Ссылки для упрощенного доступа

Работа журналистов во время августовской войны в Грузии


Ирина Лагунина: В опубликованном недавно докладе международной организации «Репортеры без границ» Грузия заняла 120-е место в рейтинге свободы слова среди всех стран мира, опустившись сразу несколько десятков строк вниз. В разъяснении организации говорится о том, что причиной стали многочисленные проблемы журналистов во время августовской войны. Но в докладе ничего не говорится о том, что стало причиной гибели или нападений на журналистов. Именно это исследовал мой коллега Олег Панфилов, недавно вернувшийся из Грузии.



Олег Панфилов: Доклад «Репортеров без границ» можно назвать объективным, по крайней мере в части Грузии, поскольку эксперты забыли указать, от чьих рук пострадали журналисты. И что власти Грузии к проблемам этим не имеют никакого отношения. И сейчас еще трудно обобщить всю информацию о нарушениях прав журналистов, но всего за четыре дня войны погибло 3 журналиста, 12 были ранены. А после оккупации районов Грузии за административной границей Южной Осетии начались проблемы у журналистов и там. Журналистов грабили, избивали, стреляли по ним, задерживали. Проблемы были как у грузинских, так и иностранных журналистов.


Единственный журналист, который постоянно находился в те дни в Гори, был мой коллега из грузинской службы Радио Свобода Гога Апциаури. Но прежде - три коротких фрагментов из телерепортажей. Вначале - первые минуты после смертельного ранения голландского журналиста Стана Сториманса.



- Помогите, пожалуйста! Помогите!



Олег Панфилов: А это фрагмент нападения на израильского журналиста осетинским боевиком.



(Крики, стрельба)



Олег Панфилов: Фрагмент репортажа турецкой телекомпании НТВ - о расстреле автомобиля репортеров под Гори.



- Пресса! (крики, стрельба)



Олег Панфилов: Гога, как ты оказался в гуще событий, фактически с самого начала удалось работать журналистом, даже когда вошли российские войска?



Гога Апциаури: Самое главное, что эти дни, события для меня, откровенно скажу, были очень трудные. Потому что когда ты работаешь над материалом, когда ты работаешь в эпицентре, так сказать, событий, ты все время думаешь о другом. И это было очень трудно. Думаешь о своей семье, о своих близких. Когда бомбили город, в это время мой дед, мать больная были в доме на пятом этаже, понимаете. И я в это время пишу интервью пострадавших людей, и в это же время я думаю о своих. Но как-то случилось так, что я связался с ними, и первое, что сказал: "Давайте в подвал. В подвал идите, и детей, и вы тоже". Потом я дяде позвонил, попросил, чтобы с машиной подъехал в город и увез моих детей и мать. И продолжал работать. Отличие, например, от тбилисских журналистов в том, что тбилисцы все-таки приезжают, два-три часа делают материал - и сразу убегают. А я там оставался, я ночевал там и не знал, что будет дальше. Самые трудные моменты в этом отношении были.



Олег Панфилов: Гога, какие основные проблемы, с которыми ты сталкивался? Все известны уже кадры, например, расстрела машины турецких журналистов или когда югоосетинские формирования отбирали у журналистов оборудование, машины и так далее. С какими трудностями ты сталкивался в Гори?



Гога Апциаури: Много трудностей было. Например, когда я через три или четыре дня вышел из города, когда ребенку было очень плохо, отравился, его в Тбилиси в больницу повезли, потом я вернулся. 8 блокпостов было на трассе Эгоети - Тагор. Первая попытка была так, что с французскими журналистами хотел войти в город: все-таки иностранные журналисты - может, пропустят. На одном блокпосту пропустили, на другой сказали: "Нет, давайте обратно". Потом я свою сумку, где был диктофон, микрофон, в одном из гражданских микроавтобусов, в маршрутке, скрывал, и у меня была вторая сумка - святой отец Андрий мне позвонил, чтобы я из Тбилиси его вещи до города донес. Когда обыскивали эту маршрутку, я шел в городе, как гражданин. На каждом блокпосту останавливали эту маршрутку, открывали сумку и говорили: "Что это такое?" Там были книги, молитвы, и я говорил, что я местный житель, я несу эти предметы для отца. Меня пропустили. Ну, вошел в город.


Трудности были, что иногда очень агрессивные были эти российские солдаты. Я скрыто их снимал. Был такой случай, когда в городе один только работал, была маленькая камера только у администрации, у губернатора, и был случай, когда один солдат напился и в городе начал бегать. И мы снимали солдата, который вот предохранитель каждые 10 секунд открывал, закрывал и граждан оружием пугал, требовал водки. Ну, не в своем умен он был. Выход из этого положения все-таки нашли: позвонили генералам, которые стояли тогда в городе и сказали, что этот человек - Исинбаев, по-моему, фамилия его - позорит российскую армию. Вот в таких условиях. Были случаи, когда мы до блокпоста прошли с другими журналистами, и прямо выскакивали эти солдаты и говорили: "Сто метров от блокпоста снимайте, и интервью тоже там берите!" Когда мы все-таки хотели поближе подойти, сделать материал, были случаи, когда они по камерам были. Мой микрофон хотел схватить, но я из этой ситуации вышел и все-таки сохранил этот материал.



Олег Панфилов: Гога, а почему именно югоосетинские боевики, вот эти люди, которые были одеты в военную форму, с белыми повязками на рукаве, почему они так агрессивно относились к журналистам?



