Анна Качкаева : Телевидение на минувшей неделе примирил Алексей Баталов. Негромкая изумительная русская речь, дар рассказчика и самоирония, внутренняя свобода и, наконец, достоинство, не барское, не демонстративное, не напоказ, органичное и спокойное, как дыхание и речь, которого так не хватает современным персонажам и, пожалуй, стране. Рядом с Баталовым померкли ясные глаза Юрия Лужкова на роскошных крупных планах новой программы «Познер». Это тот самый случай, когда крупность планов подчеркивает некрупность личности. Правда, в новой программе это скорее заслуга картинки, чем признанного мэтра интервью. Хотя даже незначительной откровенности Лужкова о возвращении выборов хватило для верховной реакции. И судя по тому, что на вторую программу к Познеру приглашен артист Хазанов, а не какой-то министр, очень похоже на то, что просто кто-то из следующих высокопоставленных персонажей от эфира отказался.
Просочившийся было на минувшей неделе в федеральный эфир кризис опять купирован. Только из программ нишевых и негосударственных каналов становится известно, например, о том, что ломбарды за последние месяцы выдали гражданам 35 миллиардов рублей. Некоторые промышленные предприятия работают для склада, вывозить продукцию некуда и некому. А у рабочих-мигрантов в Москве уже третью неделю серьезные перебои с работой. В передачах и рубриках об экономике «Вести-24», «Рен-ТВ», «Звезды» нет истерики, есть констатация фактов. Люди должны знать о перспективах. И есть спокойные советы тем, кого увольняют, или кому еще предстоит быть уволенным. Но тень Генпрокуратуры, которая начала борьбу с попытками дестабилизации социальной обстановки во время кризиса, уже, похоже, витает над телевизионщиками. Одна из ведущих на одном из небольших каналов после сюжета про ломбарды тут же заметила, что, конечно же, они никого не призывают туда идти. Такая ремарка для подстраховки, хотя из сюжета этого абсолютно не следовало. Конечно, лучше бы не думать о перспективе чего-то закладывать или одалживаться, но мне кажется, что потребитель может быть признателен журналистам, что это не самый приятный старинный финансовый институт в количестве 350 штук все-таки существует, а также как и под залог каких ценностей выдаются мелкие ссуды, которые никогда не дадут вам банки.
Наконец, реклама последней недели. Несущийся автомобиль в подрезанном сверху и сбоку кадре. Сокращенный кадр – это символ сокращенных расходов на рекламу. Вот и мы сегодня поговорим о том, как кризис повлияет на телевизионную индустрию, как бизнес и как телевидение изменится, если изменится в смысле его содержания. Со мной сегодня в студии член Академии российского телевидения медиа-менеджер, управлявший и создававший несколько медийных компаний, Владимир Ханумян и мой коллега, главный редактор журнала «Телескоп», индустриального журнала, Евгений Кузин.
И вам мы задаем простой вопрос: как, по-вашему, кризис скажется на телевидении? Что вы по этому поводу думаете? Может быть, у вас есть какие-то рецепты для телевидения?
А сейчас я начну с фактов, которые вы знаете, Владимир и Женя, так же как и я, были на минувшей неделе на ежегодном конгрессе Национальной ассоциации телерадиовещателей. И там выступали всякие медийные начальники, о многом говорили, о цифре в том числе, но мы сегодня о кризисе. На конгрессе генеральный директор Перврго канала Константин Эрнст не стал скрывать, что ожидает серьезного сокращения рекламных поступлений – до 50%. Но и одновременно выразил надежду, что выход из кризиса модели телевидения 90-х после поиска нового языка, интонации, способов коммуникации с аудиторией и из-за финансового кризиса может быть короче. А вот глава другой компании «Проф-медиа» Рафаэль Акопов, в этот холдинг входит канал «2x 2», «ТВ-3» и MTV -Россия», производящая кинокомпания «Централ партнершип», сказал в своем выступлении о том, обобщив данные, что картинка сейчас выглядит так, что «СТС-медиа» уже пообещал снизить закупочные цены на сериалы и программный продукт на 30-40%, телеканал ТНТ объявил о сокращении расходов на собственное производство почти на 50%, «Петербург-Пятый канал» сократил 15% штатных сотрудников и почти втрое количество корпунктов. Холдинг «РБК» сократил около 10% персонала и выставлен на продажу, телецентр «Останкино» принял решение сократить 20% сотрудников, до конца года будут уволены 500 человек. И компания «А-Медиа» приняла решение заморозить 70 проектов с общим объемом инвестиций на сумму порядка 70 миллионов долларов, сократила свой штат почти в пять раз. Из 89 картин, снимавшихся в студиях «Мосфильма», заморожено 25 проектов. Вот такие данные официально уже были обнародованы, и поэтому у меня вопрос к вам, Володя. Это уже кризис – кризис, или это ничего страшного в цифрах про индустрию и в категориях про индустрию?
