Программу ведет Андрей Шарый. Принимают участие президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов и директор Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов.
Андрей Шарый: Решение судьи о проведении слушаний по делу об убийстве Анны Политковской в закрытом режиме разочаровало всех тех, кто рассматривал этот судебный процесс не только как результат поиска и наказания преступников, но и связывал с ним ожидания большей открытости судебной системы. Сегодня я вновь беседовал с Президентом Фонда защиты гласности Алексеем Симоновым, который в понедельник – когда было принято решение о проведении открытого процесса – в эфире Радио Свобода назвал это решение победой гласности.
Алексей Симонов: Ну, это как бы не решение судьи, а как бы оно переложено на плечи присяжных. Под давлением Верховного суда и других заинтересованных организаций было принято решение сделать процесс открытым. В промежутке, пока отбирали присяжных, было принято другое решение, но на настрой присяжных умудрились повлиять. С одной стороны, я могу понять присяжных, которые судят людей чеченской национальности и которые боятся показывать свои лица в этот период времени. Я это понять, в принципе, могу. Как им это разъяснили, как их к этому поводили, я затрудняюсь сказать, я этого не знаю. Тут, как говорится, тайна сия велика есть. Ненависть присяжных к средствам массовой информации есть часть всеобщего недоверия к средствам массовой информации, которые существуют в стране безотносительно к судебным процессам. К сожалению, резонов для этого, в общем, найти можно. Но я чрезвычайно разочарован тем, что так быстро скукожилась гласность российского правосудия.
Андрей Шарый: Какое воздействие, на ваш взгляд, окажет на ход процесса то обстоятельство, что он будет закрытым?
Алексей Симонов: Ну, будем знать только то, что нам будут рассказывать об этом адвокаты. С них и так уже, наверное, взяли подписки о неразглашении каких-то частей этого дела. Вообще, общественность перестанет следить за нервом этого процесса – вот что главное. Для меня открытость суда – это возможность прямого и внятного наблюдения за всеми перипетиями реального страшного действия, которое произошло два года тому назад. То, что это не единственные и не главные, может быть, важные, но не главные обвиняемые по этому процессу, это тоже понятно. Это свидетельство того, что и следующие процессы, которые возникнут в результате, а они возникнут, никуда не денутся, потому что на этом процессе отсутствует даже киллер, не говоря уже о подозреваемых второго круга, которые не выявлены в процессе первого следствия. Там ведь было две группы, которые наблюдали, одну группу захватили, вторая группа пока остается анонимной. Мне кажется, что все эти хитросплетения теперь развязаны будут только через десятилетия.
Андрей Шарый: Вы можете исключить, что на судью было оказано политическое давление?
Алексей Симонов: Скорее, это решение было принято, если оно было принято на политическом уровне, то оно было принято, сообщено судьей, и судья нашел способ, каким образом мобилизовать присяжных, для того чтобы это политическое давление было исполнено.
Андрей Шарый: А теперь мнение директора Центра экстремальной журналистики Олега Панфилова.
Олег Панфилов: Я думаю, что это один из тех судебных процессов, на котором не будет ничего рассматриваться по существу. И, по-моему, адвокаты уже несколько раз заявляли о том, что они не ожидают от этого судебного процесса ничего нового, кроме тех заявлений, которые делали разные люди из прокуратуры за последние два года. Вообще, этот судебный процесс, надо сказать, не первый подобного рода, такой же судебный процесс был проведен очень быстро и при других обстоятельствах, в другой стране, - по поводу убийства Ильяса Шурпаева, суд был проведен в Таджикистане, никто из родных туда не смог приехать. Суд проходил всего 3 дня, очень быстро осудили тех людей, которых следствие назвало преступниками. И, в общем, на этом все закончилось. Точно так же как закончилось дело дагестанского журналиста Алишаева, и вчера мы узнали о том, что боевики, которых убили во время спецоперации в Махачкале, были именно теми боевиками, которые убили журналиста.
Очень часто мы сталкиваемся с тем, что представители власти намеренно устраивают такие ситуации, при которых дела журналистов закрываются – то ли в результате скоротечного судебного процесса, то ли в результате совершенно абсурдных требований суда закрыть процесс только потому, что присяжные не хотели, чтобы их видели. Ну, тогда надо закрывать, в общем-то, всю российскую судебную систему и называть преступниками просто так, решением какого-нибудь чиновника.
