В 1908 году в петербургском Панаевском театре открылась первая Русская театральная выставка, и публика впервые увидела материалы, составившие впоследствии основу фондов музея. Ныне его собрание, насчитывающее около 480 тысяч экспонатов, поистине уникально. В музейной коллекции хранятся театральные эскизы Бакста, Бенуа, Головина, Коровина, Малевича, около трех тысяч подлинных костюмов, сшитых в мастерских Императорских театров. Особое место занимает богатейшая коллекция музыкальных инструментов, насчитывающая более трех тысяч предметов и стоящая в одном ряду с коллекциями Музея Метрополитен в Нью-Йорке и Музея Музыки в Париже.
Говорит директор Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства Наталья Метелица:
— В 1908 году коллекционеры Молчанов, Протопопов и москвич Бахрушин организовали первую Театральную выставку в Петербурге. Большая часть экспонатов этой выставки легла в основу нашей коллекции. Мы знаем, что было решение Наркомпроса, принятое в 1918 году, об учреждении музея, куда эти вещи просто перевезены, на теперешнюю площадь Островского, в здание дирекции Императорских театров России. В казенной квартире последнего директора Императорских театров России Владимира Аркадьевича Теляковского открывается наш музей. Когда нам были переданы материалы семейного архива с предметами мебели и убранства, семьей Римского-Корсакова, открылся первый музыкальный филиал — это 1971 год. В 1975 году открылся филиал — Музей Шаляпина. Затем нам передали коллекцию музыкальных инструментов, и в Шереметьевском дворце она обрела теперь свое постоянное место жительства. Мы переименованы были в Музей театрального и музыкального искусства. Вот сегодня так и существуем. И в 1993 году у нас появился еще Музей династии актеров Самойловых, что внутри отеля «Невский палас». Это квартира Василия Васильевича Самойлова. Мы входим в пятерку лучших коллекций мира, у нас, например, есть лютня XV века, которая даже оклеена изнутри пергаментом второго издания Данте Алигьери «Божественной комедии». То есть настолько это уникальный и старый инструмент. У нас есть скрипка Амати, у нас есть флейта оркестра Людовика XIV, у нас есть флейта, на которой играл Александр Первый. Вот концерт, на котором будет звучать скрипка Франческо Страдивари и будет звучать виолончель, которая принадлежала Николаю Второму. Он на ней играл.
— Это здорово, что инструменты хоть иногда живут настоящей жизнью. Это вообще характерно для музея, что он не замыкается в чисто музейном пространстве?
— У нашего музея был всегда огромный интерес к современному театральному процессу. Более того, мы даже его творили и сами. Давали сценическую площадку нашего музея и его филиалов даже для людей, которые в свое время не могли выступать для широкой аудитории. Например, Юрий Шевчук, крупнейший и интереснейший рок-музыкант, он у нас, будучи еще кочегаром, спел когда-то впервые свою знаменитую «Осень». Саша Журбин нигде не мог найти, чтобы кто-то послушал его рок-оперу «Орфей и Эвридика», Виктор Цой выступал. По сути, у нас состоялся, а потом уже стал самостоятельным театром «Приют комедианта» с Томашевским. Варвара Шаблина, замечательный драматический режиссер, с Сергеем Дрейденом поставила тут «Немую сцену». Кама Гинкас, тогда еще малоизвестный и невостребованный талантливый ученик Товстоногова, он у нас играл свои премьеры. «Пушкин и Натали» с Виктором Гвоздицким впервые были сыграны у нас. В конце концов мы пошли на то, что даже организовали свой театр, театр «Четвертая стена». Мы думали там восстановить репертуар «Кривого зеркала», таких маленьких экспериментальных театральных форм начала века, и делать капустники одновременно. Вадим Жук его возглавлял. Он просуществовал в нашем музее года два, но когда мы пошли на более крупные формы, потребовался уже склад для хранения декораций ( «Лягушки» Аристофана были в постановке Левы Стукалова, блестящий спектакль), мы поняли, что нам трудно совмещать в одном помещении и театр, и музей. К сожалению, пришлось расстаться. Потом мы осуществили два очень интересных театральных проекта с Государственным Эрмитажем. Один раз это был «Гамлет», второй раз это был «Ревизор». Это были совершенно оригинальные театральные тексты и, одновременно, выставка в фойе Эрмитажного театра, которая переходила потом на сцену Эрмитажного театра. Музей и сейчас выступает инициатором различных творческих инициатив, в частности, на следующий год будет 100 лет Русским сезонам Сергея Дягилева. Весь мир будет широко отмечать эту дату. Наш музей передает свои материалы, потому что мы храним дягилевские реликвии, на четыре международные выставки, в которых мы будем участвовать. А в России, в Петербурге, не показать, не вернуться к этому имени, не воздать ему должное — невозможно. И вот музей, вместе с Александринским театром и английской юридической компанией — выступили учредителями этого фестиваля. На будущий год у нас будет, надеюсь, международный фестиваль искусств, в составе которого будет три международных выставки, два гала и открытый фестиваль. Труппа Джона Ноймайера привезет нам свои балеты. Либо это восстановленный дягилевский репертуар, либо на музыку Баха оригинальный балет Джона Ноймайера. То есть, планы колоссальные. К сожалению, сейчас проблема кризиса поставила общую полную программу фестиваля под вопрос, потому что еще мы планировали фестиваль документального кино — «Эпоха Дягилева», несколько изданий. Все вместе это требует больших средств. Но, маховик закрутился, переговоры уже начаты. Дягилев делал многие проекты просто в долг.
— Вы надеетесь, что звезда Дягилева?..
— Дело в том, что я — директор государственного учреждения, Валерий Владимирович Фокин, который поддержал эту инициативу — директор государственного театра, а к спонсорам сейчас как обращаться? Конечно, еще в августе-сентябре банки подтверждали, а теперь все сокращается. То есть не отказываются совсем, но уже не те деньги. А программа, конечно, солидная. Допустим, в Эрмитаже мы задумали выставку «Танец» вокруг «Красного танца» Матисса. Это шедевры, посвященные танцу, как образу жизни, как способу выражения свободы духа или свободы человеческого тела. И подтвердился Музей д’Орсе, Музей Метрополитен, Музей Гугенхайма. Омская галерея дает нам потрясающего Ларионова, надеюсь, и Третьяковская галерея. И что? Вот это все привезти, это все надо страховать, нужно оплачивать упаковку, транспорт. Это колоссальный международный проект.
В петербургском Театральном музее очень богатая видеотека, где можно посмотреть лучшие спектакли, включая оперные и балетные, всех сцен мира.
