Программу ведет Сергей Тарасов. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Копенгагене Сергей Джанян.
Сергей Тарасов: Дания известна во всём мире как страна с одной из наиболее эффективных систем социальной поддержки населения. Система эта складывалась не одно десятилетие и даже не один век, в результате чего сейчас каждый гражданин Дании от рождения до смерти окружен действительной заботой государства и имеет все социальные гарантии. Об одной из важных вех на пути становления скандинавского «общества всеобщего благоденствия» - датских домах призрения - разговор нашего корреспондента в Дании Сергея Джаняна с директором Музея попечительства в городе Свендборг, историком Расмусом Маттиасеном.
Сергей Джанян: Когда датское общество впервые стало заботиться о своих бедняках?
Расмус Маттиасен: Благотворительная деятельность в Дании с давних времён осуществлялась достаточно широко и в различных формах. В средние века помощь неимущим оказывалась при активном участии католической церкви, а социальная поддержка в современном понимании возникла уже после эпохи Реформации, одновременно с введением в 1708 году запрета на попрошайничество. В XVIII веке в Дании был осуществлён ряд важных социальных реформ, а в 1803 году государство даже ввело добровольный налог в пользу неимущих. Впрочем, название «добровольный» говорит само за себя: немногие в датском обществе были вдохновлены подобной идеей.
В XIX столетии, особенно во второй его половине в Дании резко возросло число бедняков. Тому были различные причины - поражение в датско-прусской войне 1864 года, разорение крестьянских хозяйств и рост городского пролетариата, а также резкий послевоенный всплеск рождаемости.
Приходы и коммуны помогали неимущим едой, одеждой, а также деньг ами, которые выдавались раз в три месяца из так называемой «бедняцкой кассы». Помощи этой было недостаточно, и государство стремилось улучшить жизнь люмпенов. Вот тогда приходские советы и начали организовывать работные «дома призрения» - первый подобный дом был построен в 1840 году в Южной Ютландии.
Сергей Джанян: Как отбирали клиентов для этих заведений?
Расмус Маттиасен: Дома призрения призваны были исполнять двойную роль - благотворительную и воспитательную. Человек мог попасть сюда принудительно - если он бродяжничал, например. Однако по большей части сюда приходили те, кто был не в состоянии содержать себя сам. Обитатели «бедняцких домов» делились на «достойных» и «недостойных». К первым относили стариков, детей и инвалидов, а во второй категории числился работоспособный контингент: бродяги, алкоголики, проститутки…
Дома призрения должны были облегчить жизнь нуждающимся и в то же время отпугивать антисоциальный элемент. Тунеядцам, стремящимся жить за общественный счёт, создавали как можно более некомфортные условия - этого добивались суровой дисциплиной, скудной едой и заношенной одеждой, убогим убранством комнатушек. Однако подобных строгостей совершенно не заслуживали проживавшие под той же крышей старики, больные, и дети.
Сергей Джанян: Как складывался день постояльца работного дома?
Расмус Маттиасен: Поступавшие сюда обязаны были отрабатывать своё содержание: в провинции это был, как правило, сельскохозяйственный труд, в городах - примитивное кустарное производство. Престарелые и больные освобождались от работы приходским врачом, но всем остальным, в том числе и детям, полагалось трудиться. Жители работного дома вставали в 5:30 утра, завтракали и сразу же приступали к работе. В полдень часовой перерыв на еду и отдых и вновь работа до вечернего ужина - итого 11-часовой рабочий день. После ужина обитателям дома полагалось два часа свободного времени, а в 9 часов вечера все расходились по комнатам и двери запирались на ключ. Короче говоря, условия содержания в доме призрения мало чем отличались от тюремных.
Сергей Джанян: Но зачем были нужны такие строгости, ведь это были свободные люди?
Расмус Маттиасен: Поступив в дом призрения, человек лишался гражданских прав - таких, например, как право голоса (впрочем, женщины в Дании его не имели до 1908 года), родительских прав, а также права на собственное имущество. Мужчины и женщины проживали раздельно, даже если они были семьёй, а покидать территорию разрешалось лишь по выходным дням и праздникам - и только с ведома администрации. То есть, попав в стены «бедняцкого дома» человек терял возможность распоряжаться своей жизнью.
Сергей Джанян: Выгодны ли были дома призрения в экономическом плане?
Расмус Маттиасен: Считалось, что причинами появления этих домов было желание облегч ить условия жизни люмпенов, а также воспитать и приучить к труду их детей. Однако другой, не менее важной причиной было стремление государства сократить возрастающие расходы на благотворительность, собрав обитателей социального «дна» под одной крышей.
В реальности же дома призрения стоили обществу немалых денег. Предполагалось, что они будут самоокупаться за счёт производимой продукции - так, например, здесь, в Свендборге мастерили гробы и корабельную оснастку. Однако с экономической точки зрения затея эта себя не оправдала - произведённая домами призрения продукция не покрывала расходов на их содержание.
Сергей Джанян: Чем же завершилась эпоха «бедняцких домов» в Дании?
Расмус Маттиасен: К концу Х IХ века эта форма социальной поддержки стала изживать себя - индустриализация городов создавала новые рабочие места для бедноты, а в 1891 году в Дании был принят закон о выплатах пенсий по возрасту. Кроме того, немало датских бедняков в те годы эмигрировали в Америку в поисках лучшей доли.
С введением же в 1933 году новой социальной реформы, нужда в «домах бедняков» отпала окончательно. Старики получили право жить в домах престарелых, инвалидов определяли в специальные заведения, а многодетные родители получали финансовую помощь от государства. Дома призрения существовали в форме исправительно-трудовых заведений и после Второй мировой войны, но к середине 1970-х годов они ушли в историю. Сейчас в некоторых из сохранившихся домов развёрнуты музейные экспозиции - по примеру нашего музея в Свендборге.
Сергей Джанян: То есть принцип «работных домов» в сегодняшней Дании исчез окончательно?
Расмус Маттиасен: У нас есть заведения, где человека воспитывают трудом, приучая к рабочему распорядку - но всё это чистая педагогика. Однако элемент принуждения используется по отношению к датским получателям «вэлфера», которых обязывают заниматься любым, даже неквалифицированным трудом. Если же немного сгустить краски, то наиболее близким примером, пожалуй, могут служить датские лагеря для беженцев. К примеру, в лагере Красного Креста в Сандхольме уже не первый год сидят иракские беженцы, которым отказано в получении убежища. И эти люди не должны чувствовать себя там комфортно, ведь иначе они никогда не захотят покинуть Данию. Так что подобная тактика выживания в некоторой степени напоминает методы из прошлого.
Сергей Джанян: Говорит директор Музея попечительства в Свендборге, историк Расмус Маттиасен.