Ирина Лагунина: Защита гражданского населения от собственных правительств и стихийных бедствий стала насущной задачей мирового сообщества. Операция НАТО в Ливии снова поставила вопрос о пределах вмешательства извне под флагом гуманитарной интервенции. Дискуссия на эту тему состоялась на днях в вашингтонском Институте Брукингса, где сотрудник института Элизабет Феррис представила свою книгу "Политика защиты: пределы гуманитарной акции". Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Элизабет Феррис 20 лет проработала в одной из крупнейших международных неправительственных гуманитарных организаций – Всемирном совете церквей. В качестве директора глобальной программы помощи беженцам она координировала действия благотворительных организаций в горячих точках и накопила богатый опыт в этой области, позволивший ей написать книгу, которую один из участников дискуссии назвал "провокационной". Элизабет Феррис начинает с исторического экскурса о законах и обычаях войны. По ее словам, первое международное соглашение о защите в вооруженных конфликтах женщин и детей появилось еще в X веке. За последние 20 лет мы были свидетелями целого ряда гуманитарных катастроф, каждая из которых способствовала развитию этого направления международного гуманитарного права.
Элизабет Феррис: В 90-е годы в Сомали, Боснии и Руанде сотрудники гуманитарных организаций столкнулись с ужасной дилеммой, пытаясь защищать людей, - обладающие возможностью вмешаться, остановить насилие, геноцид или массовые убийства, отсутствовали, или не желали принимать меры, или принимали их слишком поздно. Это, если угодно, была чудовищная проблема выбора. Например, вы помогаете кому-то бежать и таким образом спасти жизнь, даже если тем самым вы способствуете этнической чистке. Я помню молодого человека, которому я бодро посоветовала в марте 1994 года во что бы то ни стало поехать в маленькую красивую страну Руанду. Он поехал туда добровольцем ООН, а в следующем месяце там начался геноцид. Он в конечном счете стал работать для Управлением верховного комиссара ООН по делам беженцев, и я помню слезы в его глазах и дрожь в его голосе, когда он сказал мне: "Знаешь, я был возле Кисангани с группой сотрудников Управления. Мы находились на противоположном берегу реки и слышали вопли, стоны и крики сотен уничтожаемых людей. Мы не могли это остановить. Я работаю в организации по защите беженцев, но мы не могли предотвратить это побоище, не могли защитить людей". Поэтому я должна быть счастлива, что в наши дни все занимаются защитой. В моем мире, мире гуманитарной деятельности, есть инструкции, руководства и справочники, есть учебные курсы, стандарты и индикаторы, и все это замечательно. Когда вы перестаете заниматься гуманитарной деятельностью, на первый план выходит защита. В 2000 году Совет безопасности ООН сказал, что защита гражданских лиц является главной задачей всего, что мы делаем. За единственным исключением у каждой операции по поддержанию мира был мандат на защиту гражданских лиц как часть ее мандата. Прошло много времени прежде чем появилась концепция ответственности по защите и понимание, что международное сообщество обязано действовать, когда правительство государства не в состоянии проявить ответственность.
Владимир Абаринов: Однако Элизабет Феррис убеждена, что между гуманитарной деятельностью и защитой гражданского населения существует невидимая, но четкая грань.
Элизабет Феррис: Слово "защита" - хорошее слово. Это благородное слово. У него есть легкий покровительственный оттенок: сильные защищают слабых. Но когда оно сочетается с принципами гуманитарной работы, бывает, что трудно защищать людей и оставаться нейтральным. Я часто пользуюсь аналогиями, и вот одна из них. К врачу приходит женщина со сломанной рукой. Ее избил муж. Она – жертва домашнего насилия. Рука сломана. Доктор оказывает ей помощь. Это нейтральный гуманитарный акт. Но потом доктор говорит ей: "Вы думали об обращении в суд? Вот здесь есть безопасное жилье. Или, возможно, вы должны сделать что-то, чтобы устранить причины этого насилия". В ту минуту, когда он попытался защитить ее, а не только вылечить ее руку, он пересек границу нейтралитета. Он больше не нейтрален. Он встал на ее сторону. Это дилемма, которая в тысячах вариаций возникает сегодня в гуманитарной работе.