Владимир Ханумян Владимир Ханумян: Как человек, прошедший кризис 1998 года, могу сказать, что ничего страшного. На самом деле, мы все знаем про то, что капитализм характеризуется цикличностью развития экономики. И вот, собственно говоря, один из циклов такого рода кризиса это неотъемлемая часть той экономики, которую мы строим, и которую мы хотели построить, и которой мы все так долго восхищались, глядя на западные развитые страны. Это неотъемлемая часть, мы это должны понимать. Это первое. Второе, что касается кризис – кризис или уже наступил, или наступит, или наступает, мне кажется, что внятные и ответственные менеджеры предвосхищают какие-то события. И очень важно, мне кажется, готовиться к худшему сценарию не потому, что он именно произойдет. Я уверен, что большие компании и средние компании, где есть профессиональный менеджмент, всегда есть разные варианты сценариев.
Анна Качкаева : На том же конгрессе говорили, что кто-то заметил, что если у некоторых руководителей снять бонусы, то как раз и будут сокращены 20%. Кто-то говорил, что закупочные цены были дичайшие.
Владимир Ханумян: И вот третий момент, это, конечно, все было сильно перегрето. Давайте говорить честно, закупочные цены, цены, которые выставляли наши производители, зарплаты, о которых мы последнее время достаточно часто говорили, которые выше среднеевропейских. Это не только в телевидении на самом деле. Если вы почитали бы деловые издания за последний год, особенно Smart money или «Ведомости», очень много об этом писалось, что компенсация в крупных компаниях, особенно топ-менеджеров, менеджеров среднего звена, она как бы зашкаливала. Связано это еще и, конечно, с очень большой важной проблемой – отсутствия кадров. Поскольку есть большой спрос на кадры, экономика экстенсивно развивалась, требовались люди, и компании были готовы платить любые деньги для того, чтобы привлечь сильных специалистов. Все это вместе не могло развиваться бесконечно. Мы все знаем с вами про семь тучных лет, которые еще до появления капитализма сменялись семью худыми, поэтому… Ну, так устроен мир. Ничто не может возникать из ничего. Пузырь рано или поздно лопается. Но есть хорошая новость.
Анна Качкаева : Его ограничат, потом придумают еще что-нибудь.
Владимир Ханумян: Да. Но есть хорошая новость. Это, несомненно, я за то, чтобы все понимали, что это оздоровляет и экономику, это служит таким здоровым холодным душем для управленцев, для просто граждан, для власти, для всех. Это такое оздоравливающее мероприятие, которое, конечно, приведет к новому росту, к новому витку роста с другого уже уровня. Потому что даже если говорить о телевидении, никто же не задумывается о том, что даже если рекламный рынок упадет в два раза, я не имею цифр, я гипотетически говорю, то это все равно будет телевизионный рынок. В этом году он пять миллиардов, значит, будет два с половиной миллиарда. Для сравнения, когда рынок упал в 1998 году, он упал до уровня 90 миллионов. Это в разы больше. Я недавно говорил с одним американским знакомым. Он говорит: «Я не понимаю, чего они все волнуются. Даже если их уровень жизни упадет до 2004 года, это несопоставимо больше, чем живет весь остальной мир». Вот примерно так. Конечно, подушка сдуется немного. Но полезнее спать на твердом матраце, чем на пуховой перине, я вам скажу.
Анна Качкаева : Ну, это кому как, конечно.
Владимир Ханумян: Полезнее.
Анна Качкаева : Да, но Женя, вы, как и я, разумеется, тоже по периметру собирали разные сведения. Давайте чуть конкретнее. Что в результате того, что если даже рекламный рынок, а уже понятно, что он все равно упадет, мы не знаем, на какое количество в цифрах, в процентах, но очевидно, что все по этому поводу уже предупреждены, знают. У крупных корпораций проблемы, тоже нет бюджетов. И в общем, ясно, что он просядет. Один менеджер мне сказал, что в феврале может случиться так, что в компаниях останутся генеральные руководители, возможно, их еще финансовые замы, и люди, которые нажимают на кнопки, то есть типа выпускающие режиссеры, которые будут выдавать в эфир повторы. Ну, это, конечно, преувеличение.
Евгений Кузин Евгений Кузин: Это, наверное, один из самых пессимистических сценариев, написанных в этих медиа-компаниях. Не думаю, что это случится.
Анна Качкаева : Тогда какие у вас сведения?
