Говорит Радио Свобода
Время и мир, аналитический журнал
Ирина Лагунина: Война в Грузии, глобальный экономический кризис, провозглашение независимости Косово, избрание нового президента США, коим впервые стал афро-американец, теракты в Индии, сравнимые по масштабу с трагедией 11 сентября в Америке. Это – итоги ушедшего года, события, по которым 2008-й будут судить в истории. Весь этот год мы прослеживали их развитие, пытались предсказать их последствия и определить их причины. Сегодня – подведем итоги.
Когда 8 августа российские войска официально вторглись в Грузию, мы говорили с коллегами, что в дурном сне никто из нас не мог себе такого представить. Хотя, почему нет? Ведь все другие способы давления на это государство уже были испробованы – и политический нажим, и экономическая блокада, и пропагандистская дискредитация лидера, который – из российской прессы абсолютно непонятно как и в силу каких достоинств – был переизбран на пост президента. И все-таки нет, невозможно было это представить. Ну хотя бы, если уж ни что другое, то как же любимые хачапури, сациви, Кинзмараули, Мукузани? Но нация встала под знамена. И первые опросы показывали, что чуть ли не 80 процентов поддерживают эту агрессию. Российское руководство – и я буду говорить именно о российском руководстве, несмотря на то, что общество выглядело сплоченным вокруг власти, - российское руководство отвечало на все действия со стороны Запада словами: ну и что? Россия нужна Западу больше, чем Запад России. В результате агрессии были заморожены на время отношения с Европейским Союзом и НАТО, вступление в ВТО, под угрозой оказались переговоры о сокращении стратегических вооружений с Соединенными Штатами. Мы беседовали на эту тему с директором Центра демократии, развития и законности Стэнфордского университета Майклом Макфолом. А действительно, ну так и что, что Запад негодует?
Майкл Макфол: Прежде всего, я должен сказать, что меня поражает, насколько российские лидеры сами загоняют Россию в изоляцию. Россия заявила, что хочет выйти из Совета Россия-НАТО. Российское руководство решило, что его больше не интересует членство во Всемирной торговой организации. И российские лидеры сейчас угрожают санкциями импортерам продовольственных товаров и грозят сократить поставки энергоресурсов в Европу. Так что по каким-то причинам это они решили, что хотят быть вне международного сообщества и прекратить играть по правилам.
Ирина Лагунина: Так есть ли у Запада рычаги сдерживания России в этих обстоятельствах? Как заставить ее играть по правилам?
Майкл Макфол: Не думаю, что сдерживание – это правильное слово. Мы не находимся в состоянии «холодной войны», и мы все должны быть этому благодарны. Это не идеологическая борьба между коммунизмом и капитализмом. А когда люди используют сейчас словосочетание «холодная война», они забывают, что сотни тысяч, если не миллионы людей погибли в этой так называемой «холодной войне». Так что отсутствие «холодной войны» - это хорошая сторона дела. Плохая сторона состоит в том, что Россия является гегемоном в экономике и безопасности региона. И это – факт. Россия намного сильнее всех государств вокруг ее границ. И сейчас, похоже, что Россия больше не хочет следовать обязательствам, взятым в рамках международных договоров, и международным нормам, под которыми страна в какой-то момент подписалась. Ответ Запада, на мой взгляд, должен быть многослойным, стратегическим и долгосрочным, а не риторическим и сиюминутным. Первое, что необходимо, это чтобы Североатлантический союз выступал именно как союз, трансатлантическое сообщество должно выступать в одном лице и с единой позицией. Союз не должен позволить России вбивать клинья и играть на различиях. Это очень важно. Во-вторых, я думаю, надо срочно восстановить Грузию. Российское руководство недвусмысленно заявило, что хочет видеть не только территориальный развал этой страны, но и - под российским политическим и экономическим давлением - развал экономики этой страны и ее правительства. Президент Медведев заявил об этом весьма прямо во вторник. Так что выделение миллиарда долларов, о чем заявил Джордж Буш, - это очень важный первый шаг. Нельзя позволить России развалить Грузию. В-третьих, я думаю, со временем внутри самой России начнется дискуссия. Более того, я в этом не сомневаюсь. Нация всегда сплачивается под знамена в период кризиса. Это случается везде, и в моей собственной стране тоже. Но потом по прошествии времени в обществе начинается обсуждение того, насколько мудрой была такая внешняя политика. И даже в автократичной сегодняшней России я уже вижу признаки того, что дискуссии начинается. Она сводится вот к чему: хотим ли мы терять сотни миллионов долларов на фондовых рынках, в наших будущих экономических отношениях с Западом ради этого клочка земли – Южной Осетии. А со временем, я думаю, даже в самом российском правительстве, и уж наверняка – в российской экономической элите дискуссия на эту тему будет становиться все более и более острой. Потому что просто невозможно сделать то, что сделала Россия, и ожидать, что твоя репутация с точки зрения следования закону и принятым процедурам будет такой же, как до войны.
Ирина Лагунина: Вот, вы сказали, что это – не «холодная война». Тогда как вы определите нынешние отношения? Я слышала этот аргумент и раньше – дескать, в нынешнем мире нет противостояния идеологий. Да, коммунистической идеологии больше нет. Но разве превратно понятый патриотизм или гипертрофированный национализм не идеология? Разве она не опасна?
Майкл Макфол: Мне это напоминает не двадцатый век, а девятнадцатый. Заявления о сферах интересов, с которыми выступает российское руководство, просто взяты из того периода. Я думаю, что в 21 веке эти представления абсолютно устарели. И да, в России есть национализм, да, люди собрались под знамена. Но повторяю, я обращаюсь к долгосрочным интересам России. Для простого российского человека воевать, защищать и признавать независимость Южной Осетии – местечко с 50-60-тысячным населением, без экономики – при том, что ни одна страна мира не присоединилась к России и не поддержала ее в этих действиях – все это служит ли долговременным российским интересам, ее безопасности и процветанию? Я думаю, что со временем люди поймут, что это – не в национальных интересах России.
