Иван Толстой: Праздники в разгаре. Выпито все мыслимое и немыслимое. Обсуждены знакомые, сплетни и кризис. А выходным все нет конца. Поговорим о том, как пьют другие. Ведь пьют же. Из-за бугра, из вечно солнечной страны, прислал нам свой рассказ наш итальянский корреспондент Михаил Талалай.
Михаил Талалай: В Италии наблюдается явственный перекос: если об итальянских винах можно говорить бесконечно долго, и о них существует целая литература, включая путеводители по винным погребкам и виноградникам, то традиции потреблении оного продукта необыкновенно скромны.
То есть, да, вино потребляют, конечно, и в больших количествах, но делают это заурядно, ежедневно, без всякой обрядовости. Вероятно, это укоренено в человеческой природе – стремиться к тому, чего нет, и наоборот. Да и как сделать вино событием праздничным, если оно входит в состав насущных продуктов, продаваемых повсеместно в продуктовых лавках с названием Alimentari, то есть элементарных, базовых (отсюда, кстати, и присутствующее в нашей культуре - «алименты)», наряду с хлебом и с макаронами. Добавим, что стоимость столового вина тут зачастую ниже пива и сопоставима со стоимостью качественной минеральной воды. Вино – это не выпивка, а запивка, помогающая пищеварению.
Соответственно его так и потребляют. За столом, в том числе и за праздничным, выставляются бутылки, фляжки, кувшины и прочие емкости, и каждый сам себе наливает по мере необходимости, из вежливости иногда предлагая налить соседу. Никакого организующего начала в виде тамады, или последовательности тостов, или института Ганимедов не существует. Не существует и культуры застольных здравиц.
Что же есть? А есть огромное количество вин, и есть отменное их качество. Помню, как наполнила меня уверенностью одна случайная фраза, услышанная с экрана телевизора: «Италия – единственная страна в мире, на всей национальной территории которой произрастает виноград и производится вино».
Ну, а как же все-таки праздник? Ну, конечно, в гостях или принимая гостей, вино течет обильнее. Так и пища обильнее, а значит запивки надо больше. Если кто-то празднует день рождения или что иное, то во время трапезы, кто-то, безо всякой застольной речи, может крикнуть юбиляру лапидарное чин-чин, что означает динь-динь, или что-то вроде этого. Некий намек на питейные традиции обнаруживается порой в конце трапезы. Со стола убираются все блюда, вилки, ложки и выносится действительно праздничный, не будничный, из ряда вон выходящий напиток – обычно шампанское, национальная версия которого называется spumante, игристое, шипучее. Тогда может прозвучать и тост.
Другой вариант – выставляется дижестиф, в ряду которых позиционируется и наша водка. Итальянцы, кстати, произносят это слово с пиететом и так, как оно написано - при этом получается водека. Поначалу мне было не понятно и даже обидно – идешь в гости, несешь водеку. Тебя благодарят, но водеку прячут. Затем, в самом конце вечера, ее выставляют на абсолютно чистый стол, разливают по наперсткам и пьют маленькими глоточками, приговаривая benissimo… Пьянства же, даже от водеки, никак не получается, потому что ей уже не пробить в организме плотную базу, заложенную прежде макаронными изделиями. Вот и выходит, что правы многочисленные поколения путешественников с Севера, подмечавших, что здешний народ умеет веселиться без опьянения.
А веселиться все-таки здесь умеют. Умеют вести веселые застольные беседы, профессионально организуя перекрестные диалоги. На финальном этапе могут спеть, хотя и здесь господствует индивидуализм, и чаще всего звучит череда сольных выступлений. Общий застольный репертуар после объединения нации не сложился, хотя и существовал прежде в отдельных регионах. Доминирует повсеместно и по праву неаполитанская песенная культура, и когда какой-нибудь заморский гость – здесь их называют заальпийскими – будет настаивать на исполнении «Santa Lucia» или «O Sole mio», то могут сделать и это. Но сделают с таким же энтузиазмом, как и мы споем вместе по заказу «Калинку-калинку». Местных бардов, и хороших - премного, но ни один из не дал народу того общего застольного репертуара, как у нас - Окуджава. Чаще всего, если хотят петь хором, то после малоубедительных поисков чего-либо отечественного, кондового, итальянцы, хорошо поставленными голосами, слаженно затягивают «Let i t be» и «Yesterday».
