Ирина Лагунина: В этом месяце в Испании отмечается 30-летие Конституции, с принятием которой был положен конец почти сорокалетней диктатуре. Однако отношение к этому юбилею в стране неоднозначно. Так, в торжественном заседании парламента, посвященному чествованию основного закона страны, отказались участвовать семь из 11 фракций законодательной палаты. Почему? С подробностями - наш мадридский корреспондент Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: Историческое значение конституции признают в Испании практически все: и правые, и левые. После смерти «каудильо» Франко 20 ноября 1975 года возник вопрос о демонтаже авторитарного строя. Он выглядел своеобразной «белой вороной» в Западной Европе, где как откровенную дикость воспринимали отсутствие в Испании политических партий, свободы слова и собраний, преследование национальных меньшинств и инакомыслия, ограничения на поездки за рубеж и так далее. Конституция гарантировала гражданам демократические права и свободы. Говорит член руководства оппозиционной правой Народной партии Эсперанса Агирре:
Эсперанса Агирре: Исполняется 30 лет с того времени, как в декабре 1978 года большинство испанцев одобрили на референдуме принятие нашей конституции. Все эти годы она служила нам гарантией свободы. Это были годы наибольшего прогресса за всю историю страны.
Виктор Черецкий: Аналогичного мнения о значении основного закона придерживается и ветеран испанской политики бывший лидер компартии Сантьяго Каррильо:
Сантьяго Каррильо: Я полагаю, что конституция по сей день продолжает оставаться актуальной. Возможно, ее следовало бы дополнить на базе опыта последних лет, исходя из возникших новых реальностей. Ведь когда она разрабатывалась, в стране была совершенно иная обстановка. Это касается территориального устройства и других вопросов, которые нуждаются в изменениях.
Виктор Черецкий: О том, что конституция устарела и ее пора реформировать, говорят в Испании многие политики. Дело в том, что она принималась всего через три года после смерти диктатора и во многом с оглядкой на тоталитарное прошлое, пустившее глубокие корни в испанском обществе. Безусловно, положительной стороной было то, что «конституция с оглядкой» была принята без особых социальных и политических потрясений. Этого удалось достичь в результате консенсуса политических сил или государственного компромисса – между левыми, вышедшими из подполья, правыми, приверженцами диктатуры, и региональными националистами. Член правящей Испанской социалистической рабочей партии сенатор Хуан Карлос Родригес Ибарра:
Х.К.Родригес Ибарра: Политические партии в процессе подготовки конституции отказались от части своих программных требований во имя достижения согласия. Левые отказались от своих радикальных позиций, в частности, от марксизма, от республиканских взглядов и так далее. Правые, со своей стороны, отказались от идей авторитарного правления. А региональные националисты – от независимости, признав возможность дальнейшего существования в составе единого государства на правах автономии. На основе компромисса этих трех политических сил и удалось выработать конституцию.
Виктор Черецкий: Со времени принятия конституции испанское общество стало намного более открытым, изменились взгляды испанцев, исчез страх, насаждавшийся режимом. Страна стала членом европейских структур – НАТО и Евросоюза. Говорит депутат парламента от Баскской националистической партии христианский демократ Иньяки Анасагасти:
Иньяки Анасагасти: Наше общество сильно изменилось. Ребенок вырос и ему больше не подходит детский костюмчик. Разумеется, в конституции многое остается вполне актуальным. Но в нее следует внести важные изменения: сделать поправки, соответствующие европейским нормам, исправить положения, касающиеся территориального устройства Испании, и так далее. И не надо ничего бояться. Ведь, к примеру, в Соединенных Штатах в конституцию постоянно вносят поправки. Так что надо обновить и наш основной закон, чтобы он просуществовал хотя бы еще лет тридцать.
