Программу ведет Михаил Саленков. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Тамара Ляленкова.
Михаил Саленков: Молодежный экстремизм можно рассматривать как массовое явление, выражающееся в пренебрежении к действующим в обществе правилам и нормам поведения или в отрицании их, которое в той или иной мере присутствует в жизни любого обществе. В России возрос террористический потенциал наци-скинхедов. В абсолютном большинстве случаев это молодые люди в возрасте около 20 лет, получившие воспитание в патриархальной и религиозной культуре. Широкое распространение «военно-патриотических» клубов, в которых ультраправые обучаются боевым искусствам и навыкам обращения с различными видами взрывчатки и оружия, привело к тому, что уровень насилия перешел в иную плоскость, его проявления стали более жестокими и профессиональными.
Тамара Ляленкова: Самое заметное проявление молодежного экстремизма – рост террористического потенциала наци-скинхедов. Только в Петербурге они подозреваются как минимум в трех взрывах или в их подготовке, а в Московском суде рассматривается дело группировки московских скинхедов, глава которой уже признался в 37 убийствах.
О склонности подростков к мотивированной агрессии я попросила рассказать психолога, автора книги «Девиантное поведение подростков» Ирину Пятницкую.
Ирина Пятницкая: Я считаю, что это в значительной степени инстинктивное, биологически понятное поведение. Оно наблюдалось во все эпохи по всех странах, но выглядит оно каждый раз по-разному, в зависимости от конкретных обстоятельств. Для детей примерно с 11 до 12 лет характерна реакция эмансипации, они как бы отделяются, образуют свои подростковые группы. Это нормальное инстинктивное стремление даже у обезьян мы видим. Но эти подростковые группы должны быть вместе со взрослыми.
Тамара Ляленкова: И то, как используется эта энергия, свойственная молодежи, это уже заслуга социального строя, который присутствует?
Ирина Пятницкая: Да, этим пользуются, это направляется, это подпитывается. Так что это вопрос ловкости политиков и тех, кто хочет стать политиками. Молодежь, ведь она очень экспансивна, она более обнажено агрессивна, чем это бывает у взрослых. У взрослых агрессия падает. Все это заложено в нас.
Тамара Ляленкова: Есть какие-то приходящие обстоятельства, которые эту агрессивность сегодня усиливают? Может быть, это связано с наркотиками или с алкоголизмом.
Ирина Пятницкая: Алкоголизм имеет значение не только непосредственное. Вот сейчас этот пивной алкоголизм. Пиво на подростков действует иначе, чем на взрослых. У подростков нарушается сознание, они попадают в состояние оглушения сознания от пива, от двух-трех бутылок, и поэтому их поведение более тяжелое, чем поведение взрослого пьяного на более крепкие напитки. Разумеется, это имеет значение. С наркотиками у нас беда в том, что увеличивается злоупотребление теми наркотически действующими веществами, которые много опаснее, чем классические наркотики. Допустим, опийная группа, у нас летучие растворители нюхают, принимают всяческие таблетки. А вот эти препараты, химические, вызывают быстрее, чем классические наркотики, психические расстройств. Поэтому и действие таких наркотиков окрашивает поведение подростков тоже. Это вина общества. Что семья виновата – это даже не обсуждается. Молодежи требуется разряд агрессивности или направление ее на социально приемлемые какие-то цели.
Тамара Ляленкова: Так получается, что агрессивную энергию подростков нельзя пускать на самотек, ее следует направлять в нужное русло. Что, собственно, и происходит. Широкое распространение «военно-патриотических» клубов, в которых ультраправые обучаются боевым искусствам и навыкам обращения с различными видами взрывчатки и оружия, привело к тому, что уровень насилия перешел в иную плоскость, его проявления стали более жестокими и профессиональными. Я спросила у Давида Аминова, юриста, профессора, автора книги «Молодежный экстремизм»: можно говорить об особенностях молодежного экстремизма в России?
Давид Аминов: Особенности определенные есть, хотя общие тенденции сохраняются в России не лучше и не хуже, просто наш молодежный экстремизм не имеет, может быть, той давней истории, которая имела место, скажем, среди скинхедов в Англии, например. Что касается психики, то в крупных городах – Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Новосибирск – небольшие группировки характерны для скинхедов и более массовые – для спортивных фанатов. В основном скинхеды, футбольные фанаты – это выходцы из маргинальных семей, это выходцы из неблагополучных семей, к сожалению. Исключения возможны, но они крайне редкие. Накопилось очень много проблем в межнациональных отношениях, и это все выплеснулось. На самом деле, вот с этим экстремизмом нужно бороться не только одними, скажем, уголовно-правовыми методами, а нужно четко отдавать всегда квалификацию, правовую оценку. Вот если, скажем, совершился акт экстремизма, когда группа молодых людей избивает человека на почве каких-то национальных отношений, то ни в коем случае нельзя квалифицировать деяние как хулиганство. А вот несколько лет подряд это, к сожалению, присутствовало, когда органы внутренних дел, скажем, правоохранительные органы в силу того, что какие-то надо вопросы доказывать, они сначала объявляют это хулиганством и квалифицируют это деяние как хулиганство.
Но самое главное – не то, сколько отмерят наказание тому или иному судебному преступлению, а самое главное – правильно квалифицировать. Потому что в этом случае в самом уголовном законе уже есть элемент предупреждения будущих преступлений. От того, насколько будет правильно дана оценка деянию, имеется в виду экстремистская направленность, мы будем иметь или не иметь в будущем подобного рода преступления.
Тамара Ляленкова: Итак, и психолог, и юрист считают, что молодежный экстремизм – это неизбежное условие взросления, и его следует должным образом направлять, разумеется, на мирные цели. Другая область, в которой радикальные проявления также закономерны – это искусство.