Иван Толстой: Что и как пьют в праздничные дни народы мира. Из Парижа – Дмитрий Савицкий.
Дмитрий Савицкий: Доктор Жан-Франсуа Блок-Ленэ на мой вопрос, когда нужно завязывать пить, отвечает просто: «Ну, вот если вы начнете пить по утрам…». Несколько лет назад на телевидении был запущен антиалкогольный клип: «Одна рюмочка - са ва, без проблем! Две – собирайся к врачу».
Блок-Ленэ говорит, что в шестидесятых годах на афишах в метро красовался веселый дядька с бутылкой в руке. Ниже было написано: «Больше литра я не пью!»
Француз обмельчал? Мушкетеры Дюма повывелись?
Все сложнее. Раньше вино для простого люда было едой. Они рыли канавы, таскали кирпичи, потели, разгружая корабли. В какой-то момент французы отказались работать на стройках, вообще на тяжелой физической работе, и из бывших колоний потекли в метрополию мускулистые парни, чьи отпрыски теперь и сидят на пособии по безработице, а реже – все еще таскают кирпичи.
Во-первых, они испортили статистику. Когда-то регион Иль-де-Франс стоял на третьем месте по потреблению алкоголя. Сейчас Иль-де-Франс скатился куда-то на 16 ступеньку. Почему? Ребята из Магриба вино не пьют, это для них не кускус, не еда.
Но на первом месте, как и все последние десятилетия – Бретань. Моряки и рыбаки, да и их жены с консервных заводов потребляют от литра до трех недорогого красного в день.
На втором и третьем месте – благословенная земля Миди, Средиземноморья, виноградников Роны и долины Луары: крепкого ронского и доступного по ценам лишь японцам да англичанам бургундского, да легкого, то хлебом, то смородиной отдающего луарского. Здесь пьют то, что сами и производят: со знанием дела и под великолепную кухню.
Эльзас тоже не земля трезвенников, но тут мы ближе к протестантам, к фруктовым ликерам (алколь-блан), да и к пиву.
На самом деле народы до сих пор делятся на «винные» (католики) и «пивные» (протестанты), со всеми вытекающими последствиями: от действия почек до прекращения действия печени. Кстати, Франция, по своему умению лечить цирроз, национальное заболевание, стоит на первом месте в мире.
Среди кулинарных библий Франции, самая престижная - (и лишь на книжной полке у знатоков; её не отешешь просто так в книжных! - « Gastronomie Pratique », «Практическая Гастрономия» Али-Баба. Толстенный этот том в тысячу двести страниц издательства «Фламмарион» повара называют просто «Али-Баб». «Али-Баб» был издан в 1907 году и настоящее имя знатока французской и мировой кухни, вин и традиций – Анри Бабинский, он сын польского инженера, поселившегося во Франции в середине 19-го века.
На 131-й странице «Али-баба» мы находим следующую фразу:
«Столетия потребления вина, несомненно, сформировали французский характер: сердечность, смелость, веселость и ум - качества, отличающие французов от любителей пива».
Тут, конечно, передо мной возникает подводный риф размером с гостиницу Ритц: современная молодежь, вот уже два десятилетия, пьет, в основном, пиво. Должен ли я склонить седеющую голову в сторону этой кошмарной задачи и описать нацию виноделов, попавших под власть пивоварен гугенотов?
«Я прошу, как жалости и милости,
Франция, твоей земли и жимолости.
Правды горлинок твоих и кривды карликовых,
Виноградарей в их разгородках марлевых…»
Мандельштамовских разгородок давным-давно нет. На родине Генриха Четвертого, где грубым местным винам предпочитали испанские, теперь производят совершенно новое изысканное лангедокское из винограда, когда-то исключительно шедшего на изготовление ронских вин - «сира», шираз. «Шираз» Лангедока, как говорят французы, вино «длинного носа» и «полного рта». Дело в том, что у виноделов и гурманов страны свой отдельный и непереводимый словарь винных терминов. Англичанам, когда-то владевшим Бордо, регионом и винами, то бишь, пушкинским кларетом, приходится использовать нашу местную винодельческую феню.