Виктор Черецкий: Впрочем, сравнение с США не совсем корректно. За 221 год существования конституции в нее были внесены всего 27 поправок. Одним из вопросов, стоящим на повестке дня в Испании, является территориальное устройство. Испания - страна, в которой живут люди разных национальностей. Стремление к обособленности особенно ярко выражено у басков и каталонцев. Диктатура этого не хотела видеть, всячески подавляла национальные меньшинства, даже запрещала им говорить на родном языке, повторяла лозунг о «единой и неделимой» Испании. Переход к демократии положение поправил. Но в рамках государственного компромисса, о котором я уже упоминал, сделано это было довольно своеобразно. Практически одинаковые права на ограниченное самоуправление получили все районы Испании – и национальные, и чисто административные. С подобной системой национальные окраины теперь мириться не желают. Их лидеры, которые бойкотируют празднование юбилея, считают, что за регионами должен быть признан особый статус, предоставлены более широкие возможности для самоуправления. Ну а некоторые, наиболее радикальные лидеры требуют права на самоопределение. Этого же права, не предусмотренного конституцией, сорок лет добиваются и вооруженные баскские сепаратисты из группировки ЭТА. Сантьяго Каррильо:
Сантьяго Каррильо: Мы уже многие годы страдаем от терроризма. И этому злу конца не видно. Почему? До потому что у него имеется социальная база. Баскский вопрос не решен до конца. Все попытки покончить с баскским сопротивлением силовыми методами, предпринимаемые в последние 40 лет, не дали никакого результата. Баскская проблема – это политическая проблема, и с помощью полицейской дубины ее не решить. Нужно политическое решение.
Виктор Черецкий: Придя к власти в 2004 году, правительство Испанской социалистической рабочей партии заговорило о территориальной реформе, о необходимости федерализации Испании. Однако для проведения такой реформы вначале необходим парламентский консенсус, а затем всенародный референдум. Но испанские правые, вторая по значению сила в парламенте после социалистов, и слышать не хотят о федерализации. Они по-прежнему верны франкистскому тезису о единой и неделимой Испании. Единственное, в чем правые совпадают с левыми – это в необходимости пересмотреть конституционное положение о престолонаследии, чтобы уравнять в праве на престол сыновей и дочерей монарха. Сейчас преимущественное право имеют сыновья. Но даже подобную поправку испанские политики не спешат вынести на референдум. Причина – народ может высказаться вообще против монархии. А это нанесет удар по стабильности государства. Социалист Хуан Карлос Родригес Ибарра:
Х.К.Родригес Ибарра: У нас, испанцев, всякий раз, когда меняется форма правления, возникают войны. А у меня есть 17-летняя дочь, как есть дети и у миллионов других испанцев. Поэтому мы не хотим нестабильного будущего и не спешим с изменением режима. Тем более, что существующая монархия нас вполне устраивает.
Виктор Черецкий: Разумеется, это лишь мнение члена политической элиты, чувствующего себя в современной Испании вполне комфортно. Кстати, аналогичной точки зрения придерживается и председатель правительства социалист Хосе Луис Родригес Сапатеро. Он заявил на днях, что изменение конституции в части государственного и территориального устройства теперь не является приоритетом его кабинета. Тем временем, многие испанцы считают, что переходный период в стране, когда требовался компромисс между прошлым и будущим, давно закончился. Движение республиканцев в Испании в последние годы значительно выросло. Говорит представитель так называемой Платформы за восстановления республики Хосе Антонио Утрилья:
Хосе Антонио Утрилья: Я не думаю, что наследник короля Хуана Карлоса принц Фелипе когда-либо сделается главой государства. Нынешний монарх выполнил свою роль в переходный период от диктатуры к демократии, за что получает от государства солидное вознаграждение. Ну а при чем здесь его сын? Думается, что будущее Испании – это республика.
