Ирина Лагунина: 22 сентября генеральный директор Международного агентства по атомной энергии Мухаммад Эль-Барадей заявил совету директоров агентства:
Мухаммад Эль-Барадей: Сегодня утром власти КНДР потребовали у инспекторов агентства снять пломбы и оборудования наблюдения, чтобы они смогли проводить испытания на перерабатывающем объекте в Йонбене, что, как они заявляют, не будет включать в себя использование ядерных материалов. Я все еще надеюсь, что можно создать условия, при которых КНДР как можно скорее вернется в Договор о нераспространении оружия массового поражения и мы сможет восстановить в полной мере наш механизм охраны.
Ирина Лагунина: И уже через два дня представитель МАГАТЭ Мелисса Флеминг заявила журналистам на пресс-конференции в Вене:
Мелисса Флеминг: КНДР попросила МАГАТЭ снять пломбы и наблюдение с завода в Йонбене. Сегодня работа была завершена. Больше пломб и оборудования наблюдения на этом объекте нет. КНДР также уведомила инспекторов МАГАТЭ, что через неделю планируется включить в производство ядерные материалы. Они также заявили, что отныне инспектора МАГАТЭ не будут иметь доступа к этому объекту.
Ирина Лагунина: Власти в Пхеньяне заявили, что пошли на этот шаг, потому что США не сдержали слова и не вычеркнули КНДР из списка государств-спонсоров терроризма. Мой коллега в Вашингтоне Энди Тулли спросил бывшего инспектора МАГАТЭ, а ныне президента Института за научную международную безопасность Дэвида Олбрайта, означает ли этот шаг руководства КНДР, что Пхеньян действительно решил возобновить ядерную программу, или же это все-таки попытка определенного блефа ради продолжения переговоров и ради дальнейших уступок со стороны США.
Дэвид Олбрайт: Это, определенно, серьезный шаг, но я бы все-таки сказал, что это по-прежнему элемент переговоров и политическое заявление, чем попытка выйти из переговоров и начать производить новый плутоний. На то, чтобы вновь запустить реактор, потребуется время. У них нет достаточного количества свежего топлива, так что им придется сначала произвести топливо. Намного больше опасений вызывает заявление, что они возобновят работу завода по переработке и получить еще больше плутония для ядерного оружия. Так что когда они говорят о реакторе, они тем самым показывают, что не торопятся, и что речь идет о переговорах в попытке получить большую выгоду.
Энди Тулли: А что означает для них «большая выгода»?
Дэвид Олбрайт: Соглашение, по которому страну исключили бы из списка государств-спонсоров терроризма и по которому бы ей предоставили ослабленный режим верификации уничтожения ядерных объектов. Конечно, я лично выступаю за жесткие меры верификации, так что я думаю, мы должны проявить жесткость по отношению к Северной Корее, но в то же время, на мой взгляд, и продолжение переговоров имеет смысл.
Энди Тулли: Почему Северная Корея опять возражает против верификаций. Ведь она согласилась на этот режим проверок, когда было подписано предыдущее соглашение?
Дэвид Олбрайт: Вся проблема в правилах верификации, а не в самом процессе верификации как таковом. Проблема в том, что Северной Корее приходится соглашаться на ряд правил, по которым, после того, как их вычеркнут из списка пособников терроризму, будет проведена проверка, насколько они предоставили правильную информацию о том, сколько они произвели плутония и сколько расщепили. Так что проблема в правилах, которые Северная Корея не любит. Это была недоработка в процессе переговоров, и я виню за это Соединенные Штаты. Наши переговорщики должны были скрупулезно прописать с Северной Кореей, что верификация представляет собой А, Б, В и вплоть до Я. Так что Северная Корея согласилась в принципе на верификацию, но они не уточники, что же она собой будет представлять.
Энди Тулли: Но разве эти правила не стандартные для всех, разве это не единая процедура, предусмотренная МАГАТЭ?
Дэвид Олбрайт: Шестисторонние переговоры исключили МАГАТЭ из процесса верификации, и мне изначально показалось это безумной идеей. И к тому же когда МАГАТЭ проводит верификацию, оно предъявляет свои правила и - либо вы их принимаете, либо мы в этом не участвуем. Так что в этом случае есть давление со всех сторон. А сейчас сложилась ситуация, когда правил нет, когда США хотят установить один правила, а Корея – другие, намного более мягкие. Так что участники шестисторонних переговоров сами для себя создали эту проблему, и винить здесь можно всех.
Ирина Лагунина: С бывшим инспектором МАГАТЭ, а ныне президентом Института за научную международную безопасность Дэвидом Олбрайтом беседовал в Вашингтоне мой коллега Энди Тулли. Со специальным репортажем из Северной Кореи и с комментарием по поводу происходящего вышел на этой неделе британский журнал «Экономист». Режим Ким Чен Ира «был разозлен тем, что Америка все еще не вычеркнула из списка спонсоров терроризма. Так это потому, что Северная Корея так и не прояснила до конца все свои действия по созданию ядерного оружия.
Все это так хорошо знакомо. И тем не менее, две вещи заставляют обращаться с Северной Кореей сейчас даже более деликатно, чем раньше». Эти две вещи, как отмечает «Экономист» - первая, растущий голод после неурожая. Любое давление на страну сейчас приведет лишь к тому, что миллионы людей будут голодать. Правда, США не угрожают остановить гуманитарные поставки продовольствия и энергоресурсов. А вторая – перемены в самом режиме в Северной Корее. И не только из-за слухов о болезни Ким Чен Ира. Но и из-за того, что прошлый голод в стране привел к появлению мелких торговцев и открыл границу с Китаем. Кстати, нынешний откат в ядерных переговорах, если слухи о болезни «Дорогого руководителя» - это правда, показывает, что режим способен продолжать начатое дело и вряд ли рухнет после Кима. Скорее, он будет реформироваться изнутри.