С их-то аглицким акцентом они изрядно смешат краснощеких южан в неизбежных кепках!
На самом деле язык виноделов – это язык в языке и если вы им не владеете, хотя бы в самой малой степени, вы вряд ли будете в состоянии по-настоящему оценить какое-нибудь шато Грюо-Лароз-Сарже… Мало того, вы можете попасть в дурацкую ситуацию. К примеру, если вы попросите хозяина винного погребка бутылку красного сухого, он посмотрит на вас с нескрываемым презрением и пойдет шарить по полкам, ибо «красное сухое» un vin rouge sec – это красное вино без особых качеств, разве что вяжущее рот без веревок…
Качество вина для французов состоит из трех категорий: цвет, вкус и запах. По цвету кроме вина красного и белого, существует вино серое, gris , являющееся подгруппой белых вин из красного винограда и вино синее – весьма посредственное.
Красные вина по цвету могут быть почти фиолетовыми или коричневыми («каштановыми», говорят французы), от красной киновари до цвета красной луковицы. В выражениях, определяющих цвета белых вин, мы слышим такие слова как «солома», «янтарь», «золото», «розовые блики». Само слово «цвет» почти не употребляется, а вместо него в ходу слово robe – одежда вина, его цвет и прозрачность.
Одно из главных выражений, определяющих вкус это fruite – то есть вкус тех или иных ягод. Во Франции говорят, что вино отдает в смородину или в малину, в черную смородину или в землянику или просто – в «красные ягоды». Обычно вино fruite – это молодое вино, сохранившее вкус винограда. Но знаток ищет вино equilibre , уравновешенное, в котором ни один из элементов не преобладает, зато присутствует истинный ( franc ) честный вкус самого вина. Идеальное равновесие в винах – вещь ценимая и редкая.
Мягкие или сладковатые вина – это обычно слегка бродящие, fermente , вина. Пьют лишь белые бродящие вина. Про них так же говорят, что они «шевелятся» - bouges …
Крепкое вино так же называют вином «горячим», отнюдь его не подогревая. Это оно греет пьющего . Иногда говорят, что вино с огнем, огоньком… Про вино скажут, что оно «щедрое», если оно даже с одного-двух глотков доставляет ощущение улучшения самочувствия, тонизирует. Хмельное, capiteux , вино – бьет в голову. Слишком хмельное из capiteux переходит в fumeux : то есть fumees , пары, основательно затуманивают серое вещество потребителя.
Ну, и уж совсем крепкое – это casse - tete , не та самая железка, которую употребляют как оружие (тут французы говорят «американский кастет»), а буквально то, что разбивает, разламывает голову…
Ежедневный этот словарь вина (бархатность, мягкость, жизненность, тонкость, худоба, маслянистость) включает и более сложные выражения: у вина могут быть ноги, как я уже говорил «длинный нос» (если аромат долго сохраняется), «полный рот» - если вкус, даже когда вино проглочено, заполняет весь рот.
Вино может быть, буквально, «поломанным», то есть негодным, cassee … Что, кстати, легко осуществить: достаточно слишком охладить, скажем, сказочное шампанское «кристаль» и оно скончается до того, как пробка собьет подвеску люстры…
Ну и, само собой, есть вино мертвое – passee , которое не выдержало старения или негодных условий содержания. Как-никак вино это живой организм, а не продукт в бутылке.
Хвала небесам, нынче в России существуют словари вин, в каждом не менее 5 тысяч статей, а сами выражения - либо калька с французского («шато»), либо приблизительный перевод – «замковое вино».
Ну, и напоследок о том, пьют ли и как пьют французы. Та самая «пивная» молодежь с возрастом возвращается к традициям, оказывается с полным знанием национального винодельческого словаря. Француза не заставишь пить коньяк с борщом, это факт. Он не станет есть сладкое перед ужином, чтобы не испортить вкус вина. Он согласится пить красное с рыбой, если это легкое красное долины Луары – Сан-Никола или Бургой. Но если в начале прошлого века в семьях среднего достатка во время воскресного обеда подавались к столу две бутыли бордо и две бургундского, подобная роскошь нынче (на этом уровне) исчезла. Хорошее вино в наши дни стоит дорого и начинается от 60-70 евро. Француз пьет вино эдак от восьми до двенадцати евро. Клошары пьют приличное бордо за 2-3 евро, на порядок выше того, что в России назвали бы столовым.
