Поиск выхода из тупика, в котором оказались Россия и Запад, будет продолжаться еще достаточно долго. Тем более, что отношения между ними и без конфликта на Южном Кавказе оставались очень сложными.
В этих условиях предложение об обсуждении сложившегося положения в Европейском Союзе могло бы принести немалую пользу, особенно если повестка самого обсуждения будет согласована с Россией, которая будет участвовать в этом обсуждении. Кроме того, его повестка должна соблюдаться всеми участниками дискуссии.
Это позволит хоть как-то отойти от того эмоционального подхода, который возобладал с самого начала конфликта и все еще оказывает огромное воздействие на общую ситуацию. Эмоции начались с момента вступления грузинских войск в Южную Осетию, продолжились переходом российских танков границы между этой непризнанной республикой и Грузией. Они доминировали в средствах массовой информации, в выступлениях политиков. Эмоции слышались в комментариях даже стремившихся быть объективными аналитиков, кое-кто из которых назвал нынешние события войной между Россией и Западом.
Продолжается «война нервов», победителей в которой не будет. Ситуация развивается таким образом, что с каждым новым ее витком все труднее идти на компромисс и уступки. Обе конфликтующие стороны напоминает глухарей, которые слышат только собственный голос. Проваливается и попытка найти общее решение Николя Саркози, который действительно мог бы праздновать победу, если бы не «корректировка» решения Совета Безопасности ООН, стремительно отклоненная Россией.
Похоже, что, чем далее чувствует себя Россия в одиночестве, тем меньше ее лидеры готовы к диалогу. Они чувствуют себя непонятыми и даже обиженными. Попробуем понять их логику:
- Во-первых, Россия всегда считала, что имеет особые права на Абхазию и Южную Осетию, что фактически подтверждалось действиями мирового сообщества;
- Во-вторых, она признавала де-юре целостность Грузии, что неоднократно подтверждалось и до самого недавнего времени не собиралась от этого отказываться;
- В-третьих, Москва явно не ожидала военного нападения на Южную Осетию (к перестрелкам все давно привыкли и они считались рутиной).
До определенного момента Россия соблюдала правила непростой игры. Она нарушила их второй, и считает, что имела на это право.
С начала войны прежние обстоятельства оказались перечеркнуты, и Россия стала поступать в соответствии с собственной военно-политической логикой. В Кремле сочли грузинскую «оплошность» удачным поводом, чтобы одним махом решить сразу несколько проблем своей внешней и, что особенно важно, - внутренней политики.
Сегодня, несмотря на свое одиночество, Москва чувствует себя победителем, а большинство в обществе одобряет жесткий курс. Есть еще одно немаловажное обстоятельство: если бы федеральный центр действовал иначе, то его пассивность на Северном Кавказе была бы однозначно интерпретирована как слабость. При нынешней взрывоопасной ситуации сразу в нескольких республиках это было просто невозможно. Думается, что последнее обстоятельство не следует игнорировать при попытке разобраться в сложившейся ситуации.
При всем том, в России высказываются разные мнения относительно признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Наиболее ответственные политики вновь говорят о том, что в этом вопросе не следует форсировать события, а России не должна оказаться единственной страной, эту независимость признавшей.
Если обсуждение новой ситуации Евросоюзом будет происходить в контексте диалога, и не превратится с обеих сторон в пропагандистское шоу, то появится шанс найти иные, возможно, еще более сложные формулировки, которые удовлетворили бы все стороны.
Думается, что форуму должны предшествовать некие предварительные решения, направленные на снижении остроты возникшего кризиса. Возможно, политики еще вернуться принятию более гибкой ситуации на Совбезе.
Скорее всего, Россия готова идти на уступки, поскольку понимает, что постепенно сама загоняет себя в угол. Это косвенно подтверждает то, что сегодня у нее вообще нет союзников и единомышленников по вопросу ее конфликта с Грузией. Многозначительно промолчали даже страны члены СНГ. Однако вопрос в том, эти уступки не могут рассматриваться российской правящей элитой как отказ от жесткой линии, как признание Москвой совершенных ею действий неправомерными.
Так или иначе, сегодня ситуация на Кавказе остается как никогда запутанной. Прежние подходы себя полностью исчерпали. Можно сказать, что они оказались неэффективными, можно говорить, что все произошло почти случайно (в интервью радиостанции «Эхо Москвы» бывший спикер грузинского парламента Нино Бурджанадзе посетовала на излишнюю эмоциональность грузинской политики). Какие подходы будут выработаны и предложены в условиях новой ситуации, остается пока неясным.
Наконец, проблема российско-грузинского конфликта не может рассматриваться вне контекста общей ситуации в России. Излишнее давление на нее лишь способствует усилению консервативных сил, военного истэблишмента, что в будущем затруднит, если вообще сделает возможным нормализацию отношений Москвы с ее западными партнерами (теперь уже оппонентами).
Рано или поздно, но всем заинтересованным сторонам придется сесть за круглый стол. Сколько времени на это уйдет, сказать пока трудно. Но, похоже, что поиски формата для грядущих обсуждений постепенно начинают вырисовываться.
