские, проживавшие на территории, скажем, Северного Кавказа или Поволжья, являлись только невольной жертвой этих конфликтов. И лишь в конце 90-х начал развиваться русский национализм.


Теперь, в ответ на рост русского национализма, снова возникает обратное движение маятника, и вновь формируются различного рода экстремистские организации этнического и религиозного характера на окраинах России. Как только развивается один вид ксенофобии, тут же возникает и другой. И даже если это не ксенофобия, а, скажем, новая модная идея цивилизационной предопределенности, вроде бы русским цивилизационно предопределено жить в империи и главенствовать в мире, как только возникает такая идея, она получает выражение в различного рода доктринах, вроде русской доктрины, то сразу же ждите возникновения комплекса ответных доктрин. И так оно и произошло. И взаимодинамика, взаимоотталкивание разных групп национализма показывает, что в перспективе эта тенденция будет только нарастать, во всяком случае в ближайшие пару лет.



Тамара Ляленкова: Неутешительный прогноз директора независимого Центра этнополитических и региональных исследований Эмиля Паина подтверждают также последние исследования средств массовой информации и лингвистический анализ бытовых высказываний.


XS
SM
MD
LG