Ирина Лагунина: Майкл Макфол сейчас – советник избранного президента США Барака Обамы. Стивен Блэнк, профессор Института стратегических исследований Военного колледжа США. Что потеряла Россия в этой войне?
Стивен Блэнк: Они потеряли уверенность Европы в том, что Россия будет пользоваться исключительно искусством дипломатии. Они полностью проиграли в том, что касается создания в Европе системы противоракетной обороны. За последние две недели из России стал убегать капитал. И они будут нести потери и дальше, потому что страна породила серьезные подозрения относительно своих целей и средств. Россия теперь будет сталкиваться с намного более серьезной оппозицией Запада. Думаю, и Европейский Союз примет намного более жесткий тон. И инициатива Дмитрия Медведева о создании какой-то новой организации по безопасности в Европе, конечно же, уже мертва, потому что ни одна европейская страна не даст России право голоса в определении европейской безопасности, если это такой вот голос. Да, они могут уничтожить Грузию, они могут задержаться на Кавказе, он это не принесет той выгоды, на которую они надеялись. Может быть, сначала это будет не так заметно, но со временем счет за эту операцию дойдет и до Москвы. Я также не исключаю, что западный мир может выработать совместный план действий, чтобы понизить цены на энергоресурсы. Тогда это ударит по России напрямую. Они думают, что могут использовать нефть и газ, чтобы шантажировать Европу и подкупать оппозицию, и Европа все равно сядет с ними за стол переговоров. Ну, может быть, и сядет, но это будут совершенно другие переговоры.
Ирина Лагунина: Стивен Блэнк, профессор Института стратегических исследований Военного колледжа США. /…/
Мирек Тополанек: Мы хотим, чтобы в район были направлены международные силы. Мы считаем, что Россия полностью не справилась с ролью миротворца в буферной зоне, и мы хотим, чтобы целостность грузинской территории, включая Южную Осетию и Абхазию, была сохранена. Мы также хотим выступить с предложением своего рода плана Маршалла – не только для Грузии, но и для всего региона, который был дестабилизирован этим конфликтом, включая Армению и Азербайджан. Мы – один из самых крупных инвесторов в Грузию, и наши инвестиции сейчас под угрозой. Грузия – это горло, по которому в Европу текут газ и нефть. Здесь планируется создать трубопровод Набукко. Так что ситуация угрожает нашей стратегической безопасности. Чехия не стоит в стороне в этом конфликте. Мы весьма четко выразили наше отношение. В этом есть параллель с 1968 годом. Это практически та же страна, Россия с тем же интересом – не дать государству, которое, как она думает, входит в сферу ее интересов, покинуть эту сферу. Это была позиция советского руководства, и сегодняшняя российская позиция с ней схожа.
Ирина Лагунина: А это уже – интервью с Миреком Тополанеком, премьер-министром Чехии, страны, которая с 1 января приняла председательство в Европейском Союзе. Ну а некоторые американские конгрессмены выступили с инициативой обратиться к Международному олимпийскому комитету с просьбой пересмотреть решение о проведении Олимпиады в Сочи. «Олимпиада – это время, когда государства мира откладывают в сторону свои разногласия ради чистоты спорта. Вопиющее нарушение Россией «олимпийского перемирия», столько лет до сих пор соблюдавшееся, достаточно для того, чтобы МОК присоединился к нам и избрал более достойное место для зимней Олимпиады 2014 года», - говорится в проекте резолюции, представленной на рассмотрение конгресса США. Аналогичные призывы повторялись потом с разных сторон, но пока Международный олимпийский комитет не принял к рассмотрению эти требования. Мы беседовали о способах давления на Россию с сотрудником аналитического центра Hudson Institute , автором книги «Тьма на рассвете: становление криминального государства в России» Дэвидом Саттером.
Дэвид Саттер: Самое главное оружие, которое есть у Запада, не против российского правительства, а против отдельных лиц, его составляющих. У них есть банковские счета на Западе, есть дома и квартиры, им нужны визы, чтобы путешествовать. И если события будут разворачиваться совсем плохо, то этим людям можно закрыть доступ к их личным богатствам на Западе и к западной жизни. А многие из них очень ее ценят. Так что вот эту меру можно применить, по крайней мере, к части российского правительства. Еще одна мера могла бы состоять в следующем: Россия получила от Запада несколько авансов. Членство в Большой Восьмерке – один из авансов, несомненно. Как и Олимпийские игры в Сочи. Это – символические преимущества, которыми Россия сейчас обладает. Но ее можно их лишить. И еще один важный момент: России необходимо крепкое экономическое сотрудничество с Западом. Россия пытается использовать экономические отношения с пользой для себя, и поскольку у России монополия на поставки ряда товаров, то у нее, конечно, есть преимущества перед широким спектром потребителей. Но ведь эти потребители могут объединиться и серьезно задуматься о своей экономической и энергетической независимости. Конечно, никто не собирается накладывать на Россию экономические санкции, как, например, бойкот на зерно, который был введен после советской оккупации Афганистана. Но есть определенные аспекты экономической политики, которые можно использовать, что подорвать способность России шантажировать Запад и влиять на него. И вот тогда Россия, экономика которой довольно слаба, несмотря на газ и нефть, увидит, что ее влияние уменьшается, а не растет.
Ирина Лагунина: Мы как раз в одной из недавних программ говорили, что не только Европа отшатнулась, когда Россия вторглась в Грузию, но и лидеры СНГ, включая президента Лукашенко, оцепенели, потому что поняли, что ни о каких равноправных отношениях речь идти не может.
