Оценивая развитие российско-украинского газового конфликта, президент Института энергетической политики, член Движения «Солидарность» Владимир Милов связывает это с российской внешнеполитической линией на ужесточение политики по отношению к соседям, которые выбрали прозападный курс:
- Судя по тому, как складывались переговоры в последние месяцы, «Газпром» намеренно готовился к тому, чтобы показательно отключить газ. В отличие от ситуации трехлетней давности, сейчас руководители России и руководители «Газпрома» ведут себя более уверенно. На мой взгляд, они были морально готовы к тому, что отключение газа затянется. Россия действуют более подготовлено, более жестко, и, вполне возможно, готова к затяжному конфликту. И намерение «Газпрома» усилить давление на украинскую сторону достаточно серьезно.
Вполне возможно, что это продолжение политической линии, первые признаки которой мы могли увидеть в августе ушедшего года в конфликте с Грузией.
- Сначала Россия предлагает соседнему государству цену в 250 долларов, а теперь возникает цена 450 долларов. Как понять это ценообразование, притом, что представители «Газпрома» используют прилагательное «рыночный»?
- Я считаю, что отсылки к якобы рыночному уровню цен, те ценовые уровни, которые выдвигаются «Газпромом», - это все бутафория, и она не имеет ни малейшего отношения к реальности. В прошлом году разброс цен для бывших республик Советского Союза был просто колоссальным. Белоруссия получала газ по 130 долларов, Армения – по 110, Молдавия – по 280, Украина – по 180. И такую ценовую чехарду объяснить невозможно ничем.
На этот год ценовые условия для разных стран устанавливаются тоже абсолютно разными. И объяснять это какими-то привязками к якобы рыночным ценам сложно. Тем более, что единственный, так называемый «рыночный ориентир», на который «Газпром» делал ставку в последние годы, - мировая цена на нефть, которая сейчас очень резко падает. И это означает, что уже через несколько месяцев газ в европейские страны будет поставляться менее чем по 200 долларов.
- А у них такая «привязка» автоматическая?
- Да. По всем «длинным» контрактам на поставку газа западноевропейским странам, на которые ориентируется «Газпром», существует привязка к конечному показателю, которым являются мировые биржевые котировки нефти. И это значит, что если цена нефти сохранится на нынешнем уровне, то есть, в районе 40-50 долларов, то для Западной Германии цена уже к июню будет составлять меньше 200 долларов за тысячу кубометров. А это значит, что для Украины, Белоруссии и других постсоветских стран цена должна стать существенно меньшей.
Поэтому все разговоры о 400 долларах и риторика о рыночных ценах не имеют ни малейшего отношения к реальности. Это чистая политика. Это использование достаточно жестких методов для восстановления влияния России на постсоветском пространстве, и прежде всего в странах, которые в последнее время проводили прозападный курс, прозападную политику.
Сложнее использовать энергетические методы в Грузии, потому что в Грузии за последний год произошли очень серьезные изменения. Грузия полностью почти перешла на азербайджанский газ, она уже не зависит от российских поставок. Кроме того, там введен в эксплуатацию новый блок в 250 мегаватт на «Ингури ГЭС», который сделал Грузию практически независимой от импорта электричества из России.
А у Украины зависимость от России еще большая, поэтому применять газовый вентиль как оружие, по мнению России, еще можно. Цель – дискредитировать Украину в глазах Запада и, прежде всего, европейцев, представить ее в качестве ненадежного партнера, страны, где царит постоянный политический хаос.
И конечно, еще одна цель – повлиять на внутреннюю украинскую политику. Я был в Киеве буквально две недели назад и очень подробно обсуждал эти вопросы со многими украинскими политиками. У меня нет ощущения, что в Кремле делают ставку на какого-то конкретного политика или украинский политический клан. Скорее, возникает ощущение, что российская власть добивается появления украинских политиков, которые хотели бы самоутвердиться за счет того, что они прибегут с протянутой рукой к Москве и будут просить помощи и поддержки в обмен на некоторую промосковскую позицию. В данном случае не важно, будет ли это Тимошенко, Янукович, или какие-то новые политические силы.
Мне кажется, что на Украине набирают обороты некоторые популярные идеи, связанные с тем, чтобы призвать уже «набивший оскомину» триумвират Ющенко-Тимошенко-Янукович отойти от большой политики, чтобы дать дорогу новым, свежим лицам и политическим силам. Может быть, это будут какие-то другие, альтернативные украинские силы.
Я думаю, что в Кремле хотят добиться ситуации, когда быть прозападным политиком в Украине станет сложно. А вот желание идти на уступки Москве должно сразу приносить хорошие тактические преимущества.
- Как Вы думаете, какова должна быть реакция Европейского союза? И вообще, будет ли в ближайшее время сокращение поставок газа в страны Западной Европы?
- Насколько я понимаю, достаточно серьезное сокращение поставок в европейские страны, в том числе и в страны-члены ЕС, уже идет. И еще надо помнить, что, в отличие от ситуации трехлетней давности, сейчас довольно низкие температуры. То есть, европейские потребители находятся под риском оказаться в холодных домах.