Напивается француз редко и обычно в гостях или в ресторане. Но президент Саркози ввел драконьи правила контроля количества алкоголя в крови у водителей и ресторанные посиделки потеряли в градусе. Мой друг, однако, сексолог Тото Сибулэ, отсидел год в тюрьме Санте за повторное (арестован трижды) вождение «порша» в состоянии отключки.
Я помню, как он вез меня как-то домой, в Париж, из своего загородного поместья. В какой-то момент я взглянул на него и увидел, что глаза его закрыты. Не поднимая век Тото сказал: «Не дрефь, машина дорогу знает. Что правда - то правда».
Арестовали его не за ДТП, а просто при рутинном контроле.
Напивается француз и когда сильно мешает аперитив с двумя винами и, наконец, с заключительным, на посошок, дижестивом – коньяком, арманьяком или белыми эльзасскими настойками.
Как говорит Блок-Ленэ, «перегруженная печень именно здесь и сдается в плен – от удара дижестивом. Пить лучше от крепкого к менее крепкому, а не против движения…»
Если вы ждете от меня резюме в виде секрета французской опохмелки, я вас разочарую. Престижный British Medical Journal только что опубликовал результаты многолетнего исследования - поиска волшебного средства от gueule de bois , похмелья. Результаты печальные: такого средства не существует.
Меня же больше всего интересует метод исследователей: проводились ли опыты на мышах, и если «да», то чем именно их поили?
«Шато Икем» 62-го года или же «Петрюсом» 48-го?
И, что чрезвычайно важно для того, чтобы французы поверили англичанам – чем закусывали мышки? Гусиным паштетом? Рокфором? Копченной ослятиной? Или же их травили натощак? Тогда, несомненно, результаты опыта аннулируются…
Иван Толстой: Об алкогольных традициях голландцев рассказывает наш голландский корреспондент Софья Корниенко.
Ведущий телепрограммы: Кружку держим с наклоном по направлению к крану, кран отворачиваем одним движением, снимаем пену, и вот вам замечательное светлое пиво, каких разлито немало на финальных соревнованиях по пивному розливу в Амстердаме. Опытное жюри от имени отечественных пивоварен зорко следит за тем, как искусно их коллеги умеют приручать хмельной напиток. За долгие века пивное производство мало изменилось. Это, прежде всего, естественный процесс, который с момента завоза на пивоварню хмельных зерен длится около шести недель. В жизни голландцев всегда было место пиву. Около 500 лет назад средний голландец выпивал до 400 литров пива в год – то есть чуть более литра светлого в день. Теперь мы не пьем более 100 литров на человека в год, зато в нашей жизни все большую роль играют такие напитки как шерри, вино и йеневер. И все же общение происходит, прежде всего, за кружечкой пива!
Софья Корниенко: Это запись 1980 года, финал соревнований по пивному розливу в Амстердаме. Возможно йеневер, традиционная голландская можжевеловая водка, и была тогда популярной, как говорит диктор, но теперь человека, который употребляет этот скорее сувенирный напиток, надо еще поискать. Голландцы пьют все больше сухого вина, возможно, что это связано с растущим благосостоянием. Вот другая, более ранняя запись – 7 июля 1949 года.
Ведущий телепрограммы: Площади Рембрандтпляйн и Торбекепляйн сияют праздничными огнями в честь Амстердамской недели спорта. Сегодня здесь вновь собралась толпа поклонников традиционного соревнования официантов и официанток. В этом году этот вид соревнований, наконец, вошел в официальный список спортивных состязаний недели. В соревновании принимают участие самые быстрые официанты из амстердамских кафе и ресторанов. Им предлагается пройти дистанцию в форменной одежде с подносом в руке, а на подносе – стакан воды и чашечка кофе. Тот, кто раньше всех достигнет финиша – чемпион среди амстердамских официантов.
