Ефим Фиштейн: В октябре в Москве и Подмосковье, одна за другой, мало замеченные широкой общественностью, прошли две конференции историков, посвященных опыту и промежуточным итогам описания прошлого на постсоветском пространстве. Что же обсуждалось исследователями прошлого и сколь существенны их недавние дискуссии для «потребителей истории», отнюдь не всегда являющихся читателями ученых сочинений историков? Об этом – материал моего редакционного коллеги Владимира Тольца.
Владимир Тольц: Доказывать, что информация о прошлом и его осмысление сохраняют на постсоветском пространстве свое высокое для населяющих его народов значение, – все равно что ломиться в открытую дверь. В этом наблюдается редкостное единство и «потребителей истории» - представителей самых разных социально-культурных и этнических групп, и политических элит, и властей всех постсоветских государственных образований. В данном случае неважно, являются ли последние «демократами», «либералами», сторонниками «суверенной демократии» или единовластия, открывают они историкам архивы или, наоборот, закрывают, требуют от них единственно верного толкования прошлого или находят, что плюрализм его интерпретаций им не вредит. Важно другое: все они понимают, - хотя, по-разному, - существенное политическое значение истории и «исторического мифа», осознают, что дискуссии о прошлом способны либо объединять, либо раскалывать общество. И поэтому, - это опять же знают сегодня все власть имущие, - историю нужно оседлать и адаптировать, а историков – контролировать (лучше деньгами, и средств при этом не жалеть; но можно и по всей строгости).
В обе конференции, о которых пойдет сегодня речь, российские власти вложились. Приняли, так сказать, «долевое участие». Первая – Международная конференция «Национальные истории на постсоветском пространстве» – прошла 2-5 октября в подмосковном отеле «Holliday Inn – Виноградово». Ее организаторы – германский Фонд Фридриха Науманна, вот уже 10 лет вкладывающий средства и силы в анализ и мониторинг национальных историй в бывшем СССР, и Ассоциация исследователей российского общества (АИРО-XXI). «Что же изменилось за 10 лет в описании истории и контроле за ним?» – спрашиваю я руководителя Международного совета АИРО-XXI Геннадия Бордюгова.
Геннадий Бордюгов: Если, например, 10 лет назад как бы ведущую скрипку в этом процессе играли национальные движения и их лидеры, то сейчас главным актером в этом процессе выступают различные режимы власти, то есть новые политические элиты. И конечно, это накладывает свой отпечаток. Если, например, 10 лет назад для этого процесса был характерен такой ярко выраженный этноцентризм, то есть самоутверждение за счет соседей либо нетитульных наций, то сейчас мы видим уже другие процессы, когда действительно вот эта проблема этнонационализма или этноцентризма взята под контроль. И в этом есть и свои положительные стороны, но в этом есть и свои отрицательные стороны. Если 10 лет назад ставка делалась на героизацию прошлого, на пересмотр национальных пантеонов, на удревнение своей истории, и это было очень понятно, потому что в условиях кризиса каждое государство, новое, независимое, искало опору именно в прошлом, то есть история, прошлое стало очень важным фактором скрепления нации.
Но, к сожалению, этот понятный процесс привел к понижению профессионального знания о прошлом. Но сейчас как раз ситуация изменяется. Возобновляется как бы нормальная работа государственных институций и негосударственных институций, налажена снова академическая, научная печать, издательская деятельность и, конечно, выпуск новых учебных изданий. То есть как бы внешне вроде бы стабилизация происходит в исторических знаниях, в написании новых национальных историй.
Владимир Тольц: Вторая конференция – очередное заседание совместной российско-украинской комиссия историков, созданной при активном содействии правительств двух стран, российских МИДа, Министерства образования и Российской академии наук. Профессор Юрий Шаповал – сотрудник Института политических и этнонациональных исследований Национальной академии наук Украины рассказывает мне…
Юрий Шаповал: Комиссия работает уже пять лет, и у нас было два, собственно, вопроса, прежде всего это презентация двух книжек, двух изданий. Когда мы начали работу нашей комиссии, мы решили сделать так: члены украинской части написали очерк об истории Украины для россиян, и эта книжка вышла в Москве в этом году, а московские историки написали очерки об истории России, и эта книжка вышла в украинском переводе в Киеве в прошлом году. И вот, собственно, это заседание, один из вопросов – это презентация, взаимное рецензирование этих книжек и определение дальнейших перспективы работы самой комиссии.