Евгений Кузин: Главное, что сегодня, на мой взгляд, является важным. Ни у кого нет определенности, к какому из сценариев, самому худшему, худшему или условно худшему, готовиться. Пока рекламодатели не объявили, сколько же они денег готовы выделить, будет ли это два с половиной миллиарда, или все-таки ближе к пяти, или ниже двух с половиной миллиардов. Главное, что ждать цеху, мне кажется, и что нужно пересматривать, вот это прежде всего внутренние взаимоотношения и ценовую политику по отношению к себе и к своим сотрудникам. Потому что телевизионный мир устроен так, что есть каналы-вещатели, и есть компании, которые производят для них контент. Чаще всего или очень много комманий производящих тесно связаны с конкретным каналом. То есть они по сути не являются независимыми производителями, они являются такими дочерними структурами. Это не юридически, а фактически получается, когда компания делает только для одного канала, и у них проверенный канал сбыта. Соответственно, и ценовая политика здесь могла устанавливаться, насколько я понимаю, не всегда по рыночным законам. Поэтому вот хуже телевидению, принципиально хуже, мне кажется, не будет. Есть много примеров. И те же самые руководители вспоминали конец 90-х годов, когда серия сериала «Менты», который тогда взорвал умы телезрителей и показал, что даже отечественный продукт может приносить большой рейтинг и доход, она стоила порядка 20 тысяч долларов. А сейчас стоимость серии где-то в районе 150 тысяч долларов, на конец года это средняя цена.
Анна Качкаева : Не самая высокая.
Евгений Кузин: Да, есть гораздо выше, но ниже уже сложно найти. Соответственно, надо будет искать варианты, как эту стоимость снизить. И сами производители этих сериалов признаются, что варианты у них есть, потому что рынок очень не прозрачный, непонятно, сколько из этих 150 тысяч доходит до съемочной площадки реально, сколько оседает в виде всевозможных, не буду говорить слово «откат», поощрительных схем за выделение бюджета, честно все производители признаются, что обнаглели актеры, что их гонорары…
Анна Качкаева : Ну, уже актеры тоже начали ощущать.
Владимир Ханумян: Я бы избегал таких выражений, как обнаглели. Дело не в этом. Дело в том, что все, когда такой рост идет, поднимается все, и пропорционально. Поэтому я призываю без паники относиться к кризису, в том смысле, что оно опускает тоже пропорционально.
Анна Качкаева : Мягко, спокойно.
Владимир Ханумян: Пропорционально, может быть, не мягко произойдет. Но главное, что пропорционально. Поэтому все актеры, требующие повышения, они ничем не хуже, чем менеджеры среднего звена, которые тоже требуют повышения. А они требуют повышения, потому что возникают какие-то другие товары и услуги, которые тоже поднимаются.
Анна Качкаева : Но надо сказать, что некоторые представители шоу-бизнеса тоже на минувшей неделе сказали, что понизят свои гонорары. Все про все в этом смысле как раз понимают.
Евгений Кузин: Я вот оптимист, я тоже хочу закончить фразу, услышанную как раз от одного из телеменеджеров, очень оптимистичную. Он сказал, что в следующем году придется работать больше, но за те же деньги. Вот мне кажется… Или, может быть, чуть за меньшие деньги, но все равно работать больше.
Владимир Ханумян: Вы знаете, как это называется на экономическом языке? Надо повышать производительность. Кстати, об этом говорил Путин.
Евгений Кузин: Вот это поразительно, но экономические законы везде одинаковы.
Анна Качкаева : Ну да, кто-то же из экономистов говорит, что вообще страна работает гораздо меньше за сопоставимые с европейскими зарплатами деньги.
Владимир Ханумян: Да, когда мы говорим, что человек получает больше, чем в среднем где-то, это и означает, что за меньшую работу он получает больше.
Анна Качкаева : Ну, это не касается многих отраслей.
Владимир Ханумян: Это не касается всех отраслей, но тем не менее жизненный уровень в последнее время, последние несколько лет очень резко вырос. Конечно, это и нефтяные цены, и прочее, прочее. Но это же факт.
Анна Качкаева : Хорошо, скажите мне тогда, пожалуйста, я тоже, общаясь на прошлой неделе со многими людьми, кому предстоят эти нелегкие решения все равно и сокращать бюджеты, и пересматривать их, и в том числе увольнять, я поняла, что будут пока расставаться с такими необязательными подразделениями типа отдел спецпроектов, учебных, промо-отделов. В общем, где-то на 20% будут сокращать людей. Наверное, часть каких-то и творческих специалистов окажутся на рынке. И среди них смогут выбирать менеджеры. Я, правда, не знаю, связано ли это только с дыханием кризиса, или с предыдущей неэффективностью и теперь возможностью списать это все на кризис.
Владимир Ханумян: На самом деле, с точки зрения управления, эту процедуру надо делать регулярно, без всякого кризиса. Потому что любая абсолютно компания в своем развитии проходит какой-то момент, когда понятно, что компания обычно начинает покрываться жирком. И должна быть какая-то воля руководства этот жирок чуть-чуть сбрасывать. Это несомненно всегда оздоравливает. А что касается, не буду говорить про нынешние времена, каждый руководитель как бы принимает решение сам, но в 1998 году мы сократили сразу 30% персонала и 30% зарплату по всей компании. И, собственно говоря, не могу сказать, что это сильно повлияло на качество работы. Конечно, сразу появляется, как бывает, ассистенты, ассистенты у ассистентов, третьи помощники, у всех причем. Это касается очень многих компаний. И кажется, что без не можешь уже обойтись никак. Оказывается, что можешь, больше работаешь.