Софья Корниенко: На аналогичных соревнованиях тремя годами позже, в 1952-ом, официанты уже бегали с бутылками вина. Правда, с одним из них случился конфуз.
Ведущий телепрограммы: Один из участников был дисквалифицирован, потому что слишком хорошо держал свои бутылку и бокал под контролем.
Софья Корниенко: Этот нерадивый участник приклеил бутылку и бокал к подносу. Однако нам важнее то, что в центре внимания уже появилась бутылка вина.
Посмотрим, как на наших привычках отразится финансовый кризис. Пока нам удается заткнуть за пояс даже южных соседей бельгийцев. Бельгийская газета Het Laatste Nieuws на днях опубликовала отчет о голландских питейных пристрастиях. Если в Бельгии ежедневно прикладывается к бокалу или пивной кружке каждый десятый, то в Голландии таких целых 17 процентов, - с уважением пишут бельгийские журналисты. Время от времени выпивают около 80 процентов голландцев, а скорее всего и больше, ведь среди оставшихся 20 процентов много некоренного населения. Получается, что голландцы пьют больше всех в Европе, или, во всяком случае – чаще всех. 30 процентов населения Европы – трезвенники. В Голландии трезвенников 15 процентов. Все остальные говорят, что предпочитают вино. Его употребляют сегодня по 20 литров в год на человека. По сравнению с данными 80-го года, употребление пива снизилось на одну пятую, теперь голландец выпивает до 80 литров в год. Иммигранты из мусульманских стран пьют в 3, а то и в 6 раз меньше, чем коренные жители. Кстати, Голландцы также больше остальных европейцев любят смешивать напитки. Хозяин одного из самых подготовленных к праздникам алкогольных магазинов Амстердама Тон Овермарс говорит, что сегодня в моде ром и все, что с ним связано. Ром прекрасно подходит к жирным голландским новогодним пышкам. Покупатели рома – молоды и любят приключения. Они уже наверняка пробовали хороший ром где-нибудь на Ямайке или в Доминиканской Республике, а так как голландцы путешествуют много, то и спрос на экзотические напитки есть. Хорош суринамский, кубинский ром, ром Flor de Ca ñ a из Никарагуа. Последний отдает марципаном.
А что же на Рождество? Начать рождественский вечер некоторые предпочитают с текилы. Причем ее теперь пьют и со льдом, в качестве легкого аперитива, гораздо легче виски. После небольшой порции текилы вполне можно выпить вина. А закончить рождественский ужин в этот кризисный год Овермарс предлагает Кальвадосом. Вместо дорогого коньяка, хороший Кальвадос стоит около 30 евро за бутылку. Любимый сорт: Chateau du Breuil . И не пьянит, как портвейн.
Тем же, кто хочет хотя бы в бутылке увидеть настоящую новогоднюю стужу и создать зимнее настроение, теперь прямая дорога в музей. Пару месяцев назад в Амстердаме, на центральной улице Дамрак открылся Музей Водки. Разумеется, ударение нужно ставить на слово «водка», а не на слово «музей». Это уютное заведение представляет из себя скорее отличного дизайна бар с ненавязчивыми экскурсоводами.
Директор Юрий Бондарев: Здравствуйте, меня зовут Юрий Бондарев, идея принадлежит мне. Я давно занимался продажей водки, изучал историю водки, мне было очень интересно, и мне пришло в голову, что в Европе нет ни одного музея водки. Это старый традиционный русский напиток, и мне было интересно познакомить европейских жителей с историей водки, как она произошла, сколько сортов водки существует, и пришла такая идея открыть Музей Водки в Амстердаме. У нас музей не только русской водки, у нас музей водки вообще. Самые редкие хорошие экземпляры со всего мира у нас представлены, из разных стран – и голландская, и немецкая, и польская, но в основном, конечно, русская. Очень бы не хотелось, чтобы Дамрак, это центральная улица в Амстердаме, где мы находимся, превратилась в питейное, грязное заведение, мы тоже этого не хотим. Поэтому здесь у нас культурно-развлекательно-познавательный музей. То есть мы людям и рассказываем, и показываем, и развлекаем их.
