Андрей Бабицкий: Перманентный политический кризис в Украине, трактуемый в России как полный развал системы управления, совсем не мешает властям и общественным правозащитным организациям находить общие подходы и средства в решении такой серьезной проблемы, как ограничение произвола правоохранительных органов. Об этом президент Международной Хельсинкской федерации Людмила Алексеева беседует с сопредседателем Харьковской правозащитной группы Евгением Сахаровым.
Людмила Алексеева: Информация, которую мы получаем о происходящем в Украине, это почти исключительно события в верхах, но российские источники ничего не сообщают о тех серьезных усилиях, которые украинские власти, несмотря на несомненную поглощенность внутренней борьбой, все-таки предпринимают для изживания порочных тенденций во властных структурах. В частности, пыток, избиений, ксенофобии в правоохранительных органах. На серьезность намерений прекратить эти вопиющие нарушения прав человека указывает тесное сотрудничество с общественностью на этом поле. Об этом вам расскажет Евгений Сахаров, сопредседатель Харьковской правозащитной группы и сопредседатель общественного совета при Министерстве внутренних дел Украины.
Евгений Сахаров: В начале этого года в Министерстве внутренних дел было создано новое управление – Управление мониторинга соблюдения прав человека в деятельности МВД. В этом направлении работает шесть человек в Киеве, в аппарате управления, и региональные представители министра по правам человека – в каждой области по одному человеку, а в Киеве и в Крыму по два человека в силу того, что это большие и очень важные регионы, и там решили, чтобы их было двое. Причем, что характерно, в Крыму один из двоих – это крымский татарин – это сделано совершенно сознательно. Эти люди защищают права человека, когда они нарушаются милицией, будучи в рядах самой милиции.
Людмила Алексеева: А как подбирали людей в это управление?
Евгений Сахаров: Идея заключалась в том, чтобы в новое управление пришли работать активисты общественных правозащитных организаций, которые, перейдя на эту работу, становятся госслужащими, и бывшие офицеры милиции, то есть люди, которые имеют опыт работы в милиции, и сейчас в милиции не работающие. Ни одного аттестованного офицера милиции здесь быть не может. Отбирала этих людей специальная комиссия.
Людмила Алексеева: Как происходил отбор?
Евгений Сахаров: Люди, которые приходили, все писали письменную работу, де проверялись их знания по правам человека и знание законодательства, как они знают международные стандарты. И потом было собеседование, иногда пространное, в ходе которого выяснялась мотивация этих людей, почему они идут на эту работу, как они себе ее представляют, что они будут делать. Ну, и мы действительно старались выбрать тех людей, которые отвечают нашим представлениям о том, что и как нужно делать в этом новом управлении. Потом те, кто был выбран комиссией, они были назначены приказом министра, они находятся в статусе его помощников.
И я могу сказать, что результаты мои ожидания превзошли. Я не думал, что это будет настолько эффективно. Во-первых, оказалось, что мы в итоге отобрали довольно дружную, хорошую команду, которая очень активно работает друг с другом. У них своя внутренняя рассылка, где они обсуждают свои проблемы, задают вопросы, помогают друг другу. И они удачно друг друга дополняют. Бывшие работники милиции, полковников бывших человек 7 или 8, они прекрасно знают систему, они понимают, как она устроена, где есть нарушения и каких фиксировать, но они не обладают публичными навыками проведения пресс-конференций, выступлений, это им пока сложно. Они не очень понимают, как взаимодействовать с общественными организациями, а в обязанности представителей министра в регионах, на их возложена обязанность быть еще ответственными секретарями общественных советов при областных управлениях внутренних дел, то есть они должны контактировать с общественными советами, с ними вместе работать. Что касается моих бывших коллег из правозащитных организаций, им нужно освоиться, понять, как работает милиции, они ведь раньше не работали в милиции, вообще не были на госслужбе.
Людмила Алексеева: А вы, когда отбирали этих людей, я понимаю, что было жаль отпускать из организаций, но вы понимали, что это нужно?
Евгений Сахаров: Конечно. Более того, из некоторых организаций ушли ключевые сотрудники. Например, из Севастопольской правозащитной группы ушла Ольга Вилкова – один из самых сильных тамошних активистов, без которой им очень трудно. А из Херсонского областного Фонда милосердия и здоровья ушла Наталья Козаренко, которая была заведующей их общественной приемной вообще, на ней эта приемная висела. И тем не менее, понимая, насколько это важно, он, в общем-то, решили, что они Наталью делегируют на работу в МВД. Из нашей организации, Харьковской правозащитной группы, ушел работать в МВД зам. главного редактора нашего бюллетеня, один из редакторов нашего сайта Юрий Чемак, фактически один из троих постоянно пишущих людей на наш сайт.
Людмила Алексеева: Это эффективно только потому, что уже видно, что они активно работают, или уже есть результаты за такой короткий срок?