Владимир Абаринов: Одним из новых направлений гуманитарного права стала международная защита населения, пострадавшего от стихийного бедствия.
Элизабет Феррис: Иногда до людей, наиболее нуждающихся в защите и помощи, очень трудно добраться, и попытки получить доступ к ним представляют самую большую угрозу для сотрудников гуманитарных организаций. Я отвела отдельную главу защите в зонах стихийных бедствий. Это сравнительно новое поле деятельности. Его фактически не существовало до цунами 2004 года, когда мы начали понимать, что люди, вынужденные бросить места постоянного проживания или затронутые стихийными бедствиями, тоже нуждаются в защите.
Владимир Абаринов: Элизабет Феррис подчеркивает, что затяжные конфликты – уже не исключение, а правило. Даже после того, как конфликт считается официально урегулированным, конфликтогенный потенциал остается, и гуманитарным организациям приходится работать в атмосфере вражды и недоверия.
Элизабет Феррис: Наконец, я рассматриваю некоторые будущие проблемы. Одна из них – это изменение характера конфликтов. Большинство конфликтов сегодня отличаются продолжительностью и так будет, вероятно, и в будущем. Я думаю, эпоха коротких войн, если они когда-либо существовали, подошла к концу. Большинство сотрудников гуманитарных организаций гораздо лучше действуют в чрезвычайных ситуациях, чем в таких, когда беженцы и внутренне перемещенные лица остаются без приюта десятилетиями. Около двух лет назад кто-то подсчитал, что беженец остается беженцем в среднем 17 лет. Здесь в расчет не берутся палестинцы, которые находятся на положении беженцев вот уже более 60 лет. Соответствующие цифры для внутренне перемещенных лиц не собраны, потому что их очень трудно сосчитать, но, несомненно, данные по ним будут того же порядка. Мы все чаще видим, что в конфликты вступают группы, действия которых мотивированы экономической выгодой. Всегда были банды и люди, пытающиеся заработать на конфликтных ситуациях, но отличие состоит, пожалуй, в том, что сегодня это исключительно криминальные банды. Это не те, кто похищает людей, чтобы получить деньги и продолжить воевать. Это те, кто похищает людей ради денег.
Владимир Абаринов: Двусмысленная позиция США в отношении гражданского конфликта в Ливии, упорное нежелание Вашингтона взять на себя роль лидера породили вопросы о том, насколько Белый Дом готов соответствовать собственным декларациям.
- Один из столпов американской внешней политики - защита и поощрение прав человека во всем мире. Несколько американских президентов отстаивали эту концепцию. Клинтон сказал, что США готовы защищать людей повсюду. Тем не менее Сребреница, Руанда и Восточный Тимор произошли во время его пребывания на посту. Буш тоже говорил об этом, но при нем случился Дарфур. Теперь президент Обама всего несколько недель назад сказал, и доктрина Обамы стала крылатым выражением в международных отношениях, что Соединенные Штаты готовы вмешиваться там, где имеет место масштабное нарушение прав человека, даже если американские национальные интересы не затронуты, но затронуты американские ценности. Считаете ли вы, что США действительно готовы стать лидером гуманитарных интервенций? Потому что они все эти годы, начиная с 90-х и до сих пор отказывались от этого обязательства.
Элизабет Феррис: Если вы посмотрите на развитие понятия гуманитарной интервенции с начала 90-х, с сомалийского кризиса, и до всемирного саммита 2005 года, когда была утверждена концепция ответственности по защите, вы увидите перенос ответственности. При гуманитарном вмешательстве ответственность возлагается на тех, кто вмешивается. Ответственность по защите лежит на национальных правительствах, а международное сообщество несет ответственность за поддержку правительств, пытающихся защищать своих граждан, и за использование всех средств, если правительства не защищают своих граждан. К сожалению, внимание в основном сосредотачивается на военном вмешательстве. Я думаю, что в этом отчасти виноваты ООН и некоторые сторонники концепции "ответственность по защите" - они не рассматривают полный спектр мер, которые могут быть предприняты до направления войск. Если посмотреть на критерии, которыми обусловлена "ответственность по защите", по мы увидим, что они почти все имеют место в случае Ливии. Если ситуация отвечает критериям, вопрос переходит на оперативный уровень. Думаю, именно на этом уровне допущены просчеты, а не на уровне решения, должно ли было международное сообщество что-то сделать в Бенгази.