Софья Корниенко : Сотрудники музея говорят, что их главная цель – рассказать миру не о русском пьянстве, а о водке, как одном из основных символов русской культуры – как пиво для немцев и голландцев, или вино для французов. Остается только надеяться, что именно по этой причине билеты в музей для детей с 5-ти лет продаются за полцены.
Иван Толстой: Наши авторы знакомят с застольными традициями и привычками разных народов. Здесь у чужестранцев сложилось множество мифов. Как наливают в Америке, в студенческой среде, нам поведает Эммелайн Кардозо.
Эммелайн Кардозо: В 2008-м году одно из ведущих Христианских движений Америки присудило первую в своей истории премию. Она называется «Жернова» и отмечает самую аморальную организацию в стране. Кого же отметили такими почестями? Может быть, сайентологов? Или организацию всемирного освобождения детей и педофилов? Нет, победителем стала «Аметистовая инициатива», чья цель – добиться права на употребление алкоголя с 18-ти лет.
Тут важна предыстория: в 1984 году, под давлением страховых компаний, Конгресс США принял закон, прекращающий государственное финансирование дорог в тех штатах, где выпивка разрешалась молодым людям до 21-го года. Речь шла о немалой части бюджета, страховые компании победили, и к концу 80-х запрет уже действовал везде. Лелеять мечту о первом походе в бар стали с тех пор не школьники старших классов, а студенты университетов, пишущие на третьем курсе свои первые дипломные работы.
Однако запретить хотеть спиртное не мог никто, и тут всё выстроилось по законам свободного, хоть и черного рынка. Покупка алкоголя для малолетних стала неофициальной статьей дохода бомжей и старших студентов, которые за небольшую плату доставляют клиентам запретные напитки. Также расширился бизнес по изготовлению фальшивых документов – например, удостоверения о совершеннолетии, без которого невозможно находиться у барной стойки. Возрос престиж одноклассников, имеющих «контакты». Появились многозначительные взгляды и перемигивания – мол, мы с приятелями вчера... Как и любой запрет, закон 84-го года породил своеобразную романтику.
Американцы – народ вообще законопослушный, поэтому нарушения происходят в духе конспирации, пока родителей нет дома. На университетских кампусах, выглядывая из окна, студенты следят, не идут ли лягавые, и так далее. Поскольку шанс выпить, особенно в школьные годы, сравнительно редок, юноши в колледжах спешат нагнать упущенное количеством. Распространяться о последствиях здесь не стоит – они вполне заурядны. Зато внимания заслуживают обычаи и ритуалы выпивки у молодых американцев.
Первым делом – « pre - game » («разминка»). Собирающиеся на вечеринку, как принято, опрокидывают пару напитков перед выходом, дабы выйти «хорошенькими», а то потом – очередь за пивом, толкучка, можно себе испортить настроение. К тому же, если что - можно похвастаться выносливостью, вместимостью и прочими достоинствами.
Главное, не качество алкоголя, а количество. Поэтому обычно пьют пиво «Лайт» (50 центов за банку, продаются упаковкой по тридцать штук), водку из пластиковых полуторалитровых бутылок (стоимостью меньше десяти долларов), виски и пунш. Не пушкинский, конечно, пунш, а «помоечный»: в ведро наливается та же водка, несколько банок пива, и достаточно сиропа с водой, чтобы «облагородить» вкус.
Итак, вскладчину покупается сотня литров алкоголя. Дальше вопрос: как с этим всем справиться? Способов тут много, но самые примечательные из них - игры с пивом.
Самая простая – соревнование по питью из воронки. Покупается шланг для садовых работ, из которого вырезается метровый кусок и присобачивается к широкой воронке. Зажав пальцем конец шланга, каждый игрок наливает в воронку одну или две банки пива, встает на колени, берет в рот шланг, и пытается как можно быстрее выпить содержимое. Победителя объявляет судья с секундомером.
Еще один тип гонки – «регата». По обе стороны длинного стола собираются две команды (человек сколько угодно, главное, чтобы было поровну). У каждого «гребца» - стакан пива. Начинают пить противоположно стоящие игроки с одного конца стола. Как только один из них допивает стакан, следующий «гребец» начинает опустошать свой. Выигрывает команда, первой достигшая таким образом противоположного конца стола.