Анна Качкаева : Да, есть помощники, есть секретари, водители у тех, у кого они могут не быть. И так далее. Но просто все это люди, которые в какой-то момент окажутся… А в ситуации нашего не сильно действующего такого права работников бороться за свои возможные права, непрозрачных контрактов индустрии вот это может оказаться, конечно, проблемой.
Владимир Ханумян: Я не знал, скажем, в телекомпаниях, по крайней мере, которые я знаю…
Анна Качкаева : Ну, это которые вы знаете, а я знаю много других.
Владимир Ханумян: Там не так. И поскольку новый Трудовой кодекс стоит на страже работника в гораздо большей степени, чем работодателя, я думаю, что здесь просто нужно знание законов и желание добиться того, что Трудовой кодекс гарантирует.
Евгений Кузин: Но главное то в том, что и вы, Анна, и Владимир, назвали как бы второстепенные специальности. Да, они помогали делать телевидение, наверное, но все-таки вы не привели, что много режиссеров, много топ-менеджеров…
Анна Качкаева : Да режиссеров хороших мало. Если даже кого-то уволят…
Евгений Кузин: Именно потому, что как правильно заметил Владимир Сергеевич, не только в целом в экономике есть дефицит кадров, но и в отрасли дефицит профессионалов.
Владимир Ханумян: Между прочим, «Менты» возникли как раз сразу после кризиса, я должен заметить. И как раз те самые… Вот мы все время смотрим на негативные какие-то вещи. Я категорически с этим не то что не согласен, понятно, что есть какие-то негативные тенденции, или в результате кризиса они могут проявиться. Но страна сейчас не в 1998 году. Даже в 1998 году было очень много возможностей, а сейчас тем более их гораздо больше. Меня очень радует, что ответы на кризис вполне либеральны. Все, что озвучивается нашим правительством, это абсолютно экономически мотивированные и мотивирующие ответы. Это означает только одно, что когда эта подушка сдуется, будут сокращения, кто-то останется без работы. Но это же в то же время означает, что все эти люди на самом деле могут заняться новым бизнесом. И я, например, считаю, что в этой ситуации, я часто говорю, надо сфокусировать внимание на том, что люди обязаны, должны, это их ответственность, заниматься собственной жизнью, собственным благополучием сами. И если во время тучных лет человека трудно заставить это сделать, то кризис это как раз та ситуация, которая вынуждает человека это сделать. И, кстати, «Менты» были сняты и сделаны теми самими людьми, о которых вы говорите. Десять лет вот прошло.
Анна Качкаева : Ясно, что, может быть, будем говорить и об индустриальных каких-то вещах, но давайте поговорим как раз о содержании, о том, о чем мы с вами, Володя, месяца четыре еще говорили, до кризиса. А начальники говорили, уходя в летний отпуск, в начале лета, подводя итоги сезона, некоторые из начальников телевизионных. Но и еще раз напомнил Константин Эрнст на конгрессе, говоря о том, что модель телевидения 90-х умерла. И новый язык, интонации и способы коммуникации с аудиторией кризис может ускорить, во всяком случае выработку их и подходы к ним. А вот давайте поговорим о том, что вам кажется, с точки зрения содержания, не без участия кризисных обстоятельств, помрет на нашем телевидении в ближайшее время? Из содержательных концептуальных вещей?
Владимир Ханумян: Ну, что значит помрет? Я думаю, что умирать она будет долго. Потому что у телевидения очень большая инерция.
Анна Качкаева : Ну, ясно, что не завтра и вообще инерция… и даже еще не весной.
Владимир Ханумян: Что очень много снималось, снимается.
Анна Качкаева : Еще год будут показывать, потом будут обмениваться библиотеками, показывать то, что уже снято и так далее.
Владимир Ханумян: Это первое. Второе, концептуально обозначить конец одной эпохи и начало другой и творчески это освоить, придумать творческие ответы. В общем, это занимает время, это самое сложное. Я думаю, исчерпанность модели понятна, как вы сказали, уже достаточно давно. Другое дело, что мне кажется, телевизионщики и представители других творческих профессий не нашли эстетического ответа на новые реалии. И вот это, на мой взгляд, очень важная вещь. На самом деле, все вот эти годы, 90-2000-е мы пытаемся найти эстетическую форму того, что происходит в обществе. И это почти не удается, на мой взгляд. Последние годы, то, что мы называем эрой развлекательного телевидения, на мой взгляд, был очень важный этап, поскольку мы и сами были большими пропагандистами. Это очень важный этап. Знаете, у Гройса, как-то он говорил, что советское андеграундное искусство – это такая сублимация потребности в потреблении, которой у советского человека не было. А вот эта вот потребность в потреблении телевидения 2000 годов дала в полной мере нашим людям. Я думаю, что это был очень важен такой момент, что люди все это увидели, увидели во множестве жанров разнообразных, богато снятых. Но все это такое телевидение опять же тучных годов. Когда небольшое расслабление, когда человек не хочет задумываться, ему не нужно ни о чем задумываться, все хорошо итак. И телевидение как бы фокусировало сознание человека на какие-то его личные жизни, на частные жизни, на частных ценностях, что, на мой взгляд, опять же было очень важно, такой важный момент для жизни страны. В прошлом году, в прошлом сезоне ощущение того, что этого недостаточно, конечно, стало посещать очень многих. И это очень легко видно по долям и рейтингам, которые получают те или иные программы. А кроме того, я думаю, что у творческих людей такое предощущение кризиса появляется раньше, чем сам кризис. Да это дело такое обычное. И мне кажется, что, мы, по-моему, говорили об этом в прошлый раз, что очень важно или будет важно все-таки перенести акцент от такой вот расслабленности к осмысленности существования своего.