Дэвид Саттер: Россия постепенно настраивает всех против себя. Но Россия не достаточно сильна, чтобы обращать во врагов всех своих сателлитов. Проблема состоит в том, что мы имеем дело с двумя разными вещами. С одной стороны, это интересы России, а с другой – интересы группы людей, которые управляют Россией. И в какой-то степени неспособность России навязать свою волю всем соседним государствам отвечает национальным интересам России, потому что подталкивает ее саму к более демократическому будущему. Но это не в интересах руководящей верхушки, потому что их существование основано на отсутствии демократии. И именно поэтому нормально развивающиеся демократические государства на границе России для них являются угрозой. С точки зрения российского руководства, они показывают нездоровый пример того, чего возможно достичь в странах, которые когда-то были частью Советского Союза и с которыми у России есть общее историческое наследие. Конечно, самый яркий пример – Украина. Так что если вернуться к вашему изначальному вопросу – что потеряла Россия, то я бы сказал так: Россия сама по себе потеряла не так много. А вот люди, которые управляют Россией, загнали себя в ситуацию, когда мы все больше и больше придется полагаться на силу, чтобы насадить свою волю соседним странам. Но в конечном итоге силовое давление не будет эффективным и породит условия, когда их собственное пребывание у власти будет подорвано. Так что повторю, в интересах самой России как нации, как общества быть демократической страной западной ориентации. У России есть талантливый народ, потрясающе богатая культура, нескончаемые природные ресурсы. Все это в условиях демократии очень хорошо служило бы во благо России. Проблема в том, что в России нет демократии, есть авторитарный режим, в котором очень незначительная группа людей обогащается за счет ресурсов страны и контролирует их. Так что даже ответ на ваш вопрос дать сложно – мы сразу же начинаем олицетворять страну с ее руководством, хотя на самом деле их интересы полностью различны.
Ирина Лагунина: Дэвид Саттер, автор книги «Тьма на рассвете: становление криминального государства в России».
Но за всеми событиями, и особенно такими, как война, стоят люди, человеческие жизни, трагедии разрушенных семей, домов, надежд, иллюзий, мечтаний. И еще разрываются связи, даже между теми, кого мы привыкли считать представителями общей культуры. С композитором Гией Александровичем Канчели в Антверпене встретилась наш корреспондент в Бенелюксе Софью Корниенко. Запись вышла в эфир 9 сентября 2008-го года.
Софья Корниенко: Вы предчувствовали, что что-то начнется?
Гия Канчели: Нет, ничего такого я не предчувствовал. Для меня то, что произошло, приблизительно равно тому, что произошло 11 сентября в Нью-Йорке. Я не мог себе этого представить. Я не мог себе представить, что мою страну оккупирует российская армия. Поскольку у меня там были два моих внука, я очень переживал за них. Несколько раз появлялось желание их вернуть сюда – они сейчас живут в Германии и уехали в Грузию на каникулы. И когда этого не произошло, и они остались... А они остались потому, что им там хорошо.
Софья Корниенко: А сколько им лет?
Гия Канчели: Семь и тринадцать. А сейчас там еще моя внучка, но она совсем маленькая, она еще ничего не понимает. И то, что вот в самые тяжелые дни они были в Грузии – я даже как-то горжусь этим, мне это очень приятно. Они были в окрестностях Тбилиси, а вы знаете, что у нас сжигали лесные массивы.
Софья Корниенко: Боржомские.
Гия Канчели: Да, этот заповедник почти уже уничтожен. И не только боржомские. Много лесных массивов. И там, где они находились, в окрестностях Тбилиси, туда тоже сбросили какие-то зажигательные снаряды. Они на это время приехали в город на несколько дней, а потом опять поднялись туда. Вы знаете что? Вот люди, которые хотели покончить с президентом Саакашвили раз и навсегда, кроме того, что они во многом просчитались, они просчитались и в этом: если у него и была какая-то оппозиция, и если было какое-то недовольство им, то сейчас, во всяком случае – надолго, все сплотились. Сейчас по-другому и не может быть. Когда говорят, что железную дорогу в Абхазии приводят в порядок для того, чтобы по ней потом двинулись бы нагруженные танками составы, откровенно говоря, я все-таки в это не верил. С другой стороны, я наблюдаю и наблюдал за тем... Вернее то, что сейчас я наблюдаю – это совсем другое, а вот что я наблюдал: так называемые российские «миротворцы», которые на протяжении 16 лет были не разводящей стороной, а одной из сторон. Это абсолютно явно ощущалось. Я всегда считал, что мы допустили огромную ошибку, когда всенародно избранный первый грузинский президент (мне даже не хочется сейчас его фамилию произносить), подняв кулак, упразднил Южно-Осетинскую автономную область. Это закончилось резней. Для меня это была трагедия. Я тогда прекрасно понимал, что это приведет к чему-то очень плохому. Я никогда не оправдывал решения грузинского руководства послать какие-то отряды в Абхазию, итогом чего явилось то, что около 300 тысяч грузин-жителей Абхазии сейчас являются беженцами. И вот тогда зародилась какая-то вражда абхазского простого народа к нам. Я не говорю о лидерах, потому что лидеры всегда являются в какой-то мере националистами. Именно лидеры подстрекают к трагедиям. А то, что происходило в Южной Осетии, вообще мне было не понятно. Потому что, может быть, исторически и были какие-то склоки, но я и сегодня считаю, что, может быть, самый близкий нам народ – это осетины.
/…/
Софья Корниенко : Но у вас не возникает желания вот, например, поехать в Россию, где вы очень известны, и как-то обратиться к российскому народу?
Гия Канчели : Нет, такого желания у меня нет. Вы знаете, что я – человек довольно преклонного возраста, и я уже понял, что при своей жизни, видимо, я уже в Россию не поеду.
Софья Корниенко : Правда? Именно после последних событий?
Гия Канчели : Я не поеду туда, где любил бывать больше, чем в любой другой стране. Потому что вся моя жизнь связана с какими-то радостями, которые происходили в России. Я не буду сейчас перечислять всех крупных дирижеров... Все мои премьеры, премьеры всех моих симфоний, и так далее, и так далее, и так далее. Но сейчас я туда поехать не смогу.