Что же касается реакции Европы, я бы разделил вопрос на две части. Первое. И Европейский союз, и правительства отдельных стран Европы конечно, хотят, чтобы конфликт между Россией и Украиной был не просто быстро урегулирован, но и больше не повторялся. Чтобы были найдены механизмы, которые позволяли бы избежать в будущем газовых скандалов, чреватых прерыванием поставок для европейцев.
Вторая часть проблемы состоит в том, что европейцы не так много могут сделать, чтобы повлиять на эту ситуацию. Газовый вентиль все-таки находится в руках Москвы, и зависимость и Украины, и Европы от поставок российского газа крайне серьезна. Раньше этой зависимости особенно не боялись, считая Россию надежным поставщиком. А вот сейчас эти страхи и риски, о которых говорили, что зависимость от России опасна, начали, материализовываться.
И видно, что такая серьезная зависимость чревата серьезными трудностями в случае, если России придет в голову, например, наказать своего соседа, проводящего прозападную политику. И Европа не так много что может, к сожалению, ответить на это. Вот механизмов ответа и эффективной реакции пока не видно.
- Но это сейчас. А вообще, началась ли диверсификация поставок для Европы?
- Она началась. Хотя энергетика – это очень инертное дело. Здесь все занимает гораздо более длительные сроки. Но тенденции последних лет показывают, что Европа в целом начала снижать потребление газа, и не только российского. Европа начала переориентироваться на уголь, спрос на который в последние три года стал неожиданно расти, при том, что до этого он устойчиво падал. Сейчас вместо газовых строят новые угольные электростанции. На мой взгляд, это очевидное следствие не только того, что в Европе боятся Россию как поставщика, но и того, что газ в последние годы был слишком дорогим. Привязка цен на газ к мировым ценам на нефть, на которую все время, кстати, ориентируется «Газпром», привела к тому, что газ стоил тысячу долларов в рознице для европейских потребителей. И это слишком много. Конечно, в таких условиях дешевле строить угольную генерацию. Реакция спроса есть, но, правда, этот процесс небыстрый.
- А как долго могут продолжиться переговоры?
- Я согласен с тем, что роль посредника со стороны Европы в этих переговорах выглядит позитивной. Я уже говорил два года назад, выступая в Европарламенте на слушаниях по энергетической политике в отношении России, что европейцам надо провести, например, независимое расследование отключения газа трехлетней давности, чтобы понять суть газовых отношений между Россией и Украиной. Нужно дать какие-то рекомендации по поводу того, как эти отношения можно урегулировать. Будем надеяться, что они смогут преодолеть внутренние разногласия.
- Каковы могут быть результаты обращения в международный арбитраж?
- Я считал бы это в любом случае верным шагом. Если «Газпром» считает, что украинские партнеры нарушают какие-то условия контрактов, то единственный юридически легитимный механизм для разрешения споров, тот, что предусмотрен в контракте. То есть, обращение в Стокгольмский арбитраж. И это надо сделать хотя бы для того, чтобы была установлена некая объективная истина. С разных сторон делаются противоположные заявления, и истину проверить невозможно. И если контракты такой механизм судебного рассмотрения споров предусматривают, значит, надо это сделать.
Я, кстати, не слыхал, чтобы иск был все-таки подготовлен и подан. Пока только идут разговоры о том, что он будет. Я был бы рад, если бы «Газпром» подал в суд на Украину, и мы стали бы свидетелями открытого разбирательства. Наверное, мы узнали бы ответ на вопрос, ворует ли Украина газ или нет? Я думаю, что истины можно добиться только в суде, а не в заявлениях господина Куприянова.
На мой взгляд, нет никакой проблемы для стратегических интересов России сегодня согласиться на цену 250 долларов. Это та среднегодовая цена, которая более чем соответствует нынешнему уровню мировых цен на нефть, к которым «Газпром» в своих ценовых ориентировках и привязывается. 250 – для России сегодня это очень хорошая цена. И я не понимаю, зачем устраивать скандал и выставлять 418, тем более – 450? То, что делает «Газпром», не соответствует российским национальным интересам. «Газпром» выставляет завышенные требования, которые ведут к конфликту, наносящему России ущерб.
- А в чем виновата украинская сторона?
- Я считаю, что Украина сопротивлялась серьезному обсуждению вопросов существенного повышения цены. Мы видим, что компромиссные предложения появлялись только прямо перед новым годом. До этого украинцы неохотно шли на обсуждение серьезного повышения цены. Они тоже несут свою часть вины за то, что детально не определены условия транзита газа по украинской территории. Это украинцам в значительной степени выгодно для того, чтобы каждый раз изображать себя полностью невиновными жертвами. Хотя, на мой взгляд, они могли бы предложить понятые условия разбивки транзитных объемов по месяцам, неделям, суткам, чтобы было понятно, кто кому и чего должен. Они могли бы предложить схему покупки газа на обеспечение работы транзитной системы. Потому что украинцы правильно говорят, что газ все равно нужен Украине для того, чтобы работали газоперекачивающие агрегаты и компрессорные станции. То есть они не могут взять только транзитный объем и перевести его в Европу. Но эти вопросы не регламентированы в юридических договоренностях. И в этом виноват не только «Газпром», но украинская сторона тоже. Поэтому мне кажется, что обе стороны должны делать шаги навстречу друг другу.