Евгений Сахаров: Вот одно из направлений их работы – это расизм и ксенофобия. Дело в том, что на Украине, к сожалению, за последние годы эта проблема стала гораздо более острой. Так, например, в 2007 году зафиксировано нападения на иностранцев в пять раз больше, чем в 2006 году, а за первые четыре месяца 2008 года в два раза больше, чем за весь 2007 год. Поэтому в МВД специально создано подразделение уголовного розыска для расследования преступлений на расовой почве, которое только этими преступлениями и занимается. Не везде оно есть, оно есть в Киеве и еще в четырех регионах, где наиболее острая ситуация. Тем не менее, это показывает отношение к проблеме. Есть план по борьбе с расизмом и ксенофобией в МВД на несколько лет, который подразумевает и обучение работников милиции, поскольку часто и они заражены этой самой ксенофобией, как известно, и так далее.
И вот у помощников министра одного из направлений приоритетных – это вот эти вещи. Каждый из них за эти три месяца изучил статистику, сколько было нападений на такой почве, чем кончились эти дела. Они встретились с общинами иностранцев, которые живут в их регионах, выяснили их отношение к проблеме, насколько они страдают от таких вещей, есть ли у них жалобы. Короче говоря, они провели некий такой мониторинг, кое-где даже анкетирование, которое совершенно явно показало эту проблему. Вот, например, в Харькове наш представитель сделал такую вещь: он обошел 7 станций метро и проверил журналы, в которые записывают людей, которых привел в отделение милиции этой станции метрополитена для проверки документов. Оказалось, что количество иностранцев или лиц неславянской внешности по этим семи станциям за месяц составило 14 процентов. Притом что общее количество этих людей в Харькове примерно 1 процент. Что говорит, вообще говоря, о дискриминации. Кроме того, он же принимал участие в анкетировании, которое мы делали среди иностранных студентов, которое касалось именно проблем отношения к ним и со стороны жителей города, есть ли бытовой расизм, какие у них проблемы в этом плане, и отношение работников милиции к ним, как часто их задерживали для проверки документов, как вела себя милиция.
Кроме того, оказались некоторые любопытные вещи, скажем, такие, что вот считается, что в данном городе нет скинхедов, а на самом деле молодые люди из этого города выезжают в Киев, надеваю одежду соответствующую, начинают нападать. Но в целом можно сказать, что все-таки это явление не имеет такой угрожающий характер, как в России, скажем. Зафиксировано, на самом деле, всего лишь немногим более 500 скинхедов во всей Украине. То есть я думаю, что эта проблема сейчас еще в такой стадии, когда можно ее предотвратить, решить и так далее.
Почти все помощники министра уже столкнулись с жалобами на пытки и другие виды незаконного насилия, которые применялись в их регионах. Они останавливали это, они обращались в прокуратуру, по их требованиям проводилась судебно-медицинская экспертиза, они вызвали Департамент внутренней безопасности.
Людмила Алексеева: То есть реагировали на каждый сигнал.
Евгений Сахаров: На те сигналы, которые у них были, да. Ну, и, кроме того, еще было немало разных там отдельных вопросов. Их помощь жертвам нарушений прав человека милицией – это же не обязательно только пытки или расизм.
Людмила Алексеева: Например?
Евгений Сахаров: Обратилась к нам женщина – инвалид второй группы в результате дорожно-транспортного происшествия, сама бывший работник милиции. Она оказалась в совершенно беспомощном состоянии, больная, а человек, который в этом был виновен, ее бросил фактически и не собирался ей ни помогать, ни выплачивать ей компенсацию, ничего. Этот наш помощник устроил ее в больницу, обеспечил ей там какой-то уход, встретился с этим человеком, кстати, офицером милиции, заставил его заниматься этим делом. Нашли адвоката для этой пострадавшей, и адвокат написал исковое заявление уже о возмещении ущерба в результате ДТП. И он так с ней возился, с этой женщиной, он меня совершенно растрогал.
Людмила Алексеева: Евгений Сахаров совершенно справедливо указывает, что в России воинствующая ксенофобия распространена гораздо шире, чем в Украине. Добавлю от себя: избиения и пытки в милиции у нас очень широко распространены тоже. Опыт Украины, а также опыт Польши, где также эти безобразные явления изживают в тесном сотрудничестве с общественностью, показывает, что такое сотрудничество является обязательной компонентой успешности этой борьбы. Самой милиции эти пороки невозможно искоренить. Однако у нас в России и в этом направлении, как и на всех остальных, идет углубление пропасти между властью и обществом. Их реальное сотрудничество подменяется созданием квазиобщественных органов куда тщательно подбираются такие люди, о которых заранее известно, что они или будут делать и говорить то, что угодно начальству, или не будут работать вовсе. Поэтому и множится у нас число неразрешимых проблем.