Анна Качкаева : Значит, все-таки к другого типа разговору.
Владимир Ханумян: Я не говорю о жанрах в данном случае. Скажем, «Не родись красивой», которая была на СТС, это же тоже попытка разговора о том, что человек может сам построить, независимо от каких-то природных данных…
Анна Качкаева : Но это все опять же адаптация все-таки того, что было сделано.
Владимир Ханумян: Не, я не о жанрах в данном случае. Вот сейчас очень многие внешнеполитические или политические вещи проводятся через комедийные программы, то есть это нормально абсолютно.
Анна Качкаева : Да, о кризисе сейчас больше всего говорят в «Комеди клаб» между прочим.
Владимир Ханумян: Там нет каких-то внешнеполитических наших акций, проблем и так далее, что правильно. Я не говорю о лекциях. Я совершенно далек от мысли, что телевидение должно возвратиться к менторской роли советской. Не в этом. Я думаю, что просто пытаться говорить с людьми на человеческом языке о человеческих проблемах.
Анна Качкаева : Женя, а что у вас? Какие знания и представления?
Евгений Кузин: Честно говоря, не думаю, что… Может быть, направление желаемое, о котором сейчас Владимир Сергеевич сказал, но я не верю, что телевидение как-то повернется, потому что опять же любая попытка в последнее время завести разговор с теленачальниками о том, почему же у них в эфире то нет этого разговора человеческого…
Владимир Ханумян: Потому что это очень трудно.
Евгений Кузин: Приводит к тому, что они сразу ссылаются на низкие доли.
Владимир Ханумян: Я вам скажу. Здесь две проблемы. У нас под человеческим разговором понимается обязательно политический.
Анна Качкаева : Да нет, уже давно не понимается.
Владимир Ханумян: Либо нечто ниже пояса.
Анна Качкаева : Ну да.
Владимир Ханумян: Говорить о человеческих вещах на человеческом языке и на современном языке… У нас же еще одна проблема. У нас вот так могли говорить люди, которые были в советское время. Это отдельные персонажи, которые были в состоянии, они имели а) интеллектуальный уровень соответствующий, они человеческий имели уровень соответствующий. Не случайно Аня сейчас вспомнила Баталова. Потому что Баталов, который садится в кадре и говорит…
Анна Качкаева : И все, и телевидение происходит.
Владимир Ханумян: Понимает, что он может говорить с кем угодно и на любые человеческие темы. Вот такого рода персонажей новая эпоха не дала. По объективным, на мой взгляд, причинам. Потому что 90-е годы родили только поколение циников, мало знающих, потому что они вместо учебы, во время учебы они делали бизнес, параллельно учась. Второе, вообще знание как таковое, интеллект он как бы вдруг перестал цениться в обществе. И все это, конечно, дало результаты. Сегодня те, кому 30-35, они не могут вести такой разговор. Либо все превращается в прикол. Посмотрите, все самое популярное – это приколы. Прикалываются над всем. И мне кажется, что вот другое, следующее поколение, а кризис это еще усилит, когда люди все-таки захотят говорить о нормальных вещах, о том, что на самом деле. Потому что прикол, анекдот и шутка – это такой способ защиты.
Анна Качкаева : Хотя «Большая разница» последняя была замечательная.
Владимир Ханумян: Чтобы не говорить искренне. Вот искренность – вот то, что мы потеряли, и то, что, на мой взгляд, в такой ситуации должно быть востребовано.
Евгений Кузин: А на телевидении ли?
Владимир Ханумян: Хороший вопрос. Не случайно появилась программа с Познером. Потому что крупный план предполагает искренность, живое переживание и живое усилие мысли.
Анна Качкаева : Эмоцию, думание…
Владимир Ханумян: Крупный план, экран должен передать вот эту мысль, которая проистекает в чьей-то голове. Другой вопрос:
Анна Качкаева : :в чьей голове, и надо дать возможность ей проистечь, и надо тогда уже всерьез разговаривать, а не допускать сервильности.
Владимир Ханумян: И очень хороший вопрос: телевидение ли?