Владимир Абаринов: Еще одна важная проблема – работа гуманитарных организаций в зонах, контролируемых антиамериканскими и антизападными силами. Должны ли сотрудники этих организаций подписывать "договор с дьяволом" ради помощи нуждающимся? Элизабет Феррис убеждена, что должны.
- После катастрофы урагана Катрина Куба предложила полторы тысячи медиков, которых американское правительство отказалось принять. И в то же самое время мы видим, как в Афганистане международные неправительственные организации, финансируемые Фондом Билла и Мелинды Гейтс, работают с талибами, чтобы искоренить полиомиелит. Какие этические проблемы возникают при решении вопроса о сотрудничестве, и возможно ли изолировать гуманитарную деятельность от политики?
Элизабет Феррис: Работа с негосударственными партнерами – это реальная проблема. В соответствии с международным гуманитарным правом у них есть определенные обязательства. Негосударственные партнеры – это все: от талибов и наркоторговцев до группировок, пользующихся определенной легитимностью на местном уровне. ХАМАС и "Хезболлах" известны на местах как социальные службы, направляющие на эти цели огромные ресурсы, иногда в объемах, недоступных другим. Международный Комитет Красного Креста говорит: мы общаемся со всеми сторонами конфликта, для нас нет хороших и плохих парней. Мы не высказываем точек зрения, хотя многим из нас трудно не высказывать их, когда видишь, какие политические задачи они перед собой ставят.
Владимир Абаринов: Именно в этом и заключается "провокационность" книги Элизабет Феррис – в утверждении, что для гуманитарных организаций не должно быть плохих и хороших партнеров. Принцип нейтралитета необходимо соблюдать, даже если этому противится наша совесть.
Владимир Абаринов: Элизабет Феррис 20 лет проработала в одной из крупнейших международных неправительственных гуманитарных организаций – Всемирном совете церквей. В качестве директора глобальной программы помощи беженцам она координировала действия благотворительных организаций в горячих точках и накопила богатый опыт в этой области, позволивший ей написать книгу, которую один из участников дискуссии назвал "провокационной". Элизабет Феррис начинает с исторического экскурса о законах и обычаях войны. По ее словам, первое международное соглашение о защите в вооруженных конфликтах женщин и детей появилось еще в X веке. За последние 20 лет мы были свидетелями целого ряда гуманитарных катастроф, каждая из которых способствовала развитию этого направления международного гуманитарного права.
Элизабет Феррис: В 90-е годы в Сомали, Боснии и Руанде сотрудники гуманитарных организаций столкнулись с ужасной дилеммой, пытаясь защищать людей, - обладающие возможностью вмешаться, остановить насилие, геноцид или массовые убийства, отсутствовали, или не желали принимать меры, или принимали их слишком поздно. Это, если угодно, была чудовищная проблема выбора. Например, вы помогаете кому-то бежать и таким образом спасти жизнь, даже если тем самым вы способствуете этнической чистке. Я помню молодого человека, которому я бодро посоветовала в марте 1994 года во что бы то ни стало поехать в маленькую красивую страну Руанду. Он поехал туда добровольцем ООН, а в следующем месяце там начался геноцид. Он в конечном счете стал работать для Управлением верховного комиссара ООН по делам беженцев, и я помню слезы в его глазах и дрожь в его голосе, когда он сказал мне: "Знаешь, я был возле Кисангани с группой сотрудников Управления. Мы находились на противоположном берегу реки и слышали вопли, стоны и крики сотен уничтожаемых людей. Мы не могли это остановить. Я работаю в организации по защите беженцев, но мы не могли предотвратить это побоище, не могли защитить людей". Поэтому я должна быть счастлива, что в наши дни все занимаются защитой. В моем мире, мире гуманитарной деятельности, есть инструкции, руководства и справочники, есть учебные курсы, стандарты и индикаторы, и все это замечательно. Когда вы перестаете заниматься гуманитарной деятельностью, на первый план выходит защита. В 2000 году Совет безопасности ООН сказал, что защита гражданских лиц является главной задачей всего, что мы делаем. За единственным исключением у каждой операции по поддержанию мира был мандат на защиту гражданских лиц как часть ее мандата. Прошло много времени прежде чем появилась концепция ответственности по защите и понимание, что международное сообщество обязано действовать, когда правительство государства не в состоянии проявить ответственность.
