Ирина Лагунина: На конец недели назначено финальное голосование главного российского телепроекта года «Имя России» Надо отдать должное, россияне голосовали довольно активно. Правда, не так активно, как в проекте «Имена России 2009». В проекте «Имя России» лидирует Петр Столыпин, собравший больше 400 тысяч голосов. А в проекте «Имена России 2009» - Филипп Киркоров, набравший уже более 600 тысяч. Ну, таковы, вероятно, вкусы российские. Но «Имя России» выглядит все-таки намного более презентабельно. Предварительные итоги проекта подводит мой коллега Владимир Тольц.
Владимир Тольц: ... Вообще-то имя «победителя» главной российской телеигры года многие безошибочно могли назвать уже летом. Это конечно же Пушкин – «наше все», назначенный на эту «должность» еще 70 лет назад, в приснопамятном 37-м, другим «кандидатом» на «имя Россия» - товарищем Сталиным. Думаю, устроители телепроекта понимали все это, еще когда они за немалые деньги покупали у англичан лицензию на это действо. (Они-то прекрасно знали сталинское: «Других писателей у меня для вас нет…») А кутерьма то с тем же Сталиным, вдруг становящимся «лидером» в голосовании, то с благоверными князьями Александром Невским и Дмитрием Донским, вульгарно и безграмотно именуемых «Донским» и «Невским» - будто это фамилии, а князья – родственники советского кинорежиссера и убиенного большевика – это все «развлекуха» - игра все-таки… Но вот зачем ее покупали? Какие цели ставили? И насколько их достигли? – Это все вопросы… Впрочем, социолог культуры из Левада-Центра Борис Дубин предполагает в развитии проекта куда большую, нежели я, спонтанность.
Борис Дубин: Вообще говоря, проект складывался и развивался по ходу. Задумывался он как игра, там очень явные были элементы игры, а предполагались по замыслу еще большие. Постепенно вырисовывалась немножко другая драматургия, немножко другой, как выражаются, формат, и действие стало приобретать такой государственный, важный, какой-то такой государствостроительный характер. Выдвинулись вперед соответственно фигуры тех, кто представляет нам главные имена, главных соревнователей, соперников и в общем во многом именно драматургия отношений между ними теперь стала составлять центр действий.
Владимир Тольц: Эти рассуждения Борис Дубин обосновывает на своем толковании статьи опубликованной в «Вестнике общественного мнения» социолога медийного пространства, доцента Высшей школы экономики Любови Борусяк. Что ж, давайте, обратимся к «первоисточнику». Не к статье, а к госпоже Борусяк лично. Так что, Любовь Фридриховна, каковы были цели исторического телеигрища и достигнуты ли они?
Любовь Борусяк: Я начну сразу с того, достигли или нет. Отчасти достигли, отчасти нет. Тут было несколько целей на самом деле. Дело в том, что были цели политические, идеологические, телевизионные. Телевизионная цель была такая: им хотелось привлечь на канал «Россия» молодых людей. У них очень старая аудитория и поэтому хотелось, чтобы к ним пришла молодежь, и поэтому был сделан такой мощный проект доэфирный, проект, связанный с интернетом. И чтобы сделать максимально бурное обсуждение, во-первых, были смешные заголовки, которые сначала придумали, потом сняли из-за возмущенной общественности. Во-вторых, то, что голосовать можно было миллион раз, то есть то, чем развлекается только молодежь. И поскольку было объявлено, что это главный проект года, это висело все время в интернете, во всех интервью говорилось, то хотелось еще и получить большие рейтинги. И первое – собрать такое количество людей, которые как-то на это реагируют, удалось. Омолодить аудиторию не удалось, собрать рейтинги не удалось тоже. Программа шла по рейтингам очень слабо и аудитория была старая при этом. То есть молодежь, порезвившись в интернете, в эфирную часть пошла очень плохо. И вообще аудитория была небольшой.
Владимир Тольц: Ну, а государственной важности идеологические цели, о которых говорит Борис Дубин?