Евгений Кузин: Потому что у меня ощущение, что большая часть молодых людей, условно говоря, до 40 лет, они уже привыкли искать этот самый разговор в другой среде.
Анна Качкаева : В другом месте.
Владимир Ханумян: Абсолютно. И вот это еще один вызов для телевидения, кроме кризиса, кроме исчерпанности старой парадигмы, это, конечно, новые медиа, мульти-медиа, которые появляются, и уход туда мыслящей аудитории, там тоже, правда, вопросы, поскольку уже невозможно читать тексты с грамматическими ошибками. Сегодня я увидел грамматическую ошибку, до передачи смотрел документальный фильм, в титрах документального фильма грамматические ошибки. Я думаю, что это уже апофеоз, уже надо с этим кончать как-то.
Анна Качкаева : Да. «Лучше поздно, чем никогда, - сказал Познер и решил открыть новую передачу на Первом канале. Видимо, финансовый кризис на нем сказался положительно. Так что зря вы волнуетесь», - пишет нам господин Добрый. Да мы не волнуемся.
Вспоминают нашу коллегу Славу Торощенко, которая написала, у нее есть цикл «Танцуй, Россия» в «Новой газете», там не о кризисе, а о том, что происходит на нынешнем телевидении. И, собственно, эта пародия в «Большой разнице» на все эти слоганы НТВшные кровавые и на российские еще не сделали. Но студенты у меня в университете, например, уже сделали пародию на все это «Танцуй, Россия! Дерзай, Россия! Пей, Россия! Жри, Россия! Рожай, Россия!»
«Пока кризис, - пишет нам Александр, - никак не сказался. Все развлекаются. У Галкина вот Жирик блеснул новой гранью таланта, пел, рассуждал об искусстве».
«Кризис в экономике только что наступил, а наше телевидение уже давно в кризисе, предоставляя эфир разного рода шпане», - Федор Иванович считает так.
Оксана Андреевна упрекает Володю в том, что «конечно, хорошо считать кризис оздоравливающим моментом и общим благом, но как же быть и игнорировать грядущие трудности миллионов маленьких людей?»
«По-моему, диспропорция в экономических показателях явно предвещала кризис. Так же, как и ожирение предвещает и свидетельствует о проблемах со здоровьем», - так считает Дмитрий из Москвы.
«Означает ли, что ваши гости рады кризису?» - спрашивает Олег.
Евгений Кузин: Что значит рады? Я сам, во-первых, как творческий человек и сотрудник медийного цеха переживаю за свое будущее, потому что неизвестно, как кризис отразится и на пишущих журналистах.
Анна Качкаева : Отражается, отражается. Где-то что-то сокращают.
Владимир Ханумян: Этому нельзя радоваться или не радоваться. Это как дождь. Когда идет дождь, надеваешь плащ и берешь с собой зонтик. Вот, собственно говоря, и все.
Евгений Кузин: Или настраиваешься, что ты вымокнешь.
Владимир Ханумян: Ну да!
Евгений Кузин: Если ты идешь без зонта, без плаща.
Владимир Ханумян: Очень пессимистичный настрой!
Анна Качкаева : «Я думаю, что каналы, над которыми шефствуют Путин и его корпорация, этого кризиса совсем не почувствуют. У них будет все прекрасно», - так считает Миша. Да, такое мнение уже тоже есть, что государственным каналам будет полегче пережить эту ситуацию, чем всем остальным. Но пока это никак не подтверждается.
«Придумщики маргарина американцы сами иронизировали над собой потребителям, говоря, что маргарин – ничто и делают его из ничего. Теперь маргарин стоит в полтора раза дороже сливочного масла. Так из чего же это масло?» Это господа Степановы спрашивают. Но мы про масло точно не знаем. Но такая сложная аллюзия есть, конечно, что что во что заворачивают и что за что продают.
Владимир Ханумян: По-моему, был очень хороший вопрос про маленького человека. Я думаю, что это ключевая вообще проблема для России. Кто-нибудь задумывался, например, что в самых популярных играх, которые популярны на Западе и популярны у нас, «Кто хочет стать миллионером?», «Самый умный» на СТС, их много, перестали приглашать обычных людей у нас. Хотя на Западе во всех этих форматах, они как бы сделаны именно для того, чтобы там были обычные эти самые маленькие люди, о которых нам написал наш слушатель. А у нас ведь только звезды.
Анна Качкаева : Да.
Владимир Ханумян: Понимаете фокус. Вот это самое важное, мне кажется, что может сделать телевидение – фокус на обычного человека. С этих гламурных, бессмысленных, на мой взгляд очень часто персонажей на обычных… Надо пытаться, то, что может сделать СМИ, то, чего не может сделать власть – субъектовыращивание, человека, который ответственен за себя и умеет за себя постоять в хорошем смысле, естественно, и который все-таки не хочет промокнуть. И это от него зависит, он промокнет, или он все-таки попытается найти зонтик. Вот это очень важная вещь, на мой взгляд, которую российское телевидение в каких-то отдельных вещах выполняло, но не всегда. Кстати, программа, которую мы упомянули «Последний герой», она же про это.