Владимир Абаринов: Однако Элизабет Феррис убеждена, что между гуманитарной деятельностью и защитой гражданского населения существует невидимая, но четкая грань.
Элизабет Феррис: Слово "защита" - хорошее слово. Это благородное слово. У него есть легкий покровительственный оттенок: сильные защищают слабых. Но когда оно сочетается с принципами гуманитарной работы, бывает, что трудно защищать людей и оставаться нейтральным. Я часто пользуюсь аналогиями, и вот одна из них. К врачу приходит женщина со сломанной рукой. Ее избил муж. Она – жертва домашнего насилия. Рука сломана. Доктор оказывает ей помощь. Это нейтральный гуманитарный акт. Но потом доктор говорит ей: "Вы думали об обращении в суд? Вот здесь есть безопасное жилье. Или, возможно, вы должны сделать что-то, чтобы устранить причины этого насилия". В ту минуту, когда он попытался защитить ее, а не только вылечить ее руку, он пересек границу нейтралитета. Он больше не нейтрален. Он встал на ее сторону. Это дилемма, которая в тысячах вариаций возникает сегодня в гуманитарной работе.
Владимир Абаринов: Одним из новых направлений гуманитарного права стала международная защита населения, пострадавшего от стихийного бедствия.
Элизабет Феррис: Иногда до людей, наиболее нуждающихся в защите и помощи, очень трудно добраться, и попытки получить доступ к ним представляют самую большую угрозу для сотрудников гуманитарных организаций. Я отвела отдельную главу защите в зонах стихийных бедствий. Это сравнительно новое поле деятельности. Его фактически не существовало до цунами 2004 года, когда мы начали понимать, что люди, вынужденные бросить места постоянного проживания или затронутые стихийными бедствиями, тоже нуждаются в защите.
Владимир Абаринов: Элизабет Феррис подчеркивает, что затяжные конфликты – уже не исключение, а правило. Даже после того, как конфликт считается официально урегулированным, конфликтогенный потенциал остается, и гуманитарным организациям приходится работать в атмосфере вражды и недоверия.
Элизабет Феррис: Наконец, я рассматриваю некоторые будущие проблемы. Одна из них – это изменение характера конфликтов. Большинство конфликтов сегодня отличаются продолжительностью и так будет, вероятно, и в будущем. Я думаю, эпоха коротких войн, если они когда-либо существовали, подошла к концу. Большинство сотрудников гуманитарных организаций гораздо лучше действуют в чрезвычайных ситуациях, чем в таких, когда беженцы и внутренне перемещенные лица остаются без приюта десятилетиями. Около двух лет назад кто-то подсчитал, что беженец остается беженцем в среднем 17 лет. Здесь в расчет не берутся палестинцы, которые находятся на положении беженцев вот уже более 60 лет. Соответствующие цифры для внутренне перемещенных лиц не собраны, потому что их очень трудно сосчитать, но, несомненно, данные по ним будут того же порядка. Мы все чаще видим, что в конфликты вступают группы, действия которых мотивированы экономической выгодой. Всегда были банды и люди, пытающиеся заработать на конфликтных ситуациях, но отличие состоит, пожалуй, в том, что сегодня это исключительно криминальные банды. Это не те, кто похищает людей, чтобы получить деньги и продолжить воевать. Это те, кто похищает людей ради денег.