Владимир Тольц: Ну, а каков тираж этих обоюдных книжных подарков?
Юрий Шаповал: Значит, по 2 тысячи, если мне не изменяет память. Да, 2 тысячи. То есть и там и там по 2 тысячи экземпляров. То есть это книга ни для широкой общественности, как принято выражаться, на этом этапе тираж сделан все-таки для специалистов, и прежде всего для тех людей, которые включены в этот, в частности, российско-украинский диалог.
Владимир Тольц: И какие же претензии выявились в процессе «взаимного рецензирования» этих малотиражных изданий для избранных?
Юрий Шаповал: Ну, это не для особо избранных, я бы так не сказал (смеется). Это тираж 2 тысячи, а сама комиссия значительно меньше. Понимаете, на сегодняшний день я бы назвал основным расхождением суперполиткорректность, которая обозначилась при издании этих книжек. Ну вот, например, мы берем период Второй мировой войны, российское издание. Вы найдете упоминание о военных подвигах, обо всех сложностях, вы найдете упоминание о власовской армии, но российских коллаборантах, но вы ни слова не находите ни об украинской повстанческой армии, ни о националистическом подполье, в Западной Украине в частности, которое создавало проблемы советской власти до середины 50-х годов. И я российским коллегам об этом откровенно сказал. Это если так немножко с иронией говорить о политкорректности.
Но есть, конечно, вещи более сущностные. Например, 1917 год – в наших очерках довольно большая часть текста посвящена попыткам создания украинской государственности или моделям. Как известно, это была Украинская народная республика времен Центральной Рады, потом Держава Скоропадского, потом Западно-Украинская народная республика, или там синхронно, и потом Директория или Украинская народная республика времени Директории. В российских очерках об этом сказано в разделе под названием «Период полураспада», и там один раз упомянута украинская Центральная Рада и Держава Скоропадского, как бы совершеннейшей скороговоркой. То есть речь идет, конечно, о том, о чем мы еще будем в рамках наших встреч и в рамках комиссии дискутировать.
Вот такие вопросы. Или, скажем, у нас есть абсолютно противоположные практически подходы к периоду коммунистическому. Потому что в Украине мы не принимаем, для нас Сталин остается тираном и диктатором, а вот в российской части я вижу какие-то иные мотивы и иные способы или попытки трактовать, конечно, то непростое время, но трактовать с иных подходов.
Владимир Тольц: Профессор Юрий Шаповал – участник очередного заседания совместной российско-украинской комиссия историков.
Вернемся, однако, к Международной конференции «Национальные истории на постсоветском пространстве». Одна из жгучих проблем, обсуждавшихся там в различных разворотах, - кто и как контролирует сейчас процесс писания истории в той или иной части распавшегося СССР. В этой связи мой вопрос Геннадию Бордюгову: а как с этим обстоит дело в России?
Геннадий Бордюгов: Дело в том, что есть государственный интерес в отношении прошлого, и он понятен. То есть государство заинтересовано в том, чтобы не было использования прошлого для разжигания различных фобий либо для экстремизма и так далее. У нас сейчас этот государственный интерес понимается ложно. Почему-то многим хочется повториться сталинский опыт и взять под контроль написание учебной литературы или выпуск документальных фильмов и транслировать только лишь один взгляд. Но взгляд не государства, а взгляд определенной группы людей, которые находятся во власти. И тогда возникают перекосы, потому что сразу возникает желание иметь только лишь, допустим, монистический взгляд на наше прошлое, не подвергать какому-то критическому анализу такие фигуры, как Сталин, либо такие события, как «большой террор». И конечно, здесь возникают определенные сложности, а самое главное, когда представители данного режима власти вдруг проявляют такой повышенный интерес к этим моментам, это сразу как бы становится непонятным: а что случилось? До этого спокойно шла научная дискуссия, и почему вдруг педалируются эти вопросы? Что-то здесь не так. И сразу возникают вопросы: а кто это проплачивает, а действительно ли это взгляд власти или нет. Понимаете, власть тоже не однозначна, она как бы тоже пробует почву, и она не хотела бы выглядеть одиозно, как, допустим, выглядел сталинским режим. Но в том-то и дело, что определенная группа историков либо определенная группа политиков хотя бы присвоить себе Путина, присвоить Медведева и взять только лишь одну сторону их деяний и сказать, что вот это только возможно, вот здесь и должна произойти так называемая узурпация взгляда на прошлое.
Владимир Тольц: Историк Геннадий Бордюгов.