Самый популярный вид пивного спорта, по легенде изобретенный студентами Дартмута в 50-е годы, – beer - pong («пивной теннис»). Изначально она игралась на пинг-понговых столиках, по оба конца которых расставлялись треугольником пластиковые стаканчики с пивом. Команды из двух человек по очереди пытаются забить мячик ракеткой в стаканчики своих противников. Если мяч попадает в цель, один из членов команды, которой принадлежит пораженный стаканчик, должен его опустошить. Тут выигрывают все: одни наслаждаются победой, другие – пивом.
Многим американцам, особенно родителям, такое поведение кажется безответственным. Эти игры проходят без надзора, вдали от взрослых, которые могли бы, в случае чего, прийти на помощь. Однако вина здесь, утверждают сторонники «Аметистовой инициативы», в законе, который нисколько не отбивает у подростков желание выпить, а только ставит их в большую опасность, принуждая к подпольщине. К такой, например, как на прошлой неделе, когда по всей стране, под разными предлогами, с помощью изощренного вранья, монте-кристовских побегов и прочих махинаций, происходила массовая вылазка несовершеннолетних: они хотели по-своему справлять Новый Год. С коим я вас и поздравляю.
Иван Толстой: Наливай из Британии. Джерри Миллер.
Джерри Миллер: Всегда интересно наблюдать за лицом бывшего советского человека после того, как он первый раз в жизни хлебнёт эля – он же английское горькое, bitter. Эль либо сразу очень нравится, либо становится ненавистным навсегда. Этот напиток неправильно называть «пивом», хотя он примерно той же крепости, что и континентальное пиво, но сделан по другому рецепту, другого цвета, подается в емкостях непривычной формы и размера, да еще к тому же тёплым! Считается, что так его вкусовые качества раскрываются лучше. Лишь в последние годы английское горькое начали перед подачей охлаждать - специально для туристов!
Эль, как правило, тёмного цвета, часто красноватого оттенка – не путать с ирландским чёрным портером «гиннессом». Есть и светлый эль, его в пабах встретишь не так часто, и, любопытно, в основном - на севере Англии. Само слово “ale” означает на староанглийском «брагу» или «медовуху». Именно эту жидкость распивают под дубом в Шервудском лесу Робин Гуд и его весёлые разбойники в легендах, восходящих к 13-му веку.
В Англии бытует легенда, что эль «плохо путешествует», теряет свои вкусовые качества при пересечении границ, становится безвкусной баландой. Неизвестно, проверял ли кто-нибудь это суждение научно, но факт остаётся фактом – за пределами Великобритании английских пивных, где подают настоящий эль, днём с огнем не сыщешь. И вполне вероятно, что контекст имеет ко вкусу прямое отношение – скажем, климат, флору и фауну или уклад жизни из Англии вместе с элем не увезёшь.
Поэтому потреблять эль нужно, конечно же, в традиционной английской пивной – пабе. Что это за слово такое, «паб»? С этим вопросом я обратился к писателю и журналисту Джону Фоли.
По словам Джона «паб» - это неформальное слово обозначающее « public house » - «общественный дом, дом для публики». В далёком прошлом, несколько столетий назад люди варили пиво у себя дома, и всё, что не потребляли сами, избыток – продавали. А для этого пускали к себе в дом публику, делали из своего частного дома, так сказать, «общественный». И это отражено в планировке пабов наших дней: он напоминает частный дом с центральным залом, но также и массой небольших комнат и закоулков – чего вы не найдете, скажем, в континентальном кафе или американском салон-баре.
В предисловии к чудесной книге «Паспорт в паб: путеводитель по английской пивной для туристов» британский социолог Кэйт Фокс пишет:
Диктор: « Ради бога посещайте себе Стоунхендж и Букингемский дворец, но если вы хотите узнать настоящую британскую жизнь, вы просто обязаны пойти в паб. Посещение паба – это самое популярное времяпрепровождения коренных британцев. У 61 тысячи британских пабов 25 миллионов клиентов. Свыше трёх четвертей взрослого населения ходит в пабы, причём более трети из них – «завсегдатаи» - посещают паб по меньшей мере раз в неделю. Паб занимает центральное место в жизни и культуре Великобритании. Если вы не были в пабе, вы не видели страны».
