Юрий Жигалкин: Спасет ли американскую финансовую систему исторический пакет государственной помощи. Известный сенатор обвиняется во взяточничестве. Таковы темы уик-энда в рубрике «Сегодня в Америке».
В конце прошлой недели после серии драматических событий на Капитолийском холме и на Уолл-стрит, американские законодатели дали добро на крупнейший в истории страны финансовый эксперимент, выделив больше 700 миллиардов долларов на выкуп обесценившихся активов банков. Это была самая крупная и самая критикуемая из серии пока безуспешных попыток вернуть к жизни застывшие каналы кредитования и предотвратить крах крупных финансовых институций. Судьба этого законопроекта оказалась под вопросом после того, как члены Палаты представителей во время первой попытки голосования неожиданно для многих отвергли законопроект. Лишь после обвального падения курсов акций на Уолл-стрит, поставленного им в вину, законодатели одобрили новый билль.
Что конкретно предусмотрено в этом очень объемном документе? Вопрос - профессору экономики Михаилу Бернштаму.
Михаил Бернштам: Прежде всего надо иметь в виду, что это выстрел из двуствольного ружья. Параллельно законодатели приняли закон, по которому Министерство финансов может решить проблему банкротства банков и финансовых учреждений, дать деньги на спасение финансовых учреждений. Одновременно с этим Федеральная резервная система обещает выпустить дополнительно 630 миллиардов долларов для решения проблемы ликвидности. Законодатели приняли закон, по которому Министерство финансов может разместить 700 миллиардов долларов, на 700 миллиардов долларов оно может выкупить из финансовых учреждений путем аукционов плохие активы и заменить их на деньги, которые являются хорошими активами. Но это сделано порционно, то есть сначала только 250 миллиардов долларов, и будут смотреть, работает это или нет. То есть, на самом деле, обещания - на 700 миллиардов, а, в общем-то, субсидия пока довольно скромная. И во-вторых, что мудро, Министерство финансов может вместо того, чтобы давать деньги банкам и финансовым учреждениям, может просто страховать их от банкротства, что не требует денег налогоплательщиков, если банк выживет.
Юрий Жигалкин: Профессор, есть ли признаки того, что эти беспрецедентные меры могут сработать?
Михаил Бернштам: Пока признаков нет. Но говорить об этом рано. Пока признаки того, что все кредитные рынки полностью замерзли, потому что цена кредита очень и очень высока. Банки не могут получить кредит. Правительство Калифорнии, колоссального штата, колоссальной экономики, не может получить кредит. Бизнесы испытывают очень большую трудность при размещении своих краткосрочных облигаций, для того чтобы получить оборотный капитал просто на выплату заработной платы. Предполагается, что эти меры плюс возможное снижение ставки разморозит кредит. Вот это сейчас требование дня.
Юрий Жигалкин: И все это происходит на фоне резко ухудшающейся экономической ситуации.
Михаил Бернштам: Совершенно верно, финансовый кризис перерастает в общеэкономическую рецессию. Все показали индексов будущего производства указывают, что рецессия уже началась, причем и в США, и в Еврозоне.
Юрий Жигалкин: При этом эксперты сомневаются, что эти меры помогут оживить экономику.
Михаил Бернштам: Эти меры помогут оживить экономику не сразу. Эти меры не смогут уже предотвратить рецессию. Цель Министерства финансов США и Федеральной резервной системы в том, чтобы рецессия была короче и не такой глубокой.
Юрий Жигалкин: Говорил профессор Михаил Бернштам.
Экстренное одобрение беспрецедентного пакета стимулирования финансовой системы стало заметным политическим событием. Сопротивление этому законопроекту, вызванное тем, что, на взгляд многих американцев, правительство собиралось выкупить заигравшихся воротил с Уолл-стрит, оказалось неожиданно сильным. Подробнее о политической подоплеке этих событий - Ян Рунов.
Ян Рунов: Почему конгрессмены сначала голосовали против «Плана Полсона», а через несколько дней - «за»? Объясняется ли это давлением со стороны президента США, который лично уговаривал некоторых конгрессменов изменить свое мнение? Или давлением со стороны партийного аппарата? Сыграло ли роль давление со стороны избирателей? Вот что думает об этом Лоуренс Маккуиллан, директор Центра «За предпринимательство» при исследовательском институте Pacific в Сан-Франциско.