Виктор Черецкий: Монархия в Испании была свергнута еще в 1931 году. Диктатор, поднявший мятеж и пришедший к власти в 39-ом году в результате победы в гражданской войне против законного республиканского правительства, завещал восстановить королевский престол после своей смерти, что и сделал. Ну а народу монархия была предложена в пакете демократических реформ. Мол, если хотите свободу, получите и монарха! Со своей стороны, республиканцы считают, что с изменением формы правления испанская демократия может получить дальнейшее развитие, что и позволит решить тот же национальный и другие нерешенные вопросы Испании. Хосе Антонио Утрилья:
Хосе Антонио Утрилья: Само по себе установление республиканского строя не имеет особого смысла. Мы связываем этот процесс с совершенствованием нашей демократии, с ее качественным изменением, с глубокими преобразованиями, с полной ликвидацией наследия диктатуры.
Виктор Черецкий: Распространению республиканских идей в испанском обществе во многом способствует недовольство многих испанцев образом жизни королевской семьи. Излишней, как полагают испанцы, расточительностью, которая особо бросается в глаза в условиях жесточайшего экономического кризиса, поставившего миллионы испанцев на грань нищеты. Между тем, в стране фактически запрещено критиковать монарха. Газеты воздерживаются от критических статей в его адрес, опасаясь судебных процессов и крупных штрафов. Однако интернет переполнен подобного рода материалами. Особо достается за пристрастие к роскоши ближайшим родственникам коронованной особы: зятю и снохе. Даже умеренные испанские политики просят поставить под контроль расходы королевской семьи. Христианский демократ Иньяки Анасагасти:
Иньяки Анасагасти: Безусловно, король – выдающаяся историческая личность. Он заслуживает уважения, и я не согласен с многими критическими выпадами в его адрес. Но, тем не менее, я полагаю, что следует поставить под контроль расходы королевского дома. Непонятно также, почему монарх не подотчетен государству. Такого нет ни в одной стране Европы. Здесь следовало бы навести порядок.
Виктор Черецкий: Юбилей конституции послужил также поводом для возобновления полемики вокруг отношения к тоталитарному прошлому страны. Кровавые преступления испанской диктатуры в течение десятилетий оставались темой табу. Они никогда не были предметом широко обсуждения в обществе или в парламенте страны. Не были реабилитированы жертвы произвола, люди, подвергшиеся репрессиям за свои политические взгляды в годы диктатуры. А ведь речь идет о сотнях тысяч граждан, которые прошли через тюрьмы и так называемые «трудовые лагеря». Более ста тысяч репрессированных до сих пор числятся пропавшими без вести – они были казнены без суда и следствия и покоятся в тайных братских могилах. Иньяки Анасагасти:
Иньяки Анасагасти: В парламенте в связи с 30-летием проводятся дни открытых дверей. Я не понимаю, как в галерее парламентских спикеров есть до сих пор портреты деятелей диктатуры, председателей так называемых «органических кортесов» франкистского режима. Они демонстрируются в эти дни школьникам как уважаемые политики. Вы можете себе представить, что в немецком бундестаге висит портрет Геринга? В Испании была свирепая фашистская диктатура, которая жестоко преследовала инакомыслящих, практикуя государственный терроризм. Необходимо, чтобы молодежь знала эту историю. Эту было бы залогом того, что подобное не повторится.
Виктор Черецкий: Против ревизии прошлого категорически возражают испанские правые. Они полагают, что это может открыть старые раны. Правые даже считают, что правительство не должно выделять средства на поиски тайных захоронений. Почетный председатель Народной партии, бывший министр правительства генерала Франко Мануэль Фрага Ирибарне.
М. Фрага Ирибарне: Было бы большой ошибкой ворошить прошлое. Его давно пора забыть. Если кто-то хочет найти останки своих близких, то ради Бога, но из этого не надо делать политики. В нашей стране итак было много гражданских войн. Только в 19 веке было три карлистские войны, бесконечные заговоры и перевороты. Я не хочу, чтобы теребили старые раны, дестабилизировали общество.
Виктор Черецкий: Испанские левые, напротив, считают, что раны гражданской войны не закрыты и что следует, наконец, раскопать безымянные могилы, отдать должное борцам с диктатурой и восстановить, как они говорят, историческую справедливость.