Гога Апциаури: До этого я знаю, какое отношение к грузинским журналистам было у власти Южной Осетии. Почти года уже, как они не давали аккредитацию грузинским журналистам. Я часто ходил в Цхинвали, и там есть Комитет информации, Ирина Гаглоева, и она давала раньше вот эти аккредитации, чтобы мы сумели войти в Цхинвали и там сделать материал. Множество интервью у меня было и с Кокойты, и с другими, но в последнее время они никогда уже не давали аккредитацию, чтобы войти в Цхинвали. Грузинские журналисты не могли почти год войти. Когда мы спрашивали: "Почему вы это делаете?" - они говорили: "Вы - пропаганда. Вы работает на власть Саакашвили, искажаете нашу точку зрения". Я всегда им объяснял, что если мы заинтересованы, чтобы ваше мнение послушать и выпускать в эфир, мы интересуемся, что происходит в Цхинвали. Но в последнее время с особой агрессивностью они относились к телеканалам.



Олег Панфилов: Боевики же агрессивно относились не только к грузинским журналистам. Зачем они расстреливали турецких журналистов, зачем они отбирали оборудование у иностранцев?



Гога Апциаури: Такая пропаганда, я знаю, какая там пропаганда, идеология власти Кокойты. Кто входит в Цхинвали через Грузию, они какие-то необъективные журналисты - они так считают. А если через Россию, то хорошо работают.



Олег Панфилов: Кроме того, что раньше грузинские журналисты могли приезжать в Цхинвали, в Южную Осетию, были какие-то у вас контакты с осетинскими журналистами, дружеские отношения, какие-то профессиональные отношения?



Гога Апциаури: Можно сказать, все-таки профессиональные отношения. Но у меня был один пример такой. Однажды мы в Тамарашени, это село в ущелье Большой Лиахви, там грузинское село, и 26 мая там праздновали грузины День независимости. Это было где-то 7-8 лет тому назад. И пришли из Цхинвали осетинские журналисты, мы начали общаться, и я девушке, Ане Санакоевой, сейчас она работает в Цхинвали, предложил ей погостить у меня в городе Гори и посмотреть этот город. Потому что эта девушка сказала, что они еще ни разу не побывала ни в Гори, ни в Тбилиси. Она сначала сказала, что пойдет, но потом перезвонила, подошла и сказала: "Я не могу пойти в Гори". А потом я сказал, что "у нас всегда интерес есть, чтобы пойти в Цхинвали, пообщаться с обыкновенными гражданами, с властями, так сказать, а вы как-то не хотите, не желаете или кто-то не хочет вас отпустить".



Олег Панфилов: Война накладывает на журналиста какую-то другую ответственность. Смогли грузинские журналисты стать профессионалами и показать эти события как профессионалы?



Гога Апциаури: Нельзя сказать, что все средства массовой информации в Грузии в один прекрасный день во время войны стали профессионалами, и там нет пропаганды, идеологии. Но некоторые средства массовой информации передавали то, что происходило в то время в городе. И российские каналы, как я знаю, некоторые кадры даже брали из грузинских телеканалов. Российские журналисты могли приезжать в город, но я не скажу, что это профессиональные журналисты. Потому что я спросил у одной женщины: "Где вы работаете?" - и она сказала: "Я не хочу говорить свое имя и фамилию, просто я работаю во Владикавказе в одном из пресс-центров". И она начала ругать министра Давида Ткешелашвили, по региональной политике, и говорила, что "у вас родной язык - английский", когда Ткешелашвили с ней разговаривал на русском языке. В это время я просто, как гражданин, не сумел сдержаться, понимаете, и я сказал: "Он же с вами на русском языке разговаривает". Если человек знает много языков, это не значит, что он как-то англичанин или русский, или грузин. Вот такие дела были. Но наш вопрос могу сказать, что свобода слова грузинских СМИ еще не достигла той степени, которой бы мы все хотели.



Олег Панфилов: Это был мой коллега, корреспондент Грузинской службы Радио Свобода Гога Апциаури. Мы говорили о работе журналистов во время августовской войны в Грузии.



Ирина Лагунина: С Гогой Апциаури беседовал Олег Панфилов. А я прочитаю последнюю заметку из дневника, который Гога вел все дни войны на нашем сайте svobodanews . ru :


«22 августа, 23.00 по местному времени.


Впервые с начала кризиса ночные улицы Гори полны жизни. Люди вывешивают с балконов грузинские флаги, празднуя вывод российских войск и возвращение грузинской полиции. Полиция в Гори уже заработала в полную силу - по улицам ездят патрульные машины. Прибыли и пожарные.


Теперь основная задача властей - разминировать местности, где находились стоянки российских сил. В Гори приехал министр внутренних дел Грузии Вано Мерабишвили; недавно он сообщил журналистам (которые теперь тоже смогли попасть в город), что МВД полностью контролирует шоссе Тбилиси - Хашури. /…/


В городе теперь множество журналистов, как грузинских, так и иностранных. Наверно, необходимости в этих заметках, в репортажах из осажденного города, больше нет.


Есть надежда, что на этих выходных обстановка в городе окончательно придет в норму. Гори снова наполнился людьми, скоро вернутся и мои дети. С нетерпением жду момента, когда можно будет вернуться к семейной жизни - и нормальной журналистской работе».


XS
SM
MD
LG