Лоуренс Маккуиллан: Большинство избирателей были сначала против плана, который они называли выкупом Уолл-стрит. Избиратели не хотели, чтобы их представители в Конгрессе проголосовали за поддержку Уолл-стрит деньгами налогоплательщиков. Какое-то изменение в их настроении избирателей произошло, но незначительное. Главную роль сыграли, как мне думается, эксперты по экономике и деловые круги, которые сумели убедить законодателей в обеих палатах, что если законопроект не будет принят как можно быстрее, наступит экономическая катастрофа: кредитная система рухнет. К этому прибавились звонки от районных банков, от торговцев автомобилями, от владельцев как большого, так и малого бизнеса. Все это посыпалось на законодателей сразу после того, как план Полсона был отвергнут, и им пришлось поменять мнение.
Ян Рунов: Как вы в целом оцениваете роль плана Полсона?
Лоуренс Маккуиллан: Это, действительно, исторический момент. Решение выделить из казны 700 миллиардов долларов для спасения финансового сектора - первое такого рода со времен Второй мировой войны. Без этих 700 миллиардов мы бы в ближайшие дни увидели сотни, а то и тысячи новых банкротств предприятий и банков, стремительный рост безработицы и скатывание к депрессии типа той, что мы пережили в 30-х годах прошлого века. Возможно, правительство скоро попросит еще, и 700 миллиардов дойдут до одного триллиона или даже двух триллионов.
Ян Рунов: Кто извлечет из голосования в Конгрессе наибольшую политическую выгоду? Некоторые политические обозреватели считают, что Барак Обама, поскольку, как показывают опросы общественного мнения, большинство американцев в вопросах экономики больше доверяют демократам, чем республиканцам. Если в ближайшие дни прекратится паника на финансовых рынках, это станет первым показателем успеха, считают эксперты.
Юрий Жигалкин : На прошлой неделе один из старейших американских сенаторов республиканец из Аляски Тед Стивенс, скорее всего, был вынужден пересмотреть свои понятия о дружбе и дружеских подарках. Защищаясь на громком процессе от обвинений во взяточничестве, Тед Стивенс услышал от старого друга хозяина нефтяной компании Билла Аллена неожиданные вещи. Например, что Стивенс не потрудился заплатить Аллену около двухсот пятидесяти тысяч долларов за перестройку дома сенатора, за предметы обихода и скульптурное изображение лосося. Мало того, друг сенатора заявил, что Стивенс с явной неискренностью предлагал ему предъявить счета за работы. Таковы лишь один из эпизодов дела, освещаемого ведущими американскими газетами. Рассказывает Аллан Давыдов.
Аллан Давыдов : 84-летний сенатор от штата Аляска Тэд Стивенс обвиняется большим федеральным жюри в том, что он семь раз не указал полученные им подарки в свою финансовую отчетность. Подарки на общую сумму в 250 тысяч долларов поступали от компании VECO , обслуживающей нефтяную отрасль. В числе «знаков внимания» - перестройка и меблировка дома Стивенса, новый внедорожник Land Rover в обмен на старенький Ford Mustang и роскошный газовый гриль. Обвинение утверждает, что в обмен на подарки сенатор Стивенс помог компании VECO получить выгодные федеральные контракты на реализацию проектов на Аляске, в России и Пакистане.
Преследование престарелого сенатора вызвало самые разные эмоции. Некоторые из его соседей удивлены, что сенатора, человека скромных привычек, прожившего много лет в одном и том же небольшом доме, выставляют взяточником. Другие же говорят, что это яркий пример злоупотребления служебным положением зарвавшимся политиком, который должен быть показательно наказан. Как подобное деяние выглядит в юридическом контексте? С таким вопросом я обратился к Майклу Крауссу, профессору права Университета Джорджа Мэйсона в Виргинии ( Michael I . Krauss , George Mason Law School ).
