В московском "Новом издательстве" вышла книга стихотворений и поэм обозревателя РС Елены Фанайловой "Лена и люди". Это шестая книга Фанайловой, лауреата нескольких отечественных и международных литературных премий, в которой она размышляет, в частности, о том, что представляет собой русская поэзия начала XXI века, как изменился мир вокруг нас и совместима ли профессия журналиста с призванием поэта.

– Кто эти люди, о которых вы пишете, и почему они важны для вас?

– Это обычные люди, у которых нет возможности высказаться, потому что все их возможности говорить закрыты центральными телеканалами. Первый человек, который изменил мою оптику, заставил меня думать об этих разных людях, был офицер ФСБ, с которым мы встретились в Беслане в сентябре 2004 года. Мы разговаривали в одной из больниц. В другой ситуации, наверное, было бы невозможно представить, что офицер ФСБ и сотрудник Радио Свобода встречаются и делятся информацией. Этот разговор в той конкретной ситуации очень изменил границу между мною и миром других. Любое внешнее представление о человеке не является всей правдой. Например, Анна Политковская, которая превратилась в некоторый медийный штамп. Я могу сравнить свою работу в этом сборнике с работой режиссера Марины Голдовской в ее документальном фильме о Политковской, где она показывает Анну живым человеком с детьми, с влюбленностями, с разочарованиями, – а не только идейным правозащитником.

– Вы ведете к тому, что мы на самом деле снаружи не те, что внутри?

– Мы находимся в плену представлений о себе и других как социальных фигурах, как о людях, включенных в медийный процесс. Я сейчас говорю не только о нас как о журналистах, а вообще о тех людях, которые смотрят телевизор, а там им впаривают какую-то ерунду. Желательно периодически щипать себя за руку и чувствовать реальность. Книжка о человеческом смысле русской цивилизации и других цивилизаций по сравнению с русской.

– Ваша книга по жанру - это цикл стихотворений и поэм. Насколько эта работа связана с вашей профессией, с вашей работой на РС?

– Для некоторых поэтов их работа и их поэзия - это совершено разные вещи. Сейчас довольно много поэтов работает журналистами, критиками, кем-то еще. Есть какая-то их часть, которая жалуется, что это им мешает, что поэзия - это нечто прекрасное и высокое, а журналистская работа - это что-то рутинное. В моей голове это совершенно иначе устроено, нет границ между одной работой и другой. Более того, работа журналиста меня скорее провоцирует писать стихи. Один мой приятель с телевидения сравнивал хороший репортаж с хорошим стихотворением. То, что это циклы стихов или поэмы, связано скорее не с работой на РС, а с изменением вектора русской поэзии в 2000-е годы. Она становится повествовательной, эпической, документальной, она обращает внимание на социальные проблемы. Я имею в виду, в частности, такую центральную книгу середины 2000-х годов, как "Семейный альбом" Бориса Херсонского. Это поэтическая запись документальных свидетельств одесской еврейской семьи, с революции до конца советского времени. Если можно так сказать, моя книга - это некоторые исторические хроники, которые охватывают период с 2005 до 2010 года.

– Социальная роль поэзии в России меняется? Если меняется, то в каком направлении, на ваш взгляд? Как вы это чувствуете по своему письму?

– Что-то произошло в середине 2000-х: документальное стало интересовать поэзию во многом больше, чем лирическое. На своем опыте могу сказать, что это отказ от собственных интересов и внимание к другим людям. Интереснее писать о них. Стихотворение "Лена и люди", которое и дало сборнику название, об этом изменении – о том, как поэты расстаются с эгоистическим представлением о литературоцентризме и о себе, как центральной фигуре этого письма. Я думаю, что это как-то связано и с недовольством гламурным миром, и с недовольством политическим режимом. Чувствительные люди, я имею в виду художников, с трудом смиряются с навязываемой конструкцией искусственного мира, в который нас погрузили российские 2000-е годы. Я думаю, что есть определенные соответствия и в Европе, и в Америке. Я наблюдаю это на международных фестивалях и читаю кое-что и по-английски, и в переводах, и понимаю, что эта социальная озабоченность сродни документальному или политическому пафосу культуры конца 60-х – начала 70-х годов.

– Сформировалась ли русская поэзия начала XXI века и какая она? 100 лет назад мы говорили о русской поэзии Серебряного века. Сейчас какой век – железный, информационный, пустой?

– Я думаю, что самое точное определение – поэзия информационного века. Поэзия людей, которые пользуются интернетом, технологически продвинуты, следят за новостями, сидят в трех социальных сетях. Это люди, которые испытывают большие стрессы в больших городах, берут на себя довольно много ответственности, информационной и эмоциональной. Эта поэзия и должна распространяться теми информационными путями, какими информацию получает поэт. У этой поэзии больше не будет такого важного положения, которое нам известно по истории русской литературы, где "поэт в России больше, чем поэт", где поэты разговаривают с царями и тиранами и т. д. Изменилась культурная ситуация, не только информационная.

– А новая поэзия, о которой вы говорите, задумывается о бессмысленности, иллюзорности того виртуального существования, которое вы описали?

– Да, конечно. Тут есть разные стратегии – либо это виртуальное существование жестоко пародируется, как, например, в стихах Федора Сваровского, либо ей противостоит абсолютная реальность, как у Херсонского в упомянутой мною книге, либо она политизируется на скоморошеский лад, как в стихах Всеволода Емелина. Быть может, это голоса рабочих окраин, как у Андрея Родионова, или новая городская мифология, как у Марии Степановой, или реконструкция блокадных хроник Сергея Завьялова и Полины Барсковой, или то, что делает в книге "КГБ и другие" Игорь Померанцев. Есть разные стратегии, но все они нащупывают реальность. Это не "старые песни о главном", не сладкие песни для лечения любовных ран, это прежде всего – поиски реальности.

Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"