Анна Качкаева : Но они тоже…
Владимир Ханумян: Очень своеобразная.
Анна Качкаева : Она очень красивая. И надо сказать, что гораздо менее жесткая, чем я себе предполагала, чем о ней говорили. И по-человечески очень Ксения Собчак там такая новая и сочувствующая, между прочим, своим героям.
Владимир Ханумян: Что сложно было представить.
Анна Качкаева : Что ее в совершенно новом качестве раскрывает. Но дело даже не в этом. Просто на минувшей же неделе есть выжившие на этом острове простые люди, которые чего-то пытаются доказать себе и окружающим. Но на этой же неделе мы только что видели кровельщика присяжного, который сказал: «Нет, я не хочу участвовать во вранье». Почему он не стал главным героем всех итоговых программ субботы и воскресенья? Ну, это же удивительно, что он так и не стал. Вот вообще уж далеко так от политики. Сделайте про человека. Он кто такой, что вот он сказал: «Я не хочу участвовать во вранье»?
Евгений Кузин: Я поэтому и хотел Владимира Сергеевича спросить, пойдут ли телевизионные менеджеры на то, чтобы показывать человека? Ведь они сами этого человека потихоньку из всех даже простых форматов, из того же миллионера, из того же…
Владимир Ханумян: Я вам скажу почему.
Евгений Кузин: Они же не специально это делают.
Анна Качкаева : Народ то не субъектен на телевидении. Народ превратился в толпу.
Евгений Кузин: Аллюзия про масло как раз про это.
Владимир Ханумян: Просто я вам скажу изнутри. Дело в том, что очень важна эмоция на экране, когда крупный план, когда игрок в «Миллионере» или еще где-то. И очень важно, чтобы зрители видели эмоцию. У нас же люди закрытые. Они не раскрываются. Может быть, они не раскрываются, потому что ведущие не могут этого сделать. Из-за этого на самом деле у нас реалити-серий, их просто нет. Замечательная программа «Президент» на ТНТ об отборе кандидатов на должность. Люди не могут, они закрытые. Это не их вина. Так у нас сложилось за много лет. Вот уметь это раскрыть, а раскрытие человека, извините, это потенциал завтра экономики, как это ни звучит пафосно.
Анна Качкаева : И вообще, человек, который действует, думает…
Владимир Ханумян: Вот все, что мы говорим, чтобы Россия встала и так далее, и так далее, обеими руками за. Но в основе этого только раскрытие потенциала человека. И мне кажется, что роль телевидения просто уникальна в России именно, потому что в России это действительно единственное средство массовой информации, которое так воздействует на умы, души и так далее. Потому что очень мифологическое. Мы же не задумываемся, у нас же нет ни одного современного мифа.
Анна Качкаева : Да.
Владимир Ханумян: Вот мы сейчас снова принялись создавать старые мифы, что важно для любой страны, и такой пантеон героев абсолютно. Но при этом создаются новые мифы, но мифы о новых героях – их же нет. Двадцать лет страна между прочим постсоветская. И это же важный вопрос. И для этого, на мой взгляд, решают это такие большие, то, что Гройс называл по другому поводу и про другого человека, но продюсерами эпохи. Вот такого типа на самом деле в России…
Анна Качкаева : Продюсеров эпохи нет.
Владимир Ханумян: Ну нет, ну, есть вот Константин Львович, конечно, Александр Ефимович Роднянский – вот такого типа люди, которые могли бы и имеют потенциал, но это сложно просто. Эпоху надо продюсировать. Вот кто герой эпохи? Вот раз, два, три, четыре – вот эти люди. Почему они герои? Потому то, потому то, потому то… И это и пример, с одной стороны, и с другой стороны, такая возможность для других и подтянуться, и раскрыться. У нас же нет практики таких обращений к людям, открытых обращений.
Анна Качкаева : Да, кроме прямых линий.
Владимир Ханумян: Обращение, которое может вызвать у человека слезу, такое яркое переживание.
Анна Качкаева : У нас есть попытки вот физика Ландау сделать не физиком, а всего лишь человеком…
Владимир Ханумян: У нас принята речь. А речь хороша в своем жанре. Но есть какие-то вещи, которые обращаются напрямую, прямо к людям обращаются. И это могут быть и политики, если они это умеют, и это могут быть телевизионные какие-то персонажи яркие. В свое время Владимир Владимирович Познер, кстати, умел это, в конце 80-х. Вот его обращение в камеру или с экрана – это, конечно, брало или резонировало. Сейчас другое время, другой герой должен быть просто.
Анна Качкаева : Давайте послушаем, что скажут наши слушатели. Николай из Москвы, вы в эфире.