Любовь Борусяк: Дело в том, что мы все-таки уже почти 20 лет живет без четко оформленной и сформулированной идеологии. Идеологию можно разными путями создавать и пытаться ее внедрять. Понятно, что в советское время система была очень сильная, она была разнообразная, она включала все институты, какие только есть. Но сейчас большинство институтов находятся в довольно плачевном состоянии. Пожалуй, самый сильный институт – это СМИ, это телевидение. Поэтому если мы хотим что-то сказать более или менее четко, то лучше все-таки сделать с помощью телевидения. Другое дело, что все-таки надо при этом народу смотреть. И вот здесь идеология, которую нам пытались сказать, какая она сейчас и сделать некие заделы на будущее, она довольно понятно. Прежде всего это такая консервативно-фундаменталистская патриотическая риторика. Во-вторых, это риторика имперская. В-третьих, это риторика антилиберальная, потому что все, что обсуждалось, оно постоянно сбивалось на то, какие были мерзкие демократы, которые погубили страну. Я изучала в свое время учебники для движения «Наши», вот здесь я видела все те же самые слова. Они звучали только закрыто, для избранных, а тут для всех.
Владимир Тольц: Так считает социолог Любовь Борусяк. А вот что говорит мне телевизионный критик Слава Тарощина.
Слава Тарощина: Такой мощный проект на государственном канале, он еще и создан для того, чтобы транслировать какие-то идеи власти. Телевидение у нас сегодня в основном призвано транслировать идеи власти. Для того, чтобы транслировать идеи власти, здесь очень, я бы сказала, хилая интеллектуальная оснастка в этом проекте. Поэтому никаких целей, на мой взгляд, не добились. Кроме того, что этот еще большой патриотизм, и чтобы немножечко заработать денег. Потому что вы, наверное, знаете, что SMS -ки стоят денег, и эти лицензии довольно быстро окупаются.
Владимир Тольц: Ну, в сравнении с затратами на покупку лицензии плата за SMS -ки, особенно в условиях кризиса, - «семечки»!… Так насколько, по Вашему мнению, были удачными и эта покупка, и эта игра?
Слава Тарощина: Я уже давно заметила, что какие-то традиционные хорошие западные форматы очень плохо пересаживаются на нашу почву. С одной стороны мы кричим о нашем третьем пути и самости, а с другой стороны ничего не придумываем. Не годится, у нас история не может быть предметом игры, все-таки слишком это серьезная штука. И сегодня мы в каждой программе, да и даже в какой-то бытовой жизни встречаемся с противоречиями истории, которые никак не можем разрешить.
Владимир Тольц: Телекритик Слава Тарощина. Замечу, что вопрос, в какие игры играть телезрителям, и годится ли для этого История, в России решают не телекритики, а начальство.И не только телевизионное. Борис Дубин говорит мне на это:
Борис Дубин: Все-таки я не думаю, что за этой передачей стоит какой-то один человек или она группа людей. Судя по всему, там все-таки на протяжении этих месяцев шла некая борьба. Явно была некая группа или фракция людей, которые, условно говоря, хотели бы протащить на первое место Сталина и вроде бы даже в предыдущей передаче Любимов об этом в одном из интервью обмолвился, что есть группа кремлевских политтехнологов, которые хотели бы такой вариант проиграть. И есть какие-то другие группы, которые хотели бы некоторого более взвешенного варианта, в том числе варианта, который бы устроил, вероятно, всех, причем и в России, и на Западе – это вариант Пушкин. Вообще-то говоря, вряд ли люди наверху или, по крайней мере, те, кто им пишет речи и подсказывает слова, не догадываются о том, что Россия сегодня – это общество чрезвычайно атомизированное и продолжающее атомизировать. В этом смысле, если есть какая-то государственная задача, вот это задача о том, как если не создать, то, по крайней мере, сымитировать нечто, напоминающее национальное согласие. Лучший материал для этого – это политическая мифология. Это не реальное действие, а это политическая мифология, которая соответственно оснащена современными техническими средствами. Я думаю, что общий смысл этого действа состоял в том, что на протяжении нескольких месяцев продолжается постоянное муссирование темы Россия, она как великая держава, ее герои, цари, полководцы и прочие люди в форме. Что-то начинает слепляться вроде чего-то напоминающего национальный пантеон или какую-то державную историю России. И в конечном счете, не напрямую, конечно, в конечном счете влияет и на то, что люди поддерживают эту власть или, по крайней мере, принимают ее такой, какая она есть, поскольку на лучшее не надеются и ничего делать для ее улучшения не собираются – это с одной стороны. И второе, что эта штуковина, что может быть не совсем явно, но для меня видно, эта штуковина, конечно, придумана как изоляционистская.