Майкл Краусс : Мне как юристу неизвестно деяние под названием "использование служебного положения в корыстных целях". Существуют уголовные и административные определения взяточничества, вымогательства как составляющих коррупции. Важно подчеркнуть, что сенатора Стивенса обвиняют не в коррупции, а в том, что он не отчитался за полученные подарки, что от него требуется согласно правилам сената. Он утверждает, что недоглядел при составлении отчета. С другой стороны, принимая такие подарки, он не мог не понимать, что возникнуть неизбежные неприятные для него вопросы, если станет известно имя дарящего, который, как утверждается, получал выгоду от действий сенатора. Тем не менее, Стивенса не обвиняют во взяточничестве. Ему предъявлено более легкое обвинение - невнесении подарков в свою налоговую декларацию.
Аллан Давыдов : Профессор, что бы вы ответили тем, кому такие обвинения покажутся смехотворными. В России, например, традицией стало использование солдат для сооружения домов для их командиров?
Майкл Краусс : То, о чем вы говорите, в Соединенных Штатах считалось бы вопиющим должностным злоупотреблением и уж точно рассматривалось бы правоохранительными органами как коррупция. Вероятно, в глазах большинства россиян эти факты тоже возмутительны, но если они России не редки, значит, окружающие с этим смирились и об установлении правового государства в России говорить рано. У нас просто невозможно представить, что влиятельный сенатор привлекал бы, скажем, национальных гвардейцев к строительству своего дома на Аляске, это за пределами понимания.
Аллан Давыдов : Профессор Краусс замечает, что в американской политической культуре сильно ощущается недоверие к политикам. Особенно после Уотергейтского скандала в американском обществе обострилась глубокая неприязнь к особым привилегиям для политиков. Поэтому-то, любые разоблачения даже сравнительно мелких прегрешений вызывают негодование и особое внимание.
Юрий Жигалкин : Рассказывал Аллан Давыдов. Обвинения законодателей во взяточничестве вызывают резкие эмоции избирателей особенно в год выборов. И они не скрывали эти эмоции в разговоре с Владимиром Морозовым.
Владимир Морозов : Жители Нью-Йорка полны негодования.
Триша : Отвратительно, когда люди берут взятки. Я уже смирилась со скандалами на Уолл-стрит. Туда идут люди, которые хотят заработать много денег. Честным путем или нечестным. Но законодатели - другое дело. Считается, что они должны думать о благе страны. И когда они хапают, это безобразно.
Владимир Морозов : О суде над сенатором от штата Аляска Тедом Стивенсом знали далеко не все опрошенные мной жители Нью-Йорка. Одна дама оборвала мой вопрос и сказала, да что вы меня про Аляску спрашиваете, это то нас за тысячи километров. У нас тут своих клоунов хватает.
Айлин : Этот хитрован, конгрессмен Чарлз Рангел. У него несколько квартир в Нью-Йорке, которые он снимает по цене, вдвое ниже рыночной. Эти квартиры положены только людям с ограниченным доходом. А Чарлз Рангел имеет виллу в Доминиканской республике, сдает ее за большие деньги и не платит с них налогов. Об этом недавно газеты писали.
Владимир Морозов : Но почему мы должны делать выводы после статьи в газете, спросил меня один из собеседников. И с чего вы взяли, что сенатор Тед Стивенс виноват? Если завтра вашим делом занимается суд, это вовсе не значит, что вас найдут виновным.
Стэнли : Власть постоянно искушает человека. Это все знают. И когда ты наверху, всегда найдется кто-то, кто на тебя обижен. Он может нажаловаться, и начнется расследование.
Владимир Морозов : Один из собеседников признался, что когда-то был в Нью-Йорке небольшим начальником, правда, он не сказал каким.
Стен : Люди постоянно приходили ко мне с просьбами. Давали ли они мне взятки деньгами? Нет, они пытались преподнести подарок. Принимал ли я подарки? Нет!
Владимир Морозов : Хочется верить, что так оно и было.
Беверли : В большой политике трудно не замараться. Зато у нас в Америке, если кого-то в чем-то заподозрили, дело уже невозможно замолчать. Оно будет расследовано. Поэтому я считаю, что Америка лучшая страна в мире.
Владимир Морозов : Особенно приятно услышать такое мнение после разговора о коррупции.
Юрий Жигалкин : Этим репортажем Владимира Морозова мы завершим очередной выпуск рубрики «Сегодня в Америке». Всего доброго!