Владимир Абаринов: Двусмысленная позиция США в отношении гражданского конфликта в Ливии, упорное нежелание Вашингтона взять на себя роль лидера породили вопросы о том, насколько Белый Дом готов соответствовать собственным декларациям.
- Один из столпов американской внешней политики - защита и поощрение прав человека во всем мире. Несколько американских президентов отстаивали эту концепцию. Клинтон сказал, что США готовы защищать людей повсюду. Тем не менее Сребреница, Руанда и Восточный Тимор произошли во время его пребывания на посту. Буш тоже говорил об этом, но при нем случился Дарфур. Теперь президент Обама всего несколько недель назад сказал, и доктрина Обамы стала крылатым выражением в международных отношениях, что Соединенные Штаты готовы вмешиваться там, где имеет место масштабное нарушение прав человека, даже если американские национальные интересы не затронуты, но затронуты американские ценности. Считаете ли вы, что США действительно готовы стать лидером гуманитарных интервенций? Потому что они все эти годы, начиная с 90-х и до сих пор отказывались от этого обязательства.
Элизабет Феррис: Если вы посмотрите на развитие понятия гуманитарной интервенции с начала 90-х, с сомалийского кризиса, и до всемирного саммита 2005 года, когда была утверждена концепция ответственности по защите, вы увидите перенос ответственности. При гуманитарном вмешательстве ответственность возлагается на тех, кто вмешивается. Ответственность по защите лежит на национальных правительствах, а международное сообщество несет ответственность за поддержку правительств, пытающихся защищать своих граждан, и за использование всех средств, если правительства не защищают своих граждан. К сожалению, внимание в основном сосредотачивается на военном вмешательстве. Я думаю, что в этом отчасти виноваты ООН и некоторые сторонники концепции "ответственность по защите" - они не рассматривают полный спектр мер, которые могут быть предприняты до направления войск. Если посмотреть на критерии, которыми обусловлена "ответственность по защите", по мы увидим, что они почти все имеют место в случае Ливии. Если ситуация отвечает критериям, вопрос переходит на оперативный уровень. Думаю, именно на этом уровне допущены просчеты, а не на уровне решения, должно ли было международное сообщество что-то сделать в Бенгази.
Владимир Абаринов: Еще одна важная проблема – работа гуманитарных организаций в зонах, контролируемых антиамериканскими и антизападными силами. Должны ли сотрудники этих организаций подписывать "договор с дьяволом" ради помощи нуждающимся? Элизабет Феррис убеждена, что должны.
- После катастрофы урагана Катрина Куба предложила полторы тысячи медиков, которых американское правительство отказалось принять. И в то же самое время мы видим, как в Афганистане международные неправительственные организации, финансируемые Фондом Билла и Мелинды Гейтс, работают с талибами, чтобы искоренить полиомиелит. Какие этические проблемы возникают при решении вопроса о сотрудничестве, и возможно ли изолировать гуманитарную деятельность от политики?
Элизабет Феррис: Работа с негосударственными партнерами – это реальная проблема. В соответствии с международным гуманитарным правом у них есть определенные обязательства. Негосударственные партнеры – это все: от талибов и наркоторговцев до группировок, пользующихся определенной легитимностью на местном уровне. ХАМАС и "Хезболлах" известны на местах как социальные службы, направляющие на эти цели огромные ресурсы, иногда в объемах, недоступных другим. Международный Комитет Красного Креста говорит: мы общаемся со всеми сторонами конфликта, для нас нет хороших и плохих парней. Мы не высказываем точек зрения, хотя многим из нас трудно не высказывать их, когда видишь, какие политические задачи они перед собой ставят.
Владимир Абаринов: Именно в этом и заключается "провокационность" книги Элизабет Феррис – в утверждении, что для гуманитарных организаций не должно быть плохих и хороших партнеров. Принцип нейтралитета необходимо соблюдать, даже если этому противится наша совесть.