Слушатель: Хотел бы заметить убийство правой партии СПС интересно прошло, как Сванидзе харакири сделал, потом Сванидзе сделал харакири небольшое в «К барьеру!», на голодоморе пропиарился. Маша Арбатова пропиарилась прекрасно на «не надо прикрываться пузом», потом победа Ходорковского была, что незаконные взыскания сняты были. Потом прошел Евровидение детское, где все-таки, нужно продюсерам иметь хоть какой-то слух? Победила Грузия, и Украина вышла. А после истории в Италии, Финляндии и вообще по Европе, наверное, цыгана не стали и слушать? Может быть, еще поэтому. И все-таки я хотел бы задать вопрос: скажите, пожалуйста, вот это ледовое шоу, вы видели, что творил Жириновский там, и Басков, и Галкин? Это уже пошлее никуда. Все-таки Первый канал выигрывает, и на фоне этого Заворотнюк, наверное, реально талантливее Нелли Уваровой или нет?
Анна Качкаева : Тут все намешано. Кто талантливее: Заворотнюк или Нелли Уварова? Вот уж точно в связи с шоу я бы не сказала, что этот талант можно как-то взвешивать на весах. Шоу на Первом действительно ярче, наряднее.
Владимир Ханумян: Шоу на Первом блестящее. И опять же не в нарядности дело. Вот нарядное на втором плане. А в том, что внимание к личности, драматургия внутри. Человек себя преодолевает, встает на коньки, он что-то там пытается в достаточно зрелом возрасте делать, и причем делать блестящие вещи. Драматургия отношений внутри пары, драматургия отношений этой пары, зрителей и жюри. И вот я говорил о прямых обращениях, на самом деле, выбор Тарасовой – просто блестящая находка. Почему я говорю? Вот таких людей, которые могут обратиться к трибунам совершенно с простыми, ясными, искренними словами. И вот Тарасова может вызвать комок в горле. Вот просто. Она так думает, она так говорит. И это совершенно удивительное возникает…
Анна Качкаева : Вот эта вот естественность людей, конечно, которая связана с личностью.
Владимир Ханумян: Это с личностью связано, с интеллектом.
Анна Качкаева : Которая и пробивает экран.
Владимир Ханумян: Это не связано с образованием.
Анна Качкаева : Связано с личностью.
Владимир Ханумян: С богатством личности, с открытостью личности. Личность, которая как бы готова еще и поделиться чем-то. Вот это вот…
Анна Качкаева : И потом личность, которая не боится быть разной, внутренне свободна для того, чтобы говорить о том, что думает и считает важным.
Владимир Ханумян: И не боится показаться сентиментальной.
Анна Качкаева : Сентиментальной, глупой, чего-то не знающей.
Владимир Ханумян: Не боится она этого, не боится проявления чувств, что про нее кто-то скажет, что это она там несет.
Анна Качкаева : Хотя, ей Богу, ну, для Тарасовой могли бы уже придумать и что-нибудь, помимо ледового шоу. Ну, масштаб ее таков.
Владимир Ханумян: Но, с другой стороны, давайте отдадим должное Эрнсту, все-таки он ее вообще вывел в публичную сферу телевизионную.
Анна Качкаева : Ну да, согласна.
Владимир Ханумян: Он ее нашел как бы.
Евгений Кузин: Хотя все ее знали давно.
Анна Качкаева : Давайте послушаем Валерия из Москвы.
Слушатель: Я хотел бы заметить, что главное вы упускаете. В связи с кризисом усиливается промывание мозгов. В сущности говоря, у нас поставлена цель оболгать демократию, оболгать эволюцию, восстановить мракобесие. То, что происходит на «Имени Россия» на канале «Россия», это образцы мракобесия. Вчера был блестящий пример, как оболгали Ленина. До этого был блестящий пример, как пытались восславить Екатерину. На канале «Культура» происходит замечательная программа, о которой вы никогда не говорите, это программа Третьякова «Что делать?». Вчера там был совершенно замечательный эпизод, когда господа, рассуждая о нравственности в политике, пытались представить всех западных политиков отменными лгунами и лжецами, а наших политиков исключительно правдивыми людьми. И, наконец, канал ТВЦ взялся оболгать гениев революции. Целая серия прошла про Ленина и про Троцкого.
Анна Качкаева : Понятно. Мы уже ни один раз говорили и об истории, и о том, кого мы ищем, каких врагов в прошлом, в настоящем, и как реагируем на чужих. Но это, я думаю, не только влияние кризиса и не столько влияние кризиса.
Владимир Ханумян: Я хотел сказать, что кризис здесь ни при чем. Я боюсь, что в героях революции во мне, по крайней мере, вы не найдете сочувствия. А что касается мракобесия, это точно не касается программы.
Анна Качкаева : Да, точно не касается программ, о которых мы говорили. Но я думаю, что мы будем еще говорить о том, что есть тема Генпрокуратуры, которая сейчас пугает журналистов, чтобы они не кричали «Волки, волки!». Но они и сами понимают, что этого не нужно делать.