Софья Корниенко : Но там ведь есть много людей, которым, точно так же, как и мне – очень стыдно, и они, я думаю, очень хотели бы вас видеть.
Гия Канчели : Вы знаете, я не могу себя заставить это сделать, потом что то, что произошло, я ведь вам сказал, что для меня это равносильно 11 сентября. Я не мог себе это представить.
Звучит отрывок из произведения Г. Канчели Warzone , посвященного В. Гергиеву .
Гия Канчели : Я не могу приехать туда, потому что очень близкие мне люди поверили в эту пропаганду, и мне это очень неприятно. Но отношение мое осталось таким же, каким было, к людям, потому что эти люди невиновны! Я все время повторяю: если бы эти люди могли бы что-то решать, все было бы в порядке. Ведь у меня перед глазами вот эти кадры, когда начали выселять из Москвы грузин, и как их перевозили, как скот. Когда этот огромный какой-то самолет МЧС остановился, когда открыли эту заднюю часть (кстати, из которой обычно выползают танки), вот оттуда вышли люди, которые два с чем-то часа стояли, потому что там даже сидений не было. Вот как коров перевозят, так депортировали грузин из Москвы. И несмотря на это, все равно отношения между простыми людьми оставались нормальными. Они и сейчас нормальные, они и будут нормальные. Обязательно будут нормальные! Но просто должно пройти время. Должно пройти время, и, мне кажется, должно что-то измениться в России. Разве когда-нибудь не настанет время, когда Россия встанет на путь цивилизованного быта?
Софья Корниенко : Была же какая-то особенная роль у Тбилиси в советское время для композиторов, или я ошибаюсь? Мне кажется, там было как-то посвободнее?
Гия Канчели : Вы знаете что, в Тбилиси было посвободнее, я думаю, с пушкинских времен всем тем великим людям, которые туда приезжали и там жили. Я не буду их перечислять. Хотелось бы только вспомнить какие-то последние фамилии тех гениальных людей, которые без Тбилиси жить не могли. Ну, например, Пастернак.
Софья Корниенко : Что бы он сейчас сказал, как вы думаете?
Гия Канчели : Вы знаете что, я очень часто думаю, что, когда я увидел то, что произошло, когда я это почувствовал, я подумал, какое счастье, что очень многие этого не дождались и ушли из жизни раньше. Я думаю, что вот в этом ряду – Борис Леонидович Пастернак. Никто из них, наверное, представить себе не мог. Ну это и нормально: Пастернак не может себе представить того, что может себе представить Владимир Владимирович.
Звучит отрывок из произведения Г. Канчели Warzone , посвященного В. Гергиеву .
Ирина Лагунина: Музыка, которая сопровождала это интервью – это музыкальное посвящение Валерию Гергиеву в день его 50-летия. Май 2003 года. Из аннотации:
«Дорогой Валерий,
Мои с тобой творческие и человеческие взаимоотношения, длящиеся многие годы, вселяют в меня надежду, что присущая тебе мощная энергетика, распространяясь во все точки земного шара, бумерангом возвратится в тот символический круг, который Б. Брехт назвал «Кавказским меловым кругом». Сочинение же, посвященное тебе, я назвал осетинским словом «Уарзон», которое в переводе на русский означает «любовь». При написании этого слова латиницей, неожиданно выявилось, что звучание его на английском языке соответствует «военной зоне» ( warzone ). И, к сожалению, в этой транскрипции это слово реально отражает события на Кавказе. Известно, что от любви до возникновения «военной зоны» достаточен один необдуманный шаг. Путь же назад от «военной зоны» до любви – долог и труден.
Обнимаю, твой Гия Канчели.»
Ирина Лагунина: Любопытно реагировало российское руководство и официальная пропаганда в минувшем году на экономический кризис. Сначала было ликование – вот, больше нет однополярного мира, рушится единственный центр, и - вроде как – туда ему и дорога. Уже тогда в нашем эфире обозреватель «Новой газеты» Юлия Латынина сделала очень верный прогноз:
Юлия Латынина: Если кризис на американском рынке ограничится кризисом недвижимости, ничего не произойдет. Если кризис перекинется на американскую экономику, тогда, соответственно, еще больше он перекинется на экономику китайскую, которая производит товары для американской экономики. И совсем катастрофически скажется на сырьевых странах, которые для китайской экономики производят сырье, из которого она, грубо говоря, производит товары, производит те ручки, которыми пишут в Америке. Нам не надо питать иллюзий, сущность однополярного мира заключается не в том, что Америка куда-то посылает танки, а в том, что все зависит от ее финансовых рынков. И что мы живем в этой экономике на правах мышей в кладовке. То есть может быть мыши и думают, что если хозяин сдохнет, то все будет очень хорошо, но на самом деле, если хозяин сдохнет, крупы не будет, мыши точно умрут. Если экономике будет по-настоящему плохо, то хуже всего будет сырьевой российской экономике, которая занимается исключительно тем, что продает газ, на который эти ребята покупают «Мерседесы», на которых потом ездят.
Ирина Лагунина: Но потом, когда российская агрессия в Грузии значительно убыстрила процесс бегства капиталов из России, Америку стали винить в том, что она спровоцировала кризис во всем мире и чуть ли не специально подрывает российскую экономику. Кризис помог пропаганде загладить темные стороны провальной войны. Но начался он, действительно, в Соединенных Штатах. И это был насыщенный работой год для нашего экономического обозревателя Сергея Сенинского.
Сергей Сенинский: ... Финансовый кризис имеет все шансы стать в мире едва ли не главным событием 2008 года. Его масштабы и глубина оказались столь велики, что многие финансисты признавались: и представить их себе поначалу не могли! А когда осознали, прогнозы стали мрачными...