Джерри Миллер: Ну, и как же часто «серьёзные люди» ходят в паб, сколько времени там проводят, и сколько выпивают? С этим вопросом я обратился к завсегдатаю Джону Фоли:
Джон Фоли: Иногда я бываю в своём местном пабе три-четыре раза в неделю, иногда даже каждый день, что бывает редко. Порой я иду туда с женой или друзьями. Но у меня есть и друзья или приятели по пабу, так что мне скучно там никогда не бывает. Ведь паб это питейное заведение лишь во вторую очередь, в первую – это место общения. Обычно я остаюсь там не меньше, чем часа на два, хотя в юности порой проводил в пабе целые вечера - с 7-ми до закрытия паба в 11:00, после того как бармен звонит в специальный колокольчик и кричит “ Last Orders !” – подавая сигнал, что паб скоро закрывается и у клиентов остался последний шанс заказать спиртное. Мы, люди среднего возраста, часто пьём джин с тоником или виски, по две-три порции за вечер, молодёжь, как правило, потребляет эль или лагер, континентальное светлое пиво – среди прочего и потому, что это дешевле.
Джерри Миллер: Этикет поведения в пабе - это отдельная большая тема. Как ждать своей очереди у стойки при заказе напитка? В том-то и дело, что очереди как таковой нет, есть очерёдность, известная только бармену и заказывающим, но не дай бог эту очерёдность нарушить! Как привлечь внимание бармена? Ни в коем случае ни голосом, ни энергичными жестами. Вы так можете попасть в немилость. Допустима улыбка, лёгкий кивок, однако самое главное - это поймать взгляд «хозяина». С кем и как заводить в пабе разговор? Нельзя, к примеру, представляться, и уж, конечно, нельзя говорить по душам. Как далеко можно на улице отходить с полной кружкой от фасада паба? В Англии публика часто пьет стоя на улице, особенно в погожий вечер, но у каждой пивной есть своя зона действия лицензии на распивание алкоголя, часто помеченная прямо белой линией на асфальте.
Львиная доля пабов принадлежит нескольким пивоваренным гигантам, естественно, сбывающим через эти пивные свою продукцию. Среди популярных марок эля можно назвать «London Pride» - «Гордость Лондона» фирмы «Fullers» или «Flowers Original» фирмы «Boddingtons». С большими пивоварами конкурирует сотня-другая малых, производящих так называемый «Real Ale» - «подлинный эль», без искусственных, как они считают добавок, для создания, скажем, большей пенистости напитка. Заливают они готовую продукцию не в вакуумные металлические баллоны, наподобие газовых, как большие компании, а в деревянные бочки. Среди видов такого «подлинного эля» следует упомянуть «Directors» - «Директора» фирмы «Adnam» или «Riggweller» фирмы «Black Sheep». Малые пивовары продают свой эль через так называемые «независимые пивные», по-английски они называются «free house s ». Так что если вы видите под вывеской с названием пивной “ free house ”, это не означает, как можно было бы понять с помощью словаря, что здесь пиво дают бесплатно, но что этот паб не связан с большой компанией, а значит выбор эля здесь больше и качество, как правило, выше.
Английская пивная кружка имеет форму непривычную для жителя континента. У неё нет ручки, она не гранённая и напоминает высокий стакан с чуть расширяющимся бокалообразным верхом. Да и стандартные меры эля – пинта и полпинты, наверняка добавляют своё к опыту потребления напитка. Пинта - это 568 миллилитров, чуть больше половины литра, полпинты – соответственно 284 миллилитра. Тут речь идет об английской пинте, американская немного меньше. На пинтовой кружке, как правило, есть полупинтовая пометка, так что недолить эля бармен никак не может. В своё время советские представители спросили Уинстона Черчилля, почему Великобритания не переходит на метрическую систему, и он, со свойственным ему юмором ответил, что «если английскому рабочему в конце трудового дня вместо пинты эля подать пол-литра, он устроит революцию!» Ну, как же, организм с юности привык!