Михаил Бернштам: То, что происходит сейчас, это не просто финансовый кризис, это гораздо больше, чем кредитный кризис – это финансовый кризис. Говоря точнее, это кризис всей финансовой системы, прежде всего всех западных стран. То есть начался он с инвестиционных банков, потом перешел на коммерческие банки, которые держат депозиты населения, он перешел в страховые компании, он перешел во всевозможные финансовые посреднические учреждения и через них он стал переходить в реальную экономику. Это системный финансовый кризис. И, что самое главное, начался в Соединенных Штатах, захватил западные страны, после этого стал глобальным кризисом. Тогда как кризис 97-го года был частичным и региональным, и он не затронул западные страны.
Сергей Сенинский: Источником кризиса, как теперь считается, стал отнюдь не только ипотечный рынок Соединенных Штатов, но и другие международные финансовые рынки, на которых в последние лет 10 стало появляться все больше новых финансовых инструментов, ранее невиданных...
Михаил Бернштам: Проблема оказалась в том, что все финансовые учреждения начали продавать друг другу взаимные страховки, возникли очень сложные так называемые производные финансовые инструменты, которые Уоррен Баффет, крупнейший финансист-инвестор, в 2002 году назвал «финансовым оружием массового уничтожения». Эти взаимные страховки прошли в мире, по оценкам, до 62 триллионов долларов. Нет таких денег в мировой экономике, чтобы спасти финансовые учреждения, которые должны друг другу 62 триллиона долларов. Вся мировая экономика 55 триллионов долларов. Значит сейчас надо произвести взаимозачет, списать часть, распутать эти узлы. И вот сейчас, заметьте, центральные банки начали работать как банковские посреднические учреждения.
Сергей Сенинский: На фоне таких объемов меркнут масштабы любой из объявленных программ государственной поддержки – даже во всех странах, вместе взятых...
В России рынок акций, после пика, достигнутого 19 мая, к концу году потерял почти 3/4 своей стоимости. Это один из худших показателей в мире. Причем главное падение пришлось на осень...
Максим Осадчий: Что касается России, то у нас все складывалось очень и очень неплохо до 8 августа. Если посмотреть, например, на динамику наших фондовых индексов, то мы просто благоденствовали. Среди стран БРИК мы шли на одном уровне с Бразилией, существенно опережая и Индию, и Китай. Но после пятидневной войны Россия стала фактически изгоем на финансовых рынках, из России на огромной скорости рванул капитал. В результате оттока капитала обрушились ценные бумаги, облигации и акции, начались проблемы на рынке РЕПО. Именно в результате кризиса на рынке РЕПО была самая острая фаза кризиса в середине сентября. На этом кризисе начали рушиться банки, большие проблемы испытали весьма крупные банки «КИТ-финанс» и «Связьбанк», и сейчас процесс продолжается.
Сергей Сенинский: На фоне расширения мирового финансового кризиса и, соответственно, объемов кредитования со стороны банков, резко упал спрос на нефть, обрушив цены на нее всего за полгода сразу в три раза! Хотя грядущее падение цен на нефть становилось для экспертов все более очевидным еще весной и в начале лета, когда цены устанавливали все новые рекорды...
Александр Потавин: Если посмотреть за динамикой портфеля известного на весь мир миллиардера Уоррена Баффета, отчетливо видно, что если весной в структуре его портфеля было около 17,5 миллионов акций американской компании «Коника Филипс», то после того, как год перевалил за половину, эти бумаги уже были проданы. То есть крупные западные долгосрочные инвесторы, видя, что цены на нефть близки к своим потолочным значениям и дальнейшее укрепление приведет только к коллапсу мировой экономики, они стали избавляться от акций сырьевых компаний, поскольку тренд в них, вероятно, себя начинал исчерпывать.
Сергей Сенинский: На долю акций нефтегазовых компаний приходилось 2/3 общей стоимости российского рынка акций. А нефтедоллары оставались не только крупнейшим источником доходов казны, но и одним из главных – для общего предложения денег в российской экономике.
Другим источником этого предложения были зарубежные кредиты, набранные российскими компаниями и банками за последние годы, пока денег этих было много и потому – доступных. И вдруг этот источник, вслед за рекой нефтедолларов, тоже пересох!.. Свободных денег в российской экономике резко убавилось...
Катя Малофеева: Основная проблема в экономике заключается в том, что не работает так, как работала раньше, финансовая система. Банки, по сути, в минимальной степени выдают кредиты. Сегодня происходит то, что банковская система выполняет функцию расчетов, выполняет ее по-прежнему эффективно. Значит, если у одного экономического агента есть деньги на счету, он может заплатить за потребляемый товар. Если для того, чтобы заплатить за потребляемый товар, ему нужно взять кредит в банке, под ту новую продукцию, которую он произведет, и уже потом расплатиться с банком, то вот эта система уже не работает. В настоящий момент именно не функционирование в полном объеме финансовой системы является, на мой взгляд, основным тормозом для роста. То есть чтобы рост возобновился, нужно, чтобы нормально опять начала работать банковская система. Но, к сожалению, этого добиться за одну ночь или по мановению волшебной палочки за 24 часа невозможно. Это процесс, который потребует длительных усилий и активных очень, решительных мер. При этом эти меры не будут достаточно эффективными, если они будут приниматься только в России. То есть российская финансовая система не вернет свою полную функциональность, если при этом не вернет себе полную функциональность мировая финансовая система.
Сергей Сенинский: После кризиса 1998-го года экономический рост в России восстановился очень быстро – и без дорогой нефти, и какой-либо господдержки. Резко упавшие доходы населения сделали импортные товары для основной его части практически недоступными. И этим людям ничего не оставалось, как переключиться на российские товары. Этот спрос, по сути, и привел тогда к возрождению российской промышленности.
Владимир Тихомиров: Для того, чтобы такая схема сработала, мы должны пройти через существенное снижение доходов населения. Пока правительство предпринимает все усилия – как на словах, так и деньгами, на деле - чтобы не допустить резкого снижения доходов населения. Это понятно. Для того, чтобы население резко переключилось на потребление российских товаров, одного этого кризиса не достаточно. Необходим еще целый ряд мер, которые бы сделали российские товары конкурентоспособными по отношению к импортным.
Сергей Сенинский: Как уже отметил один из наших собеседников, такие меры быстрыми не бывают...
Ирина Лагунина: Но и за финансовыми схемами стоят судьбы людей – потерявших дома, потому что выплачивать ипотеку стало невозможно, потерявших работу, потому что производство сворачивается, и потерявших прежний достаток хотя бы уже потому, что цены на продукты питания в 2008 году стремительно росли. Сильнее всего из европейских стран кризис ударил по Испании. О чем рассказывал наш корреспондент в Мадриде Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: Как выжить в условиях кризиса, дают советы различные общественные организации, защищающие права покупателей, и средства массовой информации. Они советуют не включать отопление зимой, кондиционеры - летом и тщательно закупоривать окна. Использовать экономные лампочки и микроволновку вместо обычной духовки. Есть только сезонные овощи и фрукты. Брать с собой на работу бутерброд, чтобы не тратиться на столовую. Пользоваться душем, а не ванной. Закрывать кран, пока намыливаешься, бреешься или чистишь зубы. Электроэнергия, вода и газ, которые итак никогда здесь не были дешевы, в этом году подорожали в среднем на 25%, как и основные продукты питания. О галопирующей инфляции в стране говорит депутат парламента экономист Кристобаль Монторо:
Кристобаль Монторо: По последним данным, инфляция достигла драматического уровня. Цены растут буквально каждый день. Потребление падает. Жизненный уровень испанцев из-за этого катится вниз. Особенно сильно кризис сказывается на малообеспеченных слоях населения, которые оказались просто в отчаянном положении.
Виктор Черецкий: Между тем, испанцам советуют экономить на всем подряд: полностью загружать перед включением посудомоечную и стиральную машины, стирать преимущественно в холодной воде и пользоваться кастрюлями-скороварками. Особый кодекс поведения рекомендуется соблюдать людям, отправляющимся за продуктами. В магазин не следует ходить в состоянии депрессии или при слишком радостном настроении, чтобы не делать необдуманных покупок. Не надо брать с собой детей, чтобы они своими просьбами не влияли на ваш выбор. Следует обдумывать покупки заранее, составить соответствующий список и определить сумму, которая пойдет на их оплату. Платить предлагается наличными, а не кредитной карточкой. Следует отказаться от покупки фирменной одежды и дорогих продуктов, заменив их на товары китайского производства, а также неизменно пользоваться распродажей залежалых товаров. Кстати, магазины уцененных товаров кризис не переживают в отличие от обычных предприятий торговли. Говорит владелец одного из таких магазинов в центре Мадрида Маурисио Валенсия:
Маурисио Валенсия: У нас все на 50% дешевле, чем в других магазинах. Самая бойкая пора наступила после сезона отпусков и перед началом учебного года, когда у людей было совсем мало денег, а покупки делать приходилось, чтобы отправить детей в школу. Такие магазины, как наш, выручили очень многих.
Виктор Черецкий: Хотя пресса ничего не говорит о необходимости делать продовольственные запасы на случай углубления кризиса, те испанцы, у которых пока есть деньги, скупают мясные и рыбные консервы, делают запасы риса, муки, соли, спичек. Старожилы помнят кризисные 30-ые, 40-ые и 50-ые годы прошлого столетия, карточную систему, несвежие сардины, которые выдались по карточкам. Кстати, не так давно в дни забастовки транспортников пустые полки испанские супермаркетов напомнили испанцам те далекие времена. Напоминают о них и очереди в комиссионных ювелирных лавках: люди несут сюда фамильные драгоценности, чтобы получить наличные. Говорит мадридский ювелир Грегорио Фуэнтес:
Грегорио Фуэнтес: С начала сентября число желающих сдать золотые вещи в наш магазин увеличилось вдвое. Я работаю в этом бизнесе более 30 лет и такого не припомню.
Виктор Черецкий: Одновременно пропагандируется, особенно в проправительственной прессе, так называемая «средиземноморская диета», как не только дешевая, но и особо «полезная» для здоровья. На завтрак предлагается съедать кусок хлеба, смоченный растительным маслом, и запить его напоминающим кофе ячменным напитком. На обед в качестве незаменимого блюда рекомендуется чечевичная похлебка. О мясе, которое, как известно, «крайне вредно» для организма, предлагают вспоминать не реже одного раза в неделю. О рыбе официальные диетологи вообще упомянуть «забывают» – она еще дороже мяса. Привычка испанцев ходить по выходным и будням в рестораны отпала сама по себе. Почти все заведения общественного питания простаивают за исключением «макдональдсов», «бургеркингов», пиццерий и других центров дешевого питания, которые еще недавно испанцы презирали.
Ирина Лагунина: Кризис на самом деле стал влиять на традиции и поведение людей. Даже в дни такого священного и самом важного праздника для мусульман, как Курбан-Байрам, Праздник жертвоприношения. О том, как он проходил в 2008-м году, рассказывала наш корреспондент в Стамбуле Елена Солнцева.
Елена Солнцева: /…/ Ежегодно в Стамбул накануне праздника привозят тысячи жертвенных животных. Живой товар выставляют в грузовых машинах прямо на городских автострадах. На обочинах дорог к столбикам привязаны жертвенные бараны, на которых жирной красной краской указана цена. Из-за поразившего мир финансового экономического кризиса цены в этом году довольно сильно упали. Жертвенного барана можно приобрести всего лишь за семьдесят долларов, это на тридцать-сорок процентов дешевле обычной цены. «Правоверные должны делиться своим богатством». Подобные лозунги можно увидеть на улицах многих турецких городов. По исламским канонам, состоятельный человек тот, кто обладает ценностями, деньгами или вещами, в эквивалентном отношении большем восьмидесяти граммов золота. Однако с начала мирового кризиса, который уже поразил турецкую экономику, таких становится все меньше. Закрываются текстильные фабрики и автомобильные гиганты. Рабочих увольняют без выходного пособия. Оставшиеся работают за половину заработной платы. За последние два месяца работу в Турции потеряли более двухсот тысяч человек. Безработица в стране достигла рекордного уровня - пятнадцать процентов. Служащая банка Фатма сожалеет, что в этом году не сможет позволить себе купить жертвенное животное.
Фатма: В канун экономического кризиса каждый должен делиться своими доходами. Обычно мы покупали в складчину с родственниками корову, теперь не до этого. Собираюсь пожертвовать в «дернек», так называют неправительственные фонды для бедных. Даже те, кто заработал деньги нечестным путем, могут и должны помогать своим ближним.
Елена Солнцева: Крупные супермаркеты предлагают платить в рассрочку, гарантируют покупателю самых качественных животных, прошедших ветеринарный контроль. На штрих кодах указаны возраст и вес. Красочные рекламные буклеты, которые заблаговременно забрасывают в почтовые ящики, описывают полностью автоматизированный процесс забоя. Однако даже такие выгодные условия отпугивают потенциальных покупателей, которые не могут позволить лишние траты и кредиты во время финансового кризиса. /…/ Желающие сэкономить пускаются на хитрость, принося в дар курицу или кролика, что вызывает негодование у служителей культа, которые предупреждают о страшных последствиях и всевидящем оке Аллаха, который не примет такую жертву. Курбанджи Ахмет.
Ахмет: У нас в деревне есть обычай мыть животных перед жертвоприношением, красить их хной и украшать цветными лентами. Принесенные в жертву животные будут помощниками при переходе человека в загробный мир. Дорога в рай идет через тонкий мост Сират над адской пропастью. У входа в Судный день будут принесенные в жертву животные, на которых хозяева отправятся в рай. Кто на верблюдах, кто на баранах. На кролике в рай не поедешь.
Ирина Лагунина: 16 кандидатов изначально боролись за пост президента США. Эта гонка закончилась 4 ноября победным заявлением Барака Обамы:
Барак Обама: Сегодня вечером благодаря тому, что мы сегодня сделали, благодаря выборам, в этот решающий момент в Америку пришли перемены.
Ирина Лагунина: Предвыборная кампания – особый этап в политической жизни – в 2008 году был еще и особенным. Рекордная явка на выборы, рекордная активность на первичных выборах, рекордные расходы на кампанию и, как всегда, юмор, шутки и смех. В чем только не соревновались претенденты, чтобы заполучить голоса избирателей. Из, скажем так, традиционных способов – есть с избирателями пончики в сети Dunkin ’ Donut , чем прославился в свое время Билл Клинтон, но что пытается максимально сократить его супруга Хиллари. Но вот республиканец Майк Хаккаби выдвинул лозунг «Никакой выпивки и никаких пончиков», и все пошло насмарку. Но, повторю, это – традиционные способы общения с избирателями. Кампания 2008 года отличалась от всех остальных тем, что в ней огромную роль играл не просто интернет, а новые технологии распространения аудио и видеоинформации. Надо отдать должное Хиллари Клинтон – она была первой, кто это оценил. Она стала устраивать видеоконференции с избирателями со своей интернет-страницы. Но в полную мощь новыми формами связи воспользовался демократ Барак Обама, причем еще в феврале прошлого года.
Это Барак Обама. Пришло время менять Америку. Ответьте.
Ирина Лагунина: По-английски это можно перевести двояко. Можно сказать: «ответьте на призыв». Но в целом вы догадались правильно – это мелодия звонка мобильного телефона. И если вам не нравится, что у вас из сумки или из кармана кричит Обама и призывает изменить Америку, то есть варианты с музыкой. Поп, реп, кантри – на любой вкус и цвет кожи…
Всего 12 вариантов. И любой можно бесплатно скачать с официально сайта кандидата. Но в youtube одним из самых популярных был ролик Will - I - Am «Голливуд за Обаму».
Это – положенное на музыку выступление сенатора, с его любимым лозунгом – Yes , we can – Да, мы можем!
И слово Hope – надежда – в конце этого клипа плавно перетекает в слово vote – голосуйте. По сравнению с этим объяснение, как надо голосовать на первичных выборах, которое дает Хиллари Клинтон, выглядит не так впечатляюще.
Начинается оно с картины, как Билл Клинтон занимается на тренажере с мыслью о гамбургере. Этот соблазн не прост. Дальше открывает способности Хиллари к пению.
Петь тоже непросто. Зато участие в кокусах – это самое простое дело. Но если с пением у Хиллари дело не пошло, то с поддержкой звезд все в порядке. Официальную песню ее кампании исполняет Селин Дион.
Ну а республиканцу Майку Хаккаби поддержка звезд практически не нужна. Вот он сам настраивает бас-гитару. В конце этой кампании в привыкшей к точной статистике Америке наверняка подсчитают, сколько выступлений он дал и в каком проценте штатов. Хаккаби пропагандирует с помощью звезд лишь свою политическую платформу.
Мой план обеспечить безопасность границы – это Чак Норрис. И Норрис при этом сидит рядом. Намного более привлекательно, однако, выглядит поддержка Хиллари со стороны одного из самых популярных американских актеров – Джека Николсона. Помните тот фильм, где Николсон – офицер высшего ранга, говорит своим сослуживцам. Знаете, господа, нет ничего более сексуального на земле, чем женщина, которой надо отдавать честь поутру.
Наверное, только сайт республиканца Джона Маккейна выглядел бы серьезно, если бы не одна запись.
И хотя выступлению этому уже несколько лет, Маккейн на самом деле поет в отместку актрисе Барбаре Страйзанд за то, что, когда он завел речь о нефтяных резервах на Аляске, актриса подвергла его жесткой критике, выставлено оно на сайт только сейчас. Ну действительно, не повторять же постоянно, что если кто-то еще раз вспомнит, что ему 71-н, то он приведет свою 95-летнюю маму. И если Джон Маккейн еще не убедил вас в своих сценических способностях, то послушайте вот это.
Ирина Лагунина: Люди. За всеми событиями стоят люди. И 2008-й изменил судьбы многих. До 17 февраля сербы в Косово жили в стране со столицей в Белграде. После 17-го – со столицей в Приштине. Руководство Косово и албанское большинство в одностороннем порядке провозгласили независимость края от Сербии. Через месяц после этого шага, 18 марта, наш корреспондент в Белграде Айя Куге пыталась выяснить, как живется сербам в Косово.
Айя Куге: /…/ как себя чувствуют в новом государстве сербы? Об этом разговор с одним из умеренных сербских лидеров в Косово, Оливером Ивановичем.
Оливер Иванович: Сербы себя чувствуют подавлено. Они считают, что пропало всё, чему они доверяли – и международным правовым нормам, и союзникам, и принципу, что мы имеем право оставаться в Косово, но так, чтобы Косово было в составе Сербии. Всё это разрушилось, и сербы в очередной раз оказались перед стеной. А это очень нехорошо для стабильности Балкан. Сербы в Косово хотели бы иметь полную безопасность, свободу передвижения, чувствовать здесь дух Сербии, даже влияние Сербии. Правда, наши люди порой витают в облаках и ждут, что Сербия может для них намного больше сделать в международных отношениях, чем делает сейчас - они ожидают, что Сербия в состоянии отменить независимость Косово. Эти ожидания основаны на порой безответственных заявлениях белградских политиков. Присутствует и страх – будет ли Сербия и дальше вести борьбу за Косово в составе Сербии и за сохранение сербской общины в Косово. Нам важно, чтобы Белград продолжал финансировать сербов в Косово и не забывал про нас из-за своих собственных проблем. Это объективный страх. В Сербии много говорят про Косово, но мало что делают для улучшения жизни косовских сербов.
Айя Куге: Весь месяц в сербских анклавах в Косово идут митинги протеста под лозунгом «Косово было и останется частью Сербии». О них сообщает вся сербская пресса. Однако мало известно в Белграде о том, что есть и другого рода протесты сербов. Вот уже десять дней в анклаве Грачаница проходит забастовка сербов - охранников и полицейских мест заключения. Они, как и многие другие, прислушались к призывам Белграда покинуть свои рабочие места в независимом Косово, и поверили обещаниям, что в будущем их обеспечит работой Сербия. Но время проходит, работа теряется, а обещанные зарплаты из Белграда не поступают.
Большинство сербов действительно глубоко подавлены, но у некоторых преобладают чувства возмущения. Есть даже такие лидеры косовских сербов, которые призывают Россию поставить сербам самое современное оружие. Оливер Иванович считает, что вооружённая борьба обернулась бы катастрофой для самих сербов.
Оливер Иванович: Это глупости! Оружием здесь ничего нельзя решить. К оружию обычно призывают те политики, которые либо не служили в армии, либо были там поварами. Это люди, которые на самом деле не отдают отчёта в том, что значат призывы к оружию. Оружием здесь никого не запугаешь, но им можно спровоцировать подобные идеи и у албанцев – взяться за оружие, а до сих пор от экстремистских албанских идей сербы немало страдали.
Айя Куге: Но сербы в Косово не сидят сложа руки. Через два дня после провозглашения независимости они взорвали и подожгли два таможенных пункта на границе с Сербией. Потом взяли под свой контроль ветвь железной дороги, ведущую из центральной в северную часть Косово. Поезда больше не ходят, а они были лучшей, самой безопасной и дешёвой связью для сербов, проживающих не на севере, а в маленьких анклавах, в албанском окружении. Всё указывает на то, что северный сербский анклав Косовска Митровица не считается с интересами остальных косовских сербов, а подчиняется стремлению националистически ориентированной части белградских политиков отрезать север от Косово.
Господин Иванович, а захват здания суда под управлением ООН в Митровице и кровавые беспорядки, которые за этим последовали, должны были служить той же цели? Ведь близкая к правительству Сербии газета «Политика» в понедельник назвала уличную войну в Косовской Митровице «битвой за север Косово».
Оливер Иванович: Я не считаю разумными такие радикальные действия, и нужно было предвидеть реакцию международных сил. Я остаюсь приверженным своей философии, что раздел Косово – это плохое решение. Раздел будет иметь негативные последствия, прежде всего, для сербов. А позже он может стать дестабилизирующим элементом и для целого региона. С другой стороны, если кто-то насилием думает разделить Косово, то это плохой способ, который уже вызвал отрицательную международную
реакцию и плохо отразился на положении сербов.
Айя Куге: Мы говорили с одним из лидеров косовских сербов Оливером Ивановичем.
Руководство Сербии продолжает утверждать, что никогда не признает независимость Косово. Белградский профессор Иво Вискович считает, что такое отношение сербов к Косово будет длиться долго.
Иво Вискович: По-моему, в данный момент нельзя рассчитывать на развитие нормальных отношений. Я уверен, что нормализация отношений наступит в конечном счете на человеческом уровне, но ещё долго Сербия не созреет до понимания того, что надо признавать Косово как государство и установить с ним нормальные межгосударственные отношения. Реальность существования независимого Косово сербам принять не легко.
Айя Куге: В понедельник от ран, полученных в ходе столкновений в Косовской Митровице, скончался украинский полицейский ООН.
Ирина Лагунина: Это была единственная жизнь, навсегда потерянная из-за противостояния сербов и албанцев в ходе провозглашения независимости края.
Год 2008-й. Тяжелый. Как говорят, високостный. И все основные события, происшедшие в нем, растянуться, будут влиять на нашу жизнь и дальше. И все же – хорошо, что мы уже живем в 2